Какое-то время сон был, как мутная река: перенасыщенный воспоминаниями и впечатлениями поток ассоциаций, бессвязная череда расплывчатых видений, слайд-шоу ни о чем. Затем Тран увидел собственные руки. Он сидел за столиком уличной кофейни, поигрывал с брелком из морской ракушки, от нечего делать разглядывал его со всех сторон. Трану нравилась эта безделушка. На колечке брелка было три ключа: от комнаты, где он жил, пока учился в UNT, от серебристого Альфа-Интендо, его звездолета, и от маленького деревянного домика на одном из блуждающих островов, того, в котором они с Джулианой провели несколько дней… Тран должен был вернуть ключ смотрителю, но так и не вернул…
Мимо прошел человек в желтом комбинезоне уборщика.
— Доброе утро, мейстер Транибан!
— Доброе утро, Фанеш…
Тран видел этого человека почти каждый день, когда приходил в кофейню завтракать. Уборщик был из поселений на дальних планетах Веги, акцент, с которым он говорил на интерлинго, всегда забавлял Трана.
— Ваши друзья разъехались, а вы здесь… Остаетесь с нами, мейстер Транибан?
Тран покачал головой.
— Я уезжаю сегодня.
Учеба в UNT закончилась, любовницы и любовники Трана, даже самые упрямые, отправились по домам, и у Трана не осталось ни одного повода задерживаться на Андобаре. "Последний день, — сказал он себе. — Вечером я уеду".
Трану нечем было себя занять, и бесплодное ожидание казалось особенно невыносимым. "Пожалуйста, Джульетта… набери мой номер, сделай это прямо сейчас!.. Я прошу…" — мысленно повторял Тран снова и снова. Но минифон молчал.
Тран не сомневался, что Джулиана слышит его мысли, однако, если требовалось, его светлая половина тоже умела быть упрямой. Временами на Трана накатывала злость — причины молчания Джул были для него вполне прозрачны. Она предоставила ему сделать выбор: отправиться, куда душе угодно и заниматься, чем вздумается, на его взыскательный вкус… или вернуться на Тау. Можно было спорить, что глубинным мотивом по-прежнему оставалась невозможная, невероятная надежда примирить Трана с отцом. Кого угодно другого Тран уже давно возненавидел бы за подобное упрямство. Но только не Джулиану.
Тран заплатил за кофе, поднялся, побрел вниз по Санни-лейн, сунув руки в карманы куртки. Ключи и брелок-ракушка лежали в ладони, медленно нагреваясь от тепла его руки. Знакомые до мелочей улицы университетского городка казались чужими.
"Какой же это выбор, Джульетта? — с досадой подумал Тран. — Без тебя весь мир ничего не стоит!"
Минифон молчал.
В густых вечерних сумерках серебристый Альфа-Интендо покинул планету.
Солнечный свет на Тау был прежним. Все остальное изменилось. Фасад особняка перестроили, изменились границы сада и расположение дорожек… стараниями герцогини Морильды Торан фон Эденберг, надо полагать?.. Тран лишь поморщился, задев взглядом яркие, старательно ухоженные экзотические цветы на клумбах. Он презирал показную роскошь.
Тран путешествовал налегке, как могут себе позволить лишь самые богатые люди: у него была одна единственная полупустая сумка с декой, кое-какими наркотиками и мелочами того рода, что имеют значение лишь для владельца. Он шел по дорожке, отсыпанной снежно-белым гравием, легкой кошачьей походкой. На губах играла та самая полуулыбка, за которой он умел скрывать свои чувства лучше всякой маски.
Людям, знавшим его до отъезда, нелегко было бы его узнать теперь. Семнадцатилетний юнец ушел по этой дорожке и пропал навсегда вместе со своей дьявольской дерзостью и опасными выходками. Вместо него вернулся молодой мужчина, сдержанный, уверенный в себе и, разумеется, очень красивый.
Холл встретил его обилием света — потолок заменили на стеклянный.
— О, Транибан! — Морильда отложила журнал, поднялась ему навстречу. — С возвращением! — привстав на цыпочки, она изобразила пару поцелуев. — Мы не знали, что ты прилетаешь сегодня…
— Не о чем беспокоиться, я ненадолго, — обронил Тран. — Ты прекрасно сохранилась, Морильда!
Ни разу за свою жизнь Тран не назвал герцогиню "матерью", хотя какая-то часть его генетического материала, безусловно, принадлежала этой женщине.
— Транибан, дорогой, в нашем доме столько приятных новостей… — начала Морильда, привычно пропустив мимо ушей его издевку.
Пожалуй, терпеливое отношение к выходкам Трана было единственным достоинством Морильды. На нем, да еще стараниями Джул, в доме Торанов во все времена держалось шаткое подобие мира…
Тран не слушал. Он смотрел на лестницу, предчувствуя Джулиану.
Сестра появилась в дверном проеме, на мгновение замерла, увидев его.
Простое серое платье "Ала Нейче", роскошные темные волосы забранные в высокую прическу, сколотую парой деревянных спиц, легкий загар на коже и нитка дразнящих алых бус… Дыхание Трана сбилось. "Ты совершенство, сестренка!"
Джулиана сбежала по ступенькам, повисла у него на шее. Тран подхватил ее, притиснул к себе. Этого прикосновения он жаждал весь путь от Андобара до Тау и еще много-много дней.
— Здравствуй, Джульетта, — прошептал он вполовину менее сердито, чем собирался это сказать. — Решил проверить, что стряслось с твоим минифоном…
— Упал в пропасть, — улыбнулась Джулиана. — В конечном счете оно того стоило.
Они с неохотой разомкнули объятия. Джул отступила, оглядела его с головы до ног.
— Боже мой, братишка, какой ты стал… — восхищенно начала она и осеклась.
"…взрослый" — прочел Тран по ее глазам. Он пытался ей доказать это уже много лет.
— Идем, — сказал он, взяв Джул за руку и начисто игнорируя попытки Морильды поделиться с ним новостями. — Кажется, мне понадобится проводник, чтобы найти мою комнату.
— Идем, — согласилась она.
Тран ощущал ее радость через соприкосновение ладоней. Пять лет разлуки окупались прямо в этот момент сиянием ее глаз, легким румянцем волнения на щеках, притаившейся в линии губ улыбкой. И еще Джулиана хотела, чтобы Тран был осторожен.
Впрочем, Тран всегда был осторожен.
— Как твоя метабиология? — спросил Тран.
Джулиана училась в центральном университете Тау-Танака, ей оставалось еще два года, и она не хотела заканчивать экстерном, утверждая, что это уничтожит две трети смысла обучения, как такового. Можно было предположить, что она, как и Тран, посещает занятия ради того, чтобы развеяться.
