Мой хороший знакомый господин N сгорал изнутри. От любви. По его словам – от любви к родине, но моя знакомая госпожа S сказала мне, что сгорал господин N от любви к женщинам. К блондинкам и брюнеткам, к шатенкам и рыжим. И крашеных дам господин N любил, и тех, которые не вылезали из париков. Он всех любил: стройных и худых, высоких и мелких, миниатюрных и атлетических, толстушек и дурочек, эрудированных и состоятельных, малоимущих и красивых, модниц и нерях, политически подкованных и гулящих по вечерам на панелях, чьих-то жён и собственную супругу. Вот от такой любви и сгорал изнутри мой хороший знакомый господин N. Так, по крайней мере, мне сказала его жена – та самая госпожа S, о которой я уже обмолвился чуть-чуть выше.
Ой, что-то я разговорился сегодня. Мне же пора бежать на рандеву к моей хорошей знакомой госпоже S, которая уже включила меня в список своих любимцев, а я зачислил её в любимицы.
Честно говоря, никаких угрызений совести перед господином N я не чувствую. Потому что он однажды таки сгорел. Совсем сгорел. Изнутри. От любви. Кучка пепла в туалете осталась от погорельца. Но квартиру во время пожара пожарные отстояли. Для госпожи S и её любимцев. То есть – и для меня. И теперь у нас с госпожой S есть место, где мы можем сгорать от любви – и не только, как мне кажется, к родине.