Расшатанные чувства
В рядах подруг этой невиданной болезнью, расшатанными чувствами, заболела еще одна. Нина. Это была спокойная, очень необычной внешности девушка. Ходила она плавно, такой слаженной походкой, без резких поворотов и ускорения шага. Волосы русые были собраны в мягкую косу. Как оказалось, прическу, которую она носила можно носить и в настоящее время. Так проста и естественна она была. Но сама она была необычна, особенно таким особым разрезом зелёных глаз, тонким носиком, и правильными пухлыми губками. Такая итальянская внешность, как думалось, если смотреть на картины, что были вклеены в журнал Огонек.
- Вот, в этом журнале Брюллов, - говорила мать Лизы, аккуратно отжимая металлические скобки, и вытаскивая репродукцию.
Этими репродукциями была обклеена кладовка в квартире, которая служила складом журналов, а чтобы тем не было там одиноко, все было украшено яркими картинами. И, действительно, репродукции были великолепны. Кроме журналов, в кладовке была металлическая кровать, она была без всяких украшений, напоминала больничную. Но место уединения для Лизы здесь было идеальным, да еще и в окружении шедевров мировой живописи.
- Смотри, твой любимый Врубель, - приносила мать Лизы очередную вырезку из журнала.
- Клеить негде, - отвечала Лиза.
Но место находила, и получались многослойные картины, в самом необычном сочинении. В этой галерее в кладовке любили посидеть и подруги. Тишина, никто тебя не трогает. Радио, которое работало с утра до вечера, не считалось шумом, а было источником, который знакомил с драматическим искусством. Передавали пьесы, и особенно часто «Барабанщицу», это был рассказ о войне. Думалось, что и сама Лиза могла такой быть храброй и сильной.
- Знаешь, Лиза, не могла бы ты позвонить тут одному человеку, - сказала Нина, когда они сидели в кладовке и болтали без всякого смысла.
- А сама, что не можешь?
- Нет, не могу.
- А мне что говорить нужно? Позвать куда?
- Нет, все не так.
Придумала Нина такую историю, в которой роль самой Нины отводилась Елизавете, конечно, все оставались на своих местах, но в телефонных разговорах с незнакомым Сергеем Лиза должна была говорить своим голосом, но рассказывать только то, что думает Нина. Было сложно, но и интересно, и Лиза согласилась, считая, что такая игра совсем безобидна, да и что в ней было особенного. Хотела Нина пошутить, и нет никаких препятствий, чтобы с ней вместе не пошутить.
- Согласна, только я не знаю этого Сергея, может его стоит мне показать.
И начались всякие подготовительные мероприятия, которые должны были привести к первому звонку и первому разговору. Сергей оказался молодым человек, который пришёл учиться в школу на улице Менделеева в этом году в параллельный класс с Ниной. В это время Лиза училась уже в другой школе, в которую ездила на трамвае восемь остановок, и не могла уже знать и видеть новых учеников в своей старой школе. Сергей оказался высоким юношей, с волевым подбородком, русыми волосами, и всем своим видом походил на героев фильмов, которые появились на экране кинотеатра Родина в центре поселка Волокно. Издали можно было только сказать, что он был спокойным юношей, и не стоял, размахивая руками и крича в группе школьников. Портфель он не бросал на асфальт у школы, а нес его домой. И весь он был таким аккуратным и светлым.
- Все посмотрела, теперь знаю, кому звонить, - сказала Лиза.
- Завтра и начнем, - решила Нина.
Но ни завтра, ни через неделю Нина не вспоминала о своей просьбе, да и Лиза забыла обо всем, о чем говорили. Все обещания держались в памяти совсем недолго, и словно камешки скатывались с горки далеко вниз, и терялись там из вида. Да, и столько было других разных забот, и новая школа, и новые встречи. Так прошел месяц, но всё-таки Нина помнила о своей просьбе. Вечером после обычной прогулки по улице Менделеева, когда Татьяна, Людмила и Люся отправились домой, Нина не торопилась уходить.
- Пойдем все-таки позвоним, - сказала она Лизе.
- Кому?
- Как кому? Сергею, - сказала она раздраженно.
- Я уже забыла об этом Сергее, а ты все помнишь. Ладно, - ответила ей Лиза.
Еще не было темно. И осень только-только тронула акации и желтые и белые. Мелкие листики акаций неохотно отрывались, и тонкими пластинами укрывали твердую вытоптанную, как камень землю. Падали под редкими порывами ветра листочки на лавочку где сидели девушки. Серый непрозрачный воздух был тяжелым, осенним, непрозрачным. Соседний дом выделялся тусклыми огнями в окнах. Слева, вдалеке за сбитыми деревянными прилавками, на которых днем лежали пучки зелени и картошка, было пусто. Одетые уже в теплые кофты и светлы плащи, что было по сезону в эту позднюю теплую осень, продавцы дачной продукции разошлись. Совсем близко к прилавкам росли две высокие сосны, они были кривыми, изломанными и уходили в серое небо. Через кривые ветки сосны было видно трехэтажное здание, с одной стороны, где не было окон, и стояла железная будка телефона автомата, который принимал двухкопеечные монеты.
К этой железной будке они подошли вместе. Втиснулись в железный квадрат, было тесно, и они прижимались друг к другу. Лиза ещё надеялась, что трубка будет порезана, или сломана, но все было на месте. И думалось Лизе, где же берется столько трубок, если каждую неделю их умудряются ломать, а потом заменять другими.
- Что говорить?
- Что хочешь. Только скажи, что это я звоню.
- Обязательно, если не ошибусь.