— Без особых сенсаций в этом сезоне, — ответила Джул, пожав плечом.
Наслаждением было слышать ее голос — так близко.
— А как поживает наш Прыткий Эстеван? — безмятежно поинтересовался Тран.
— Наш Эстеван уже не такой прыткий, как раньше, — вздохнула Джул. — Теперь это фамильный призрак. Берегись, мальчишка! Он придет за тобой не позднее полуночи!
Тран усмехнулся.
— Могу я спрятаться в твоем шкафу?
Джул остановилась у двери его комнаты.
— Вот и все, дальше ты пойдешь один, — сказала она. — Предположительно, мы встретимся за ужином, если ты еще не разучился есть ножом и вилкой, бродяга...
— Да, мне самому любопытно проверить.
Тран держал ее за руку, не позволяя уйти.
Джулиана поправила воротничок его рубашки. Или это был повод коснуться его?..
— Ты стал взрослым, братишка. Мужчинам не к лицу прятаться по шкафам…
Серые, прозрачные глаза сияли солнечными искорками.
— Я рад, что это стало очевидно, — мягко усмехнулся Тран.
Войдя к себе, Тран раскрыл все окна настежь и повалился на кровать. У него еще были дела, но не прямо сейчас. Тран не хотел разменивать на житейские мелочи то, что его наполняло.
Горячий ветер Тау приносил в комнату запахи лета.
…Отец говорил с ним с экрана видеорамы. Судя по ровным интонациям и приятному выражению лица, это был не он сам, а компьютерная матрица, снятая пять или шесть лет назад, еще до отъезда Трана. Тран был изысканно вежлив. "Да, отец", "да, конечно", "я постараюсь", "мне бы хотелось сперва немного прийти в себя, я не был дома пять лет"… а сам не мог отделаться от размышлений, как выглядит то, что говорит с ним сейчас от имени Эстевана Торана?
"Не был дома пять лет…" Для Трана эти слова ничего не значили. С тех пор, как их с Джулианой забрали от Ирэны, "биологической" матери, выносившей и вскормившей обоих, Тран нигде не был дома. В одном из тихих, провинциальных миров Старой Земли Тран провел девять первых и лучших лет своей жизни, семь из них — с Джулианой. Джул очень походила на Ирэну. (Геномеханики так и не смогли убрать этот побочный эффект.) Реальность вторглась в их маленький мирок жестоко и просто. Эстеван Торан явился в один из дней и "снял урожай", забрал отпрысков на Тау, в огромный особняк, полный чужих, громко разговаривающих людей. С этого момента Трана и Джулиану окружали всевозможные учителя, няньки, прислуга, охрана, однако в "доме" Торанов никто и понятия не имел о любви.
Закончив разговор с отцом, Тран потянулся за декой. Предупреждениями Джулианы не стоило пренебрегать.
Как и следовало ожидать, охранную систему сменили. Теперь это была сенсорная сеть на основе сверхимпульсных технологий и новейшая электронная база обработки данных. Тран едва не попался на первом же шагу. Он никак не ожидал, что паранойя раковой опухоли зайдет так далеко за столь небольшой отрезок времени.
— Выходит, ты выставил вон наших охранников и больше не доверяешь людям? — пробормотал Тран, осторожно исследуя модули защитных программ. — Жаль… Мне нравились эти простые, грубые парни… особенно Марк Нортон…
В пятнадцать лет Тран соблазнил здоровенного, угрюмого амбала, соблазнил расчетливо и хладнокровно, исключительно ради того, чтобы подкинуть Прыткому Эстевану гнусную сенсацию к завтраку. Нортона выкинули вон из особняка, и, скорее всего, его жизнь после этого быстро скатилась по наклонной. Тран не проверял.
Защита системы была выше всяких похвал. "Будет чем занять руки до ужина," — с ухмылкой подумал Тран. Дотянувшись до сумки, он отыскал пластиковую банку с айзеном, разгрыз две капсулы и сунул в рот мятный леденец, чтобы унять мерзкий привкус.
За ужином Тран рассказывал забавные истории о преподавателях UNT. Джулиана смеялась, Морильда благосклонно кивала. Отец подключился к видеораме в столовой, чтобы пожелать им приятного аппетита. (Если Торан старший и знал о том, что сынишка только что распотрошил охранную систему, то предпочел об этом промолчать. Впрочем, вероятность была ничтожна — Транибан работал аккуратно и тщательно прибирал за собой.)
Вечер прошел исключительно мирно. Никто не смог бы даже предположить по виду Трана, как часто бьется его сердце, как размывается весь мир перед глазами, стоит ему взглянуть на Джул.
Вернувшись к себе, Тран принял душ, чтобы снять напряжение. Улегся на кровать и некоторое время лежал неподвижно. Потом натянул джинсы, набросил легкую рубашку и ушел бродить по саду. Где-то там по-прежнему жил старый дуб, о корни которого любили точить когти неугомонные близнецы Дейми и Нэтси. Запах дубового мха охранял лучшие воспоминания детства Трана, его самые сокровенные секреты.
Джулиана… солнце внутренней вселенной Транибана Торана. Теперь, когда их не разделяли тысячи миль космического мрака, ее близость причиняла боль. И все-таки Тран был счастлив. Никто, кроме него, не знал, что весь этот фарс с возвращением блудного сына был устроен ради того, чтобы встретиться с ней. Но не так, как они встретились в холле сегодня утром. Иначе. Пожалуй, Джулиана догадывалась об этом. И тут, как водится, ее чувства были противоречивы, усмехнулся Тран.
В детстве, когда Джул плакала, Тран слизывал ее слезы со щек. И если бы жизнь их сложилась иначе, чуть менее напряженно, чуть более обычно, Тран и Джул могли остаться братом и сестрой, которые нежно заботились бы друг о друге всю жизнь.
Но мир был таким, каким был. Мир не вмещался в рамки понятий "плохо" и "хорошо", потому что их забрали от матери и сказали, что это "хорошо". Трану и Джул были до лампочки перспективы стать владельцами вселенной, когда они подрастут. Роскошный особняк Торанов был для них клеткой, просторной, комфортной, набитой самым разным дерьмом высочайшего качества клеткой, главным определяющим свойством которой было ограничение их свободы — Тран не мог больше видеться с Ирэной, и Джулиана плакала по ночам, скучая по матери. Был период черного, взрывного отчаянья, бездонного, как бывает только в детстве, потом они остались наедине с холодной, расчетливой реальностью нового существования, и стало понятно, что им самим придется решать все свои проблемы.
