Лента конвейера устало тянула на себе горячие колбы.
От тусклого света, колбы слегка переливались голубым свечением и скучно позвякивали. Скоро Новый год, все ждут праздника, а сейчас будничная работа: проверка и упаковка продукции в картонные коробки.
Контролёр Тамара проверяла колбы под яркой лампой. Брала в левую и правую руки по изделию, слегка покручивала, проверяя на пузырьки, потом, постукивала друг об друга и передавала на упаковочный стол.
Чтобы совсем не заскучать, Тамара, иногда покручивая колбы, сводила их вместе, приближала к глазам, потом отдаляла снова, пытаясь в них, как в стеклянном шаре, который бывает у гадалок и магов, - увидеть своего жениха.
«Кто же появится в её жизни? - думала она, - поскорее бы! Скоро уже тридцать два, а в общежитии у неё, ещё никто не появился.
Хорошо бы, если это был кто-нибудь не пьющий, красивый и работящий.
Может быть, он даже будет похож на героя фильма «Тегеран-43», который она посмотрела недавно. Статный, красивый с черными вьющимися волосами».
Так, прикрывая зевоту тыльной стороной правой руки в перчатке, - предавалась мечтам Тамара.
Как вдруг, на землю её вернул сдавленный протяжный крик, глухой удар, и из вентиляционного окна, прямо перед ней, вылетело совсем не волшебное облако пыли, птичьих перьев и засохшего помёта.
Тамара вскочила со стула, бросила колбы, и принялась откашливаться, держась за кромку упаковочного стола. Весь стол был покрыт чёрной пылью и кусочками гуано. Тамара остановила конвейер, закатила глаза и распрямилась, пытаясь вдохнуть воздух. Прямо перед ней, на расстоянии вытянутой руки, из вентиляционного окна торчала задняя часть человеческого тела в промасленной спецовке.
Тамара побежала в комнату мастеров:
- Толик, Толик, идите все скорей! Там, кто-то в вентиляцию упал!
С других конвейеров, уже прибежали слесари и упаковщицы. Толик и мастера присоединились к образовавшейся толпе.
- Кто, там? Алё? - кричал Толик, встав на стол, и стуча кулаком по квадратной трубе вентиляции.
Из трубы раздавалось уханье то ли филина, то ли стон человека.
- Я знаю, кто там! – сказал всегда спокойный и серьёзный стекловар Володя, - Мишка там! Они на третий этаж в эту трубу спать ходят! Видать настолько пьян был, что отвода не заметил и провалился!
- Мишка! – орал Толик приложив ухо к трубе, - Это ты, вылезай!
- Да он это! Он! – размахивал руками подошедший слесарь Эдик, - Я с ним вчера в душе мылся. Видишь у него трусы «Ну погоди!»,- и ткнул пальцем в прореху на спецовке, где было видно изображение сцен из мультфильма.
- Выталкивай его! - Толик приложил ладони к торчащим округлостям, кивком головы приглашая рабочих помочь ему.
- Куда ты его вытолкнешь? – едва подбирая от смеха слова, вытирая слёзы, вымолвил Эдик, - Там четыре метра высоты! – и обращаясь к стекловару, вытягивая шею и тыкая в неё пальцем - У меня от смеха, вот здесь, за ушами болит!
- Так! Кто там застрял?! – подошёл начальник цеха.
- Мишка, там! Мишка! – суетился Толик – Он, вот так, там лежит, - показывал он сложенные домиком руки.
« Ух, у-ух! – раздавалось из трубы.
- Так! Всем работать! Володя, бери бригаду слесарей, перекидывайте верёвки через швеллер, закрепите на вентиляции, и откручивайте по второму фланцу. Понял?!
Застучало механизмами оборудование. Кто-то включил, но потом сразу выключил конвейер. Упаковщицы стояли на рабочих местах, наблюдая за операцией по извлечению Мишки.
От стола к столу, ходил Толик, показывая, как застрял Мишка и складывал руки треугольником.
Фланец раскрутили и опустили часть трубы, в которой находился Мишка.
Трубу аккуратно положили на ленту. Мишка лежал на боку. Из трубы торчали руки и ноги. Подтолкнув его сзади, и потянув за руки, вытащили ошарашенного Мишку.
Он сидел на ленте конвейера, оглядываясь по сторонам, пытаясь закрепиться в действительности. К его, начинающим седеть кудрям, добавилась белая пыль и голубиный помёт.
Чёрными от грязи руками он тёр под носом, оставляя жирные полосы на щеке. Маленькие пёрышки, падая с его головы прилипали к его лицу и рукам.
У Эдика, уже не было никаких сил смеяться, и он водил зрителей с других участков, и подводя их, обнимал их за плечи и стоя сзади, подрагивал, от уже нервического смеха.
После того, как Мишка помылся в душе, и от всего пережитого и выпитого, пошатываясь шёл по цеху, его нагнал начальник и ударил его по плечу.
Мишка оглянулся налево, но начальник поднырнул справа и хитро подмигнул:
- Ну что, Мишаня?!
Мишка понимающе кивнул, и понуро пошёл в мастерскую.
Всем было понятно, что Мишка попал в штрафники, и теперь должен искупить свою вину. Эта возможность может представиться уже сегодня. Или завтра. Или ночью. Или днём.
Но кому захочется лезть под горячую машину,- менять, например, редуктор?.
Или шамотный кирпич в печи?
Попробуй, заставь ударника труда выйти в праздничный день на работу! Он смену отработал и трудовой кодекс знает!
Провинившихся, конечно, наказывали, и премию Мишка, точно не получит, но с работы его не выгонят, а «внесут в список». И будет он искупать свою вину, до конца дней своих, потому, что скоро проштрафится ещё раз. И так до бесконечности.
Тамара, сортируя колбы думала о Мишке. «В принципе, - думала она, - не такой он и плохой… Жаль его горемыку… Вообще-то, он работящий… Жена его «пилит». А не пил бы он,- так симпатичный же мужик.
И не старый ещё.»