Монет легла в узкий прорез, потом упала, и когда, с той стороны посылаемого сигнала ответила, монета упала еще раз, и не могла больше вернуться назад, хотя если бы ответа не было, то можно было нажать на рычаг, и в корытце монета вернулась бы назад. Такую простую мелодию сыграла монета в автомате, и Лиза услышала голос Сергея.
- Я Нина, - сказала Лиза.
- Я Сергей, - услышала Лиза в ответ.
- Я позвоню завтра, - продолжила разговор Лиза.
- Хорошо.
- И что это за разговор? Ты, что говорить не умеешь? Не думала, что от тебя такая польза будет. Нужно было Татьяну попросить.
- Так он ее знает, ведь вы вместе учитесь. А меня он не знает. У тебя нет выбора. Терпи. Завтра продолжим.
На следующий день лил проливной дождь, в будке было холодно, и влажно. С улицы по стеклам были струи дождя, а внутри железной будки стекла были покрыты мелкими каплями от влажного чуть теплого от дыхания подруг воздуха. Иногда мелки капли сливались вместе, и ноком ручейком текли вниз, деля стекло на стеклянные темные мутные куски.
И такие походы становились регулярными. Теперь и эта железная будка стала знакомой, и каждая новая надпись внутри сразу бросалась в глаза. А вечерами этот телефон автомат не пользовался особой популярностью, и можно было стоять внутри столько, сколько хочется.
- Я Нина, - говорила Лиза.
- Я знаю, - отвечал ей Сергей.
- Он на меня в школе смотрит, - говорила Нина, - он знает, что это я ему звоню. Вот и записку предал, чтобы я не забывал ему звонить, вот прошлую неделю пропустила.
На железной будке лежала снежная шапка, она была утрамбована многими слоями снега от снегопадов, что продолжались уже несколько дней. На гладком снежном пространстве вились два следа от ботинок Лизы и сапожек Нины, и пока они в будке и разговаривали, их следы заметало снегом. И когда они выходили из будки, замерзшие с красными носами, то было видно, что их следы были единственными, что вели из этой будки, будто они там так и жили, и вот решили выйти погулять.
- Знаешь, завтра я не смогу позвонить, но обещала, - сказала Нина, - позвони одна без меня.
- Вот еще, мне, вообще, все это надоело, сама теперь разговаривай, - ответила Лиза.
- Последний раз, потом сама буду, - решительно сказала Нина, но в ее голосе хоть и была уверенности, и Лиза сильно сомневалась, так ли все будет.
Проблем с тем, чтобы позвонить, у Лизы не было. Она все теперь знала и про Сергея, и про его семью. Брат Сергея, Юрий, учился уже в институте, педагогическом. Но уже знал, что в школе работать он не хочет, а собирается стать военным приводчиком, и уехать в другой город, а может быть и в другую страну. Об этом тогда никто и не думал, что где-то в других странах можно было жить. Потом Сергей рассказал и о маме, которая работала в медицинской части, а отец работал инженером на заводе Волокно. В дом все определяла мама, она любила сыновей и была к ним внимательна и заботлива. Рассказывал Сергей и о своих занятиях. Стало ясно, что после школы он торопится в изостудию, где занимается, учится рисовать. И это ему нравится. Долгие рассказы о том, что он сейчас рисует, утомляли Лизу, но она все слушала, а потом рассказывала Нине. И Нина, и Лиза обсуждали все происходящее в семье Сергея.
- Здравствуй, Сергей, - сказала Лиза.
- Здравствуй, Лиза, - услышала она, - извини, Нина.
- Не ошибайся, - заметила она.
В этот год у Сергея умер отец после операции, и все в дом изменилось. Он стал говорить, что ему теперь нужно работать, и после школы он пойдет в армию, а потом работать. Так и получилось в действительности, служил он в городе Курске, его оставили здесь, а не поехал он далеко, как другие. Он рисовал все, что можно, и даже Лиза и не поняла, какая у него была военная служба. Теперь они виделись, были хорошими друзьями, как то забылось и просьба Нины, да и она больше не говорила, ни о своей просьбе, ни о том, что было несколько лет назад.
Только однажды Нина предложила Лизе сделать модную белую прядку на ее черных волосах. И Лиза согласилась. Вместе они пришли к Нине домой, где все стояло так, как и было раньше. На столе светло-зеленая бархатная скатерть, в шкафу за стеклом хрустальные рюмки и чайный сервиз с пейзажами. и дамами, и кавалерами. Нина одела резиновые перчатки, расположились они в ванной комнате, и нанесла на волосы впереди какую-то жидкость, потом немного подождала.
- Можешь посмотреть, - сказала она Лизе.
И Лиза в зеркале увидела вместо черных волос, совершенно белые пряди, которые на своих концах еще оставались черными. Молодая старуха, с ужасом в глазах, смотрела на Лизу из зеркала в красивой фигурной металлической оправе. Там не было Лизы, которая еще минуту назад смеялась всякой чепухе, ничего не замечая даже рядом с собой, и ни к чему не относясь серьезно.
Домой она вернулась тихонечко, в платочке, которым невозможно было закрыть белые волосы спереди.
- Хорошо, что не лысой вернулась, - сказала Лизе мать, - могло быть и хуже. Можешь и не говорить, кто тебя такой красивой сделал.
Никогда больше Лиза не разговаривала с Ниной, но когда приезжала в Курск видела ее идущей на работу той же спокойной походкой. Нина вышла замуж, у нее был ребенок, и работала она после Политехнического института на заводе химического волокна инженером. Все закончилось хорошо. Сергей никогда не женился, оставался с матерью в квартире, заботясь о матери много лет.