Тран притащил для Джульетты двух тощих, длиннолапых сиамских котят, грязных, блохастых и жизнерадостных. Один черт знает, где он добыл эти "сокровища". Джул была в восторге, а взрослые — в ужасе. Но детишки заняли недвусмысленную позицию насчет зверей, и котята были им возвращены, отмытые, без паразитов, в желтых ошейниках-имунизаторах. Дейми и Нэтси жадно ели, спали в обнимку, беспощадно дрались между собой и были неразлучны.
По инициативе Эстевана Джул и Тран какое-то время посещали частную школу в пригороде, где были "сверстники", общение с которыми, по мнению Торана старшего, должно было благотворно повлиять на диковатый нрав и независимый характер обоих отпрысков. Однако для Транибана и Джулианы внешний мир исчерпал лимиты доверия. Они были намного взрослее одноклассников, взрослее настолько, что это переходило в видовое различие. Не сама по себе потеря добавляла им возраста — необходимость справляться с болью каждый день, не теряя адекватности, эффективности. Многим взрослым такая задача могла бы оказаться не по зубам, окажись они на месте этих десятилеток. Но Эстеван Повелитель Зла не даром вложил в создание наследников огромные средства. Тран и Джул были лучшими во всем. И они справлялись. Их ничуть не привлекала глупая возня недоразвитых человеческих особей. Они видели отношения между людьми без всяких приукрашений и считали, что в этой приторно-сладкой каше, густо замешанной на лжи и принуждении, им нечего ловить. Брат и сестра признавали лишь одну реальность — реальность друг друга. Они жили в собственном мире, замкнутом, самодостаточном, где преобладали тропинки старого сада (в те времена — восхитительно заброшенного), солнце, запах травы и никаких людей. Они сами справлялись с неприятностями, развлекались, как им это нравилось, заботились друг о друге и о двух хвостатых негодяях, а если приходилось совсем уж туго, слизывали друг другу слезы. Сверстники им были не нужны. Какое-то время, попав в новую среду, они внимательно изучали ее закономерности. Следующим логическим шагом была проверка системы на прочность. После нескольких скандалов, один хуже другого, Эстеван Торан вынужден был вернуться к концепции домашнего образования.
Дейми и Нэтси превратились в двух матерых зверюг, обитавших в глубине сада. Тран любил смотреть им в глаза, в безмятежность и бесконечность, рассеченную стрелкой зрачка. Он видел там, в этих маленьких фрагментах небесной синевы ответ на все свои вопросы — Дейми и Нэтси никому не принадлежали, свобода была определением их сущности. И Тран собирался стать точно таким же, независимо от того, что там входило в планы его отца.
Получив первую свою деку, Тран быстро освоился в глобальной сети, а к двенадцати годам считал глобалку второй родиной и не имел проблем с доступом к информации или контенту. Отсутствие опыта возмещалось нетривиальным подходом к решению прикладных задач. Однако этого было мало. Тран рос, и отношения с отцом накалялись. Было ясно, что рано или поздно ему понадобятся очень внушительные аргументы против Эстевана Повелителя Зла. Цифровые технологии казались перспективным вложением сил и времени, на горизонте вырисовывался UNT и несколько аналогичных высших учебных заведений. Но пока финальная битва была лишь в проекте, а Джул… Джулиана… Джульетта. Единственное существо на свете, кого Тран мог любить. Притяжение между ними было огромно, их взаимопонимание уходило на глубину телепатии, и следующий шаг был лишь закономерен.
Однажды, пытаясь утешить сестру, Тран поцеловал ее в губы. Он мгновенно почувствовал, как что-то переменилось между ними. Дыхание перехватило. Пронзительный миг они были прикованы друг к другу неведомой силой. Тран открыл глаза и увидел испуганно распахнутые глазищи Джул. Некоторое время они потрясенно молчали. Обоим было понятно, что все это значит.
— Не говори… никому… — прошептал Тран севшим голосом.
Джул завороженно кивнула.
— Что-нибудь случилось? — спросила Морильда за ужином, заметив, что дети старательно не смотрят друг на друга. — Вы поссорились?
Тран и Джул покраснели одновременно.
— Да, мы поссорились! — выкрикнула Джул, бросила вилку и выбежала из столовой.
Тран остался сидеть. С трудом проглотив комок в горле, он проговорил:
— Извини, Морильда… Она сегодня сама не своя… Мы… помиримся. Я обещаю.
— Хорошо, — чуть рассеянно обронила герцогиня. — Помиритесь.
Проходя мимо комнаты Джул, Тран услышал, что она плачет. Он вошел, желая утешить ее, Джулиана запустила в него учебником грамматики и рявкнула, чтобы он убирался.
Она ничего не хотела слушать и сама не желала говорить с Траном. С большим трудом им удавалось скрывать свой разлад от взрослых.
Тран не понимал, что такое нашло на сестру. Ссора была для него, привыкшего делить с Джулианой каждое мгновение своей жизни, хуже всякой пытки. Он целыми днями гонял на ховере или шатался по садовым аллеям, пиная камушки. Ему не хотелось возвращаться домой.
Так прошла неделя.
Однажды Джул догнала его в одной из аллей в глубине сада, резко окликнула. Тран обернулся. Джул яростно толкнула его в грудь.
— Ненавижу тебя, трущобный сукин сын!.. Почему ты так поступаешь со мной?!.. — ее губы побелели от гнева, по щекам скатывались злые слезы. — Как ты смеешь отрицать все только лишь из-за того, что я твоя сестра?!! Я терпеть тебя не могу, предатель!.. Я… я убью тебя, если ты не сделаешь этого снова!..
Джулиану била дрожь, ладошки сжимались в кулаки.
Транибан вдруг все понял.
— Ты сумасшедшая, Джул, — тихо сказал он. Сделал к ней шаг, обнял за плечи. — Я сделаю все, что захочешь…
Джул прижалась к нему так крепко, что им обоим стало от этого больно. Тран чувствовал, как она дрожит.
Они целовались в глубине заброшенной аллеи, возле старого дуба, распростершего над их головами узловатые ветви — целую вечность.
Собственно, их отношения почти не изменились. Тран и прежде любил Джулиану всем сердцем. Теперь он всего лишь осознал, что эта любовь может пойти дальше общепринятого платонического лицемерия.
Но эта правда не годилась на вкус Эстевана, поэтому к обычной доле противостояний добавилась необходимость хранить свои тайны. Тран и Джул похищали время, чтобы побыть вдвоем, за короткий период они стали великолепными лжецами и манипуляторами ради того, чтобы оставаться честными друг с другом. Большая удача, если они шантажом и лестью (сестренке доставалась лесть) ухитрялись выдавить из Эстевана поездку в один из этих дурацких туристических круизов на край галактики с остановками у каждой кретинской достопримечательности. Тран и Джулиана не особенно ценили достопримечательности, но рядом не было Эстевана, и это было прекрасно. Если же Повелитель Зла не желал идти на уступки, он получал выходки, вроде побега в Тандорго.
Тран был беспощаден. Он понимал, что разжигать темные родительские чувства — не лучший вариант. Он понимал, что действует разрушительно, что может рано или поздно навредить этим Джул. Но "любить" отца Трану было не под силу. Торан старший отнял у него мать и стоял между ним и Джульеттой. Одного этого было достаточно, чтобы не колебаться в выборе решений. Джул делала невозможное, заставляя его смягчиться. Ей одной под силу было удержать его от самых жестких выходок, способных плохо кончиться для всех. И подчас для этого был лишь один способ.
Оставшись наедине, Тран и Джулиана ласкали и мучили друг друга до полного изнеможения, до безумия. Каждое прикосновение и каждый поцелуй были прямым выражением любви, и эта степень близости, лишенная малейшей лжи или фальши, причиняла боль им обоим. Но на боль им было плевать, они успешно справлялись с ней раньше, могли управиться и теперь. Зато в минуты близости между ними наконец-то не было препятствий, любовь — и боль — размыкали контуры одиночества.
Предки терпеливо ждали, когда Тран начнет проявлять интерес к девушкам. Он нашел альтернативу в лице "приятелей", с которыми иногда проводил время в городе, а если хотел вывести отца из себя, притаскивал в особняк обедать. Прыткий Эстеван и герцогиня выглядели кисло, но в целом подростковый гомосексуализм считался в цивилизованных мирах заурядным явлением. Для Трана это была игра без правил, чувства других людей для него ничего не значили, он часто "ломал" свои игрушки и находил другие.
Однако мир был таким, каким был, и Эстеван Торан не думал оставлять Джул и Трана в покое. Его амбиции и намерения напоминали гравитационное поле планеты-гиганта. Он не понимал никаких ценностей, кроме корпоративных, он не признавал других чувств, кроме чувства долга, и постепенно стало понятно, что война неизбежна. Война между миром Трана и миром Эстевана. Транибана устраивали любые варианты, при которых они с Джул оказывались предоставлены сами себе. Но Джул… Джульетта выбрала белый флаг миротворца, она хотела придти к соглашению сторон, не развязывая грандиозной финальной битвы. Тран не видел, как это могло бы сработать, однако он слишком любил сестренку, чтобы переступать через ее желания. Поэтому он уехал. Раздобыть отравы от эстеванов… и дать Джул время передумать. Решение далось ему чудовищной ценой, но это было правильное решение.
Зло — это время.
Спустя пять лет позиции Джул оказались не столь безупречны. Да и Эсти давно утратил былую харизму…
Транибан всегда был осторожен.
Он провел несколько часов в аду испепеляющих страстей, беспрерывно думая о Джулиане — здесь, так близко! Его притягивала к ней безусловная, нерассуждающая сила. Тран гулял, сидел в библиотеке над подборкой "Сайнс Сенсейшенс", пялился в видеораму в своих апартаментах, дожидаясь, когда в особняке затихнет жизнь. Умирая от нетерпения, он все-таки ждал.
Ночь за окнами сгустилась.
Тран поднялся из кресла. "Сейчас". Сердце билось, как ненормальное. Он заставил себя успокоиться, дышать глубоко. Выскользнул из комнаты в темный коридор — беззвучно, как призрак. На письменном столе его дека делала свою работу, мигая огоньком.
Расположение комнат в этой части дома не изменилось, он легко отыскал нужную дверь. Он отыскал бы ее с завязанными глазами. Кончиками пальцев нажал на ручку, и дверь открылась.
На туалетном столике горел желтый светильник. В воздухе висел едва уловимый, нежный аромат. "Хризалика" от Рен Юм. Тран знал его наизусть, до самых последних, исчезающих ноток.
Джулианы в комнате не было.
Тран почувствовал, как пол пошатнулся у него под ногами. "Боже мой, не надо так, Джульетта!.." В груди отвратительным облаком расползался ноющий холод разочарования. Трану захотелось выйти из дома прямо сейчас, босому, полуодетому, сесть в звездолет и свалить с этой планеты, а, может быть, и из этой вселенной. Тран потерянно прошелся по комнате, сел на кровать. Что ж, отчасти он ожидал и этого… "Отправилась пожелать приятных снов трухлявому гному," — подумал он с горечью.
Две минуты прошли в звенящей тишине. Тран поднялся, чтобы идти к себе, и тут Джул появилась в дверном проеме. В руках она держала полотенце.
— Не слишком поздно для купания?! — спросил Тран со злостью.
Джулиана вздрогнула от неожиданности. Глаза ее сверкнули, но радость быстро померкла под гнетом озабоченности.
— Я надеялась, ты проявишь больше благоразумия… — проговорила она сердито. — Зачем ты пришел?
— "Зачем ты ПРИЛЕТЕЛ", — с вызовом поправил Тран, шагнув ей навстречу.
На Джулиане была футболка с физиономией Поганца Тома, мультяшного кота. Футболка Трана. Джул по-прежнему носила его вещи… И это по-прежнему сводило его с ума. "Сердиться на тебя — непростая работа, сестренка…" — мысленно вздохнул Тран. Лед напряжения таял в нем под действием самого древнего жара.
— Уходи. Ты что, хочешь, чтобы отец был в курсе нашей маленькой тайны?!
— Даже так? Ты не рада мне? — Тран еще немного приблизился.
— Рада, но ты же знаешь…
— Знаю. Я обо всем позаботился. Проснувшись, старый пройдоха посмотрит на монитор и увидит, что это была самая скучная ночь в его жизни. Транибан Торан спал в своих апартаментах невинным сном младенца, а его сестра Джулиана… не знаю… может быть, ходила купаться…
Он заметил, как смягчилась линия губ Джулианы.
— Ты такой же, как раньше! — усмехнулась она, шлепнув его полотенцем.
— И да и нет, — отозвался Тран чуть подсевшим голосом. Он был уже близко, он уже чувствовал ее тепло. — Давай отдохнем от политики, сестренка. Мы оба знаем, зачем я прилетел.
Странно, но самая обычная футболка на Джул выглядела безумно соблазнительно. "Может быть, дело не в футболке, дело в Джулиане?" — подумал Тран, улыбнувшись. Голова шла кругом, трудно было связно мыслить.
— Ты прилетел за обещанием?
— Нет, не за обещанием, — Тран забрал у нее полотенце. — За тобой.
— Я надеялась, что годы, может быть, склонят тебя к общепринятой морали, — вздохнула Джулиана с иронией.
Тран знал: она будет спорить, пока он не коснется ее хотя бы кончиками пальцев.
Ладони Трана скользнули по мягкой ткани, обхватили ее талию.
— Надежда — напрасная трата времени…
— Не смей прикасаться ко мне, я буду кричать, — прошептала Джул. Прекрасные серые глаза подернулись дымкой страсти.
— Возможно, ты будешь кричать, Джульетта. Чуть позже.
Короткой летней ночи было недостаточно, чтобы утолить их жажду. Возможно, для этого недостаточно было и целой жизни. За окнами светало. Они встретили утро, целуясь и кусаясь в безрезультатных попытках распрощаться, по-прежнему голодные друг до друга, растратив все силы, но не растратив и сотой доли своей запретной нежности.
— Убирайся вон, негодяй! — промурлыкала Джул, упираясь ладонями в мокрую от пота грудь Трана. Ее голос подсел, приобрел чудесные хрипловатые обертона. — Скоро весь дом проснется…
Тран сломил ее сопротивление, втиснув запястья Джул в подушку.
— Я уйду. Но сперва скажи, что ты не хочешь меня отпускать…
— Если я скажу, ты останешься тут навечно. Уходи.
— Последний поцелуй, Джульетта! Самый последний!..
Но вместо поцелуя, Тран ловко ввинтился между колен Джул, вероломно овладел ею еще раз. Ярость Джулианы почти мгновенно обернулась страстью. Ее тонкие пальцы вплелись в мокрые волосы Трана, сжались.
"Ты осквернитель!.. — мысленно кричала ему Джул, выгибая спину и страстно подаваясь навстречу его рывкам. — дерзкий, нежный, красивый, как божество, ублюдок без совести и сердца… Угораздило же тебя быть моим братом, трущобный сукин сын!.."
Разумеется, у Джулианы были и другие мужчины — старше Трана, опытнее него — иначе ей пришлось бы пять лет проплакать от одиночества. Однако каждая попытка лишь очевиднее делала печальную истину: Трана нельзя было заменить кем-то другим.
"Я не виноват, что Господь Торан-старший создал нас, как одно существо," — усмехнулся Тран в ответ.
Джулиана запрокинула голову, ее тело наполнили медленные волны невыносимого счастья, отраженные и усиленные вихрями экстаза, терзавшими Трана. Тран застонал сквозь зубы.
Они передохнули немного, не переставая ласкаться — несколько прекрасных минут без мыслей и рассуждений.
— Иди, — Джул поцеловала его в уголок губ.
— Когда я снова тебя увижу, Джульетта?
— Проблема ведь не в том, чтобы ВИДЕТЬ меня? — улыбнулась она.
— Думай обо мне каждую минуту, — шепнул Тран, покрывая невесомыми поцелуями ее глаза и виски.
— Это я тебе обещаю, мальчишка, — проговорила Джул. — Теперь проваливай.
Она напутственно шлепнула его по ягодице.
Тран возмущенно фыркнул, встал с постели, собрал свои вещи и двинулся к двери.
— ТРАНИБАН! — окликнула его Джул, задохнувшись от смеха и возмущения. — Оденься!..
После его ухода Джулиана лежала в измятой постели, но заснуть было немыслимо — кожа горела от прикосновений и поцелуев, в памяти всплывали маленькие подробности, крохотные фрагменты, от которых и сейчас еще по телу пробегала сладкая дрожь…
Смирившись, Джул поднялась, неторопливо привела себя в порядок и отправилась завтракать. Запах Трана обволакивал ее теплым облаком. Джул намеренно не стала принимать душ.
Герцогиня Морильда Торан фон Эденберг пила кофе в столовой. Джулиана пожелала ей доброго утра, села за стол. Ей хотелось улыбаться, потягиваться, хотелось наговорить герцогине комплиментов. Джулиана понимала, что это был бы крах, мгновенный и окончательный, но ей хотелось.
Старомодный робот-дворецкий (прихоть Морильды), принес Джулиане завтрак.
Джул предполагала, что после всего случившегося не увидит своего распутного братишку как минимум до полудня, но он тоже заявился, нарядившись в драные джинсы, майку-этнику из грубого полотна и соломенную шляпу с мягкими, обдерганными полями. Его вид и чуть заметно доигранные повадки разительным образом напоминали уличного бродягу южных провинций Тау, этакого неунывающего Героя Мусорных Баков. Транибан не упускал ни малейшей возможности потрясти архаичные устои фамильного гнезда…
— О, Транибан!.. Как приятно… — обронила Морильда с удивлением.
По утрам герцогиня бывала рассеяна, поэтому даже фривольный вид отпрыска неспособен был вывести ее из задумчивости.
Тран без приглашения уселся напротив Джул.
Герцогиня о чем-то говорила с монотонной жизнерадостностью. ("Радио восьмидесятых," — называл это явление Тран.) Ни Тран ни Джулиана не слушали ее. Они дразнили друг друга, обмениваясь короткими взглядами. Обоим казалось, что отметины и царапины, едва заметные свидетельства того, что было ночью, полыхают на коже огнем.
Тран выглядел ленивым, расслабленным, безмятежным, как будто все происходило не во владениях Эстевана Повелителя Зла, под пристальным надзором следящей видеосети, а в самом обычном доме, самым обычным, будничным утром… В ожидании завтрака он облокотился на стол гораздо больше, чем это дозволялось этикетом, почти улегся. "Имеющие глаза да увидят: он бессовестно влюблен!" — подумала Джул, чувствуя горячий румянец на собственных щеках. Ей казалось, даже герцогиня сейчас заметит бархатную мягкость его замедленных жестов, возмутительное благодушие, крохотную ссадинку на нижней губе… Однако Джул не могла долго думать об этом. Глаза Трана сияли. Вокруг зрачков у него были крохотные желтые ободки, похожие на два солнечных ореола… "Знает ли об этом еще хоть кто-то во вселенной?.. — подумалось Джул. — Подпускал ли он кого-нибудь так же близко, как меня?" Он был безумно красив сейчас, и Джулиана чувствовала восторг от того, что может водить на шелковой ленточке этого великолепного зверя.
"Ты мог бы быть далеко, мальчишка, — пронеслось у нее в голове. — Наслаждаться свободой в любой из звездных систем Лиги Миров, и даже могущественному Эстевану Торану нелегко было бы выцарапать тебя оттуда. Но вместо этого ты вернулся в Федерацию, сюда, на Тау, в самое сердце Темной Цитадели… Вернулся, чтобы слушать глупости Морильды, морочить голову отцу и… целовать мою ладошку, шутливо покусывать мне пальцы, растянувшись в моей постели…"
Солнце заливало столовую сквозь высокие окна, тень от переплета кралась по скатерти.
"Мы должны быть вместе, Джульетта, — говорил Тран этой ночью. — Вся вселенная принадлежит нам. Глупо размениваться на бессмысленное лицемерие".
"Все не так просто, мальчишка. Эстеван создал нас по своей прихоти и так же легко может нас уничтожить…"
"Все просто, Джульетта. Доверься мне".
Тран облизнул соус с кончика ножа. Джулиану бросило в приятную дрожь от этой маленькой выходки.
Впервые за много лет ей не хотелось слушать доводы собственного разума. У Джул не было ни сил ни желания думать о чем-то серьезном. Только смотреть на Трана, ощущать абсолютное счастье, затопившее все ее существо, и знать, что с Траном творится то же самое…
— Джулиана, девочка моя, ты ведь сегодня обедаешь со Стэнли, не так ли? — голос Морильды ворвался в их безмятежность.
Джул напряглась, чуть замешкалась с ответом. Стэнли… черт, она совершенно забыла…
— Да, но… мне кажется уместным отменить эту встречу, ведь Транибан…
Герцогиня по рассеянности могла наболтать лишнего, того, чего Трану не стоило бы слышать без предварительных пояснений, и Джул искала способ отвлечь ее от скользкой темы.
Но Тран уже заметил напряженную паузу.
— Не стоит, сестричка. Днем у меня дела, — отозвался он, взглянув на Джулиану с недоумением. Обворожительный румянец медленно сходил с его щек, улыбка в глазах становилась все холоднее. — Кто он, этот счастливчик?
Джулиана опять задержалась с ответом.
— Стэнли Паркер, сын Дэвейна Паркера. Вероятно, ты помнишь его?.. — с энтузиазмом пояснила Морильда. — Очень приятный молодой человек…
— Младший отпрыск имперского генерала? — небрежно уточнил Тран.
— О нет, Дэвейн давно вышел в отставку! Он советник президента, очень влиятельный…
Тран смотрел на Джулиану, чувствовал ее растущую неловкость, а Морильда говорила, говорила, говорила поскрипывающим голосом, полным бессмысленного оптимизма…
— …помолвлены. Конечно, дата еще не назначена. Но они будут замечательной парой, ты согласен со мной, Транибан?
Вопрос повис в оглушительной тишине.
"Только не говори, что беременна от этого подонка, иначе жить ему осталось считанные часы," — отчетливо прочла Джул в глазах брата.
"Транибан… все не так, как ты думаешь… я могу объяснить!" — мысленно взмолилась Джулиана.
— Разумеется, — мягко проговорил Тран.
Если бы не заминка Джулианы, если бы не побелевшие от напряжения пальцы, сжимавшие вилку, вся эта глупая сценка ровным счетом ничего не значила бы… но первый раз в жизни способность читать мысли друг друга играла против них.
Тран бросил на стол салфетку, скупо извинился и ушел. Джулиане захотелось швырнуть в герцогиню тарелкой с остатками завтрака.
Возвращаясь, она заглянула к Трану. Дверь в комнату брата была заперта.
Обед со Стэнли в "Веронике" прошел не блестяще. Джулиана не могла есть, отвечала на вопросы Стэнли невпопад: его голос, его внешность, его разговоры, его комплименты вызывали у нее чувство глухой ненависти. После поцелуев Трана это было неизбежное чувство.
Но остаться дома и дожидаться, пока Тран соизволит ее выслушать, или выслеживать его по коридорам особняка было бы еще хуже. Тран появится, когда сочтет нужным, Джул прекрасно знала характер своей темной половины.
Уже под конец Стэнли как будто что-то заметил, спросил рассеяно:
— Ты не ешь, дорогая?.. Тебе нездоровится?..
"Если мы когда-либо поженимся, столетия пройдут, прежде, чем ты поймешь, что я тебя ненавижу, ДОРОГОЙ," — подумала Джулиана с холодным бешенством.
— Все в порядке. Я не голодна.
Стэнли отвез ее домой. По дороге Джулиану терзали смутные предчувствия, одно хуже другого.
Транибан объявился сам — распахнул дверь, когда Джул шла по коридору, и бесцеремонно затащил ее в свою комнату.
— Как прошло мероприятие? — с издевкой поинтересовался он, притиснув сестру к стене.
— Не смей устраивать мне сцены ревности, Транибан Торан! — возмущенно рявкнула Джулиана.
В дыхании Трана чувствовались алкогольные пары, но пьян он не был. Или, по крайней мере, не только пьян. За маской глумливого спокойствия скрывалось напряжение, нечто большее, чем напряжение — неистовство и контроль, ярость и предельная сосредоточенность. Джул стало жутко.
— Выходит, тебе он нравится, девчонка?
Джулиана попыталась вырваться. Тран удержал ее.
— Я покупаю свободу для нас обоих! — отчеканила она.
— О, нет, Джульетта! Я тебе скажу, что ты делаешь… — проговорил Тран сдавленным от злости голосом. — Ты начинаешь играть по правилам. По правилам Эстевана!
— Что ты такое несешь?!! — пораженно проговорила Джулиана. Вздохнув, она притянула Трана к себе за одежду. — Ты сумасшедший. Я всегда была на твоей стороне, и там останусь. Все, чего я когда-либо хотела — уберечь тебя от него…
Тран вжался в нее с тихим, яростным стоном. Джулиана ощущала в нем чуть заметную дрожь.
— Ты делаешь мне больно, Джульетта…
— Прости. Но Эсти слишком опасен, чтобы сбрасывать его со счетов, и кто-то из нас троих должен был пойти на уступки. Не так давно он уничтожил тридцать населенных колоний на Орион-4, когда там вспыхнули забастовки. Приказал распылить диксан на всех планетах сектора. Таков его способ решать проблемы. Парламент ест у него из рук. Случись нам с тобой сбежать, пограничные заставы Лиги Миров его даже не задержат!..
— Вселенная огромна, Джульетта. Мы могли бы поселиться в Старых Мирах, в Плеядах Ядра — где угодно! Не в этом суть!
— Все это время… ты был далеко, — тихо сказала Джулиана. — Ты не мог видеть… как… в нем зреет это безумие. Я люблю тебя, Транибан, очень люблю. Но тебя никогда не занимало ничего, кроме войны с отцом, кроме победы над ним. А ты задумывался, к чему эта война приведет?
— Знаю, знаю, "всем будет плохо", избавь меня от этого банального дерьма!.. — нетерпеливо перебил Тран.
— Его планы просчитаны на десятки лет вперед, — продолжала Джулиана. — И мне однажды пришло в голову: вдруг это его способ попросить о помощи? Подумай об этом!
— О помощи?! Пххах! Он никогда бы…
— Так же, как ты сам никогда не просишь, — заметила Джул. — Он уже знал, что болен, когда создавал нас. Может быть, он предчувствовал, что безумие начнет одерживать верх, выйдет из-под контроля?.. Может быть, он хотел, чтобы мы помогли ему, когда сам он станет не в состоянии?..
— Джульетта?!.. — голос Трана звучал растерянно. — Что ты такое несешь?!.. У тебя огромное, доброе сердце и прекрасное воображение, только и всего. Но я не уверен, что тот человек, о ком ты толкуешь сейчас, наш старый добрый Эстеван Торан.
На лице Джул отражалась мука, словно она искала и не находила нужные слова.
— Послушай, — прошептала она, взяв лицо брата в ладони. — Он причинил тебе много боли, никто не знает об этом так хорошо, как я. Он был жесток с нами с самого начала и он заслужил самые кошмарные муки, какие только есть на свете. Но мы не можем оставить его мучиться и уйти, братишка. Он — слишком большая сила. Если мы окажемся вне досягаемости, его безумие выплеснется на сотни миров Федерации! Страшно даже подумать…
— Мне любопытно… какую роль в этом грандиозном плане играет Стэнли Паркер? — зло усмехнулся Тран.
Джулиана сердито стукнула его в плечо, в глазах промелькнуло отчаянье.
— Зачем ты прилетел, Транибан Торан? Мучить меня?
— Я прилетел за тобой, Джульетта. Я прилетел, чтобы закончить войну.
— Ты поговоришь с ним? — Джулиана ощутила прилив надежды.
— О, да, — Тран засмеялся хищным, неприятным смехом. — Я поговорю с ним. Прямо сейчас, если хочешь.
Он отстранился, и Джул увидела его комнату: разбросанную одежду, смятую постель, бутылку виски и стакан на подоконнике, треснувшую ридер-рамку какого-то справочника на полу, деку, опрокинутую банку желтых капсул, раскатившихся по столу.
— Что это?.. Ты болен? — растерянно спросила она.
— Не обращай внимания, легкое расстройство желудка, — весело отмахнулся Тран. — Взгляни сюда.
Он включил голографию. Джул прочла надпись:
Сервисная служба "Клирлайт"
ОШИБКА АВТОРИЗАЦИИ: введите пароль
— Что это?.. — чуть слышно повторила Джулиана. От кончиков пальцев по всему телу расходилось холодное онемение ужаса. Джулиана почувствовала слабость в ногах, ухватилась за столешницу непослушными пальцами.
Тран поддержал ее, обхватив за плечи, дал прислониться к своей груди.
— Я был в подвале. Перед той самой дверью из ардон-углеродистой стали, — его голос шелестел возле самого уха Джул. — Сказал, что хочу видеть его, но Эстеван не впустил меня. Каков его коэффициент трансмутации? Двести? Триста? Если да, его нейронное волокно должно весить уже тонн пять… схемы дренажных коммуникаций косвенно подтверждают мою догадку. Полагаю, там у него есть мини-атомка, возможно, и не одна — местным подстанциям просто не поднять таких энергозатрат. Еще бы! Треть сетевого пространства Глобал-нэт висит на серверах без маркировки, с усеченными IP-шниками, которые не значатся ни на одной из существующих планет. Именно эти сектора в основном заняты внутренней корпоративной сетью "Торан и Каттер", забавное совпадение, правда? Впрочем, это лишь верхушка айсберга. Глубины закрыты фатальниками и черным льдом, который даже мне не по зубам. Кое в чем ты права, сестренка. Приди ему на ум блажь уничтожить Федерацию, у него ушло бы на это минут десять! Но я нашел лазейку… возможно, последнюю оставшуюся. Эта штука у нас под ногами не может самостоятельно питаться и испражняться. Сомневаюсь, что она способна хотя бы дышать. Умные машины делают за нее все, что нужно…
— Ты… убьешь его?.. — прошептала Джулиана, задыхаясь. — Убьешь своего отца?
— Нет. Я убью чудовище. Эстевана Торана давно нет на свете.
— Чудовище — это ты, — проговорила Джул.
Пальцы Трана сжались, болезненно впились в ее плечи:
— Ты послушай-ка себя, сестренка, — прорычал он с ледяным бешенством в голосе. — Я чудовище?!! Я хочу быть с тобой, хочу быть счастлив, и только! А что насчет дряни, разросшейся под твоим присмотром? Той самой, которая, не задумываясь, отдаст приказ о нашем уничтожении?.. Скажи мне пароль, Джульетта!
Джулиана плакала.
— Я не могу… — прошептала она сквозь слезы. — Он человек… ему нужна наша помощь… как ты не понимаешь?
— О, нет, Джульетта. Он давным-давно не человек. Теперь это Господь Всемогущий. Скажи мне пароль! У нас нет другого выхода!
— Ты не можешь быть таким плохим, Транибан, — Джулиана всхлипнула.
— Плохим ты меня еще не видела, — проговорил Тран, выпустив ее плечи.
В комнате надолго повисло молчание. Джулиана опустилась в рабочее кресло у стола. Тран сидел на корточках возле стены, уронив голову на руки.
Давным-давно Джул думала об этом, видела в кошмарах по ночам, боялась больше всего на свете… она боялась, что отцовское безумие когда-нибудь проснется в Тране. Этот страх был гораздо сильнее опасений за судьбы миров Федерации, этот страх был НАСТОЯЩИМ. У Торанов, старшего и младшего, было много общего, гораздо больше, чем оба они согласны были признать. Джул вставала между отцом и Траном, когда брат был готов зайти слишком далеко. Но истинные ее мотивы коренились в попытках защитить Трана от самого себя. И Тран в конце концов понял это.
— Ладно, как знаешь, — обронил он, стряхивая с себя оцепенение.
Тран встал, подхватил с кровати легкую куртку, двинулся к двери.
— Куда ты?
— Немного развеюсь. Повидаю старых приятелей. Томми, Джеффри, Энди… как там их звали?..
Джулиана взглянула на него с тревогой. Лицо Трана сделалось незнакомым, чужим, Джул не могла прочесть ни одной его мысли.
— Я с тобой, — сказала она, заставив себя подняться на ноги.
Отпустить его одного в этом опасном состоянии ей было еще страшнее, чем быть с ним.
— Как знаешь, — сухо повторил Тран.
Панель безопасности в его ховере была безжалостно раскурочена — Тран не терпел ограничений. Джулиана заворожено уставилась на искрящие проводки.
Тран сел за штурвал, поднял ховер в воздух. На Джулиану он не смотрел. Закатное солнце полоснуло его по глазам во время разворота. Тран взял с передней панели зеркальные очки, надел их.
Ховер мчался к городу. Спустя пять минут из-за горизонта выросли мегаскребы Тау-Танака, стремительно придвинулись к обзорному стеклу. Скорость была самоубийственной. Почти не сбавляя ее, Тран нырнул к воздушной магистрали в средний уровень города, ловко перевернувшись через крыло. Водил он отлично. Джулиана вспомнила ночные гонки с ним, пятнадцатилетним, ужас и восторг летящего навстречу мира. Тогда она ничего не боялась…
Тран агрессивно ввинтился в поток транспорта, плотный и медленный в это время суток, вызвав разноголосый возмущенный вой клаксонов. Левый элерон задел борт грузовоза, пропорол в нем глубокую борозду. Джулиана подавила вскрик.
По сравнению с их ховером прочие машины казались неподвижными. Тран перестроился в центральный ряд, вертикально протиснувшись в щель между пассажирским шифтером и красным фургоном кока-колы. На шестистороннем перекрестке проскочил на сигнал ожидания, вынудив резко тормознуть машины из вертикального потока.
Джулиана повернулась к нему с мольбой в глазах.
Тран был расслаблен, узкие ладони небрежно лежали на штурвале, в уголках губ таилась кошачья улыбка. Тран получал удовольствие.
— Транибан, пожалуйста…
Синий Ганимед-Мустанг попытался выйти вперед, закрыв им обгон. Тран не без изящества притерся к его борту и выпихнул обратно в боковой ряд. Джул успела заметить на экранчике заднего вида вспышку искр.
— Транибан!..
— Да, Джульетта?
Где-то над ними взвыла сирена дорожного патруля, полицейский ховер снялся с места, тронулся следом за ними и почти сразу пропал с экранов, безнадежно отстав. Улыбка Трана медленно превращалась в оскал. На следующем перекрестке он резко ушел вниз, завертевшись винтом, случайным прикосновением превратил в пыль парящий знак ограничения скорости. Впереди замаячило жерло транспортного тоннеля, обметанное сигнальными красно-желтыми полосами.
— Мы разобьемся, Тран, — напряженно проговорила Джулиана.
— С чего ты взяла, сестренка?.. — отозвался он насмешливо. — Если бы я ХОТЕЛ, мы бы уже разбились!
Спустя доли секунды они оказались в тоннеле. Скорость была такой, словно они не летели, а падали в центр галактики. Джулиана замолкла, не смея отвлекать брата. Тран покусывал губу, водил кончиком языка по той самой ссадинке, словно гонка вызывала у него сексуальные чувства. На его лице застыло невозможное выражение азарта и полной отрешенности. Ховер двигался в забитом машинами тоннеле, скупо маневрируя, прошивая пространство, словно игла. Казалось, Тран предчувствовал малейшее изменение в транспортном потоке и успевал проскользнуть там, где пространство освобождалось на доли секунды. Джулиана не смела даже думать, что с ними будет, если Тран ошибется.
Выход из тоннеля был уже близок, но за ним находился въезд в одну из центральных городских магистралей. Ховеры, шифтеры, грузовозы, замедлив движение, продвигались сплошным потоком, уткнувшись друг другу в бамперы. Джулиана негромко ахнула. Тран омерзительно выругался сквозь зубы. Джулиана была уверена, что он попытается затормозить, предпочитая опасную перегрузку перспективе вляпаться в кургузый зад какой-нибудь Омеги-300 на скорости в четверть космической, однако Тран втопил педаль ускорения и ринулся к стене тоннеля, нырнув под балансирные магниты длинного белого фургона-рефрежиратора.
С пронзительным скрежетом сдирая обшивку о бетон, ховер промчался вдоль стены. Гиромагниты фургона корежили и разрывали гравиполя ховера, сделав машину Трана неуправляемой, однако в узкой щели уже некуда было деться, и ховер по инерции проскочил последние метры.
Каким-то чудом Тран влился в вертикальный поток, для которого как раз открыто было движение, ни с кем не сшибившись при этом. Джулиана позволила себе снова дышать. Они поднимались из глубокого ущелья между двумя мегаскребами в вечернее городское небо, слегка размытое силовыми ограничительными полями. Транибан мало помалу сбрасывал скорость — теперь, когда у него было время смотреть на приборную панель, он обнаружил трехкратную перегрузку приводных гирослэйверов. Джул взглянула вниз и увидела их с Траном руки, сцепленные в замок до боли.
Ховер поднимался вверх вдоль самой кромки ограничителя, и теперь его скорость была не больше, чем у воздушного шара. Джул и Тран с трудом расплели пальцы. Они смотрели друг на друга. Тран снял очки, бросил на панель.
— Джул…
— Ты был прав…
Они произнесли это одновременно. И одновременно замолчали. Потом Тран обнял Джулиану за плечи, притянул к себе, зарылся носом в темный шелк ее волос.
— Плевать на все, Джульетта… — прошептал он. — Я останусь, если хочешь. Будем вместе кормить Прыткого Эстевана с ложечки… Не сердись на меня.
Джулиана с наслаждением потерлась щекой о его плечо.
— Нет, ты прав, мальчишка… мы должны выключить эту штуку. Хватит лгать себе, мой отец не имеет к ней никакого отношения…
Мимо них промчалась, завывая сиреной, патрульная машина. Джул рассеяно улыбнулась.
Некоторое время она нежилась в объятиях Трана, потом позволила ему снова взяться за штурвал.
Небо было близко, Тран стал искать взглядом точку выхода с магистрали, чтобы двинуться домой. Внезапно из-за края крыши вынырнула вислобрюхая громада орбитального шаттла. Гравитационное эхо балансиров толкнуло ховер вниз, приборная панель вспыхнула аварийными индикаторами. Побледнев, Тран рванул штурвал, но перегруженные гирослэйверы не реагировали несколько долгих мгновений, и потом… индукционная детонация, приводы разорвало в куски. Они падали сквозь толщу города до самого дна.
…Лучшие доктора Федерации полгода складывали Трана, как паззл. Джулиану не спасли.
Тран очнулся, почувствовал рядом Буйвола Дока, услышал его дыхание. Не открывая глаз, он вспомнил то немногое, что ему оставалось вспомнить: как в "Бункере Ломо", едва взяв в руки t-модуль, он подумал о Джул. Тран поклялся себе всеми страшными клятвами, что ни под каким предлогом не отправится в персональную модуляцию, не станет пытаться увидеть ее… Но Транибан Торан лгал самому себе.
Темнота под веками сделалась горячей, едкой. Тран понял, что плачет. Монстр проворчал что-то неразборчивое, сгреб парнишку в охапку, покрепче прижал к себе. Буйвол ничего не спрашивал. Тран содрогался в его лапах от беззвучных рыданий, и был чертовски рад, что Док молчит.