В сумраке вечера, из утробы магазина просачивался желтый свет, не по-доброму оттенял силуэт пса.
Громадный, важный сидел он на крыльце. Несуетливые движения указывали на благородство животного, только глаза выдавали растерянность и беззащитность.
- Видно породистый, - остановил мое восхождение по ступенькам знакомый голос. Супруги Добренко у крыльца ждали дочь.
- Похоже...
- Потерял хозяина, в ошейнике ведь...
Пока мы коротенько говорили за жизнь, появилась Даша, как маленькое солнышко:
- Папа, папа, не хватило денежек на сосиску, пожалуйста, добавь, я собачку хочу покормить.
Нутро у меня сжалось от смутных чувств. Сколько собак бездомных развелось по воле человеческой, почему только детские сердца способны сострадать?
...Утро следующего дня.
Традиционно каждое утро начинается с варки кофе и открывания на кухне деревянной форточки, на скрип которой, как на определенный сигнал, сбегаются дворовые кошки.
Распахиваю теперь уже окно, рефлексивно вырывается: кис, кис.
Так смешно, на мое "кис-кис", виляя хвостиками, теперь скорее сбегались собачки. Лапки у них подлиннее. Только одна собака едва подпрыгивала, волочила подбитую заднюю лапку.
Какая-то неведомая сила подымала их с канализационных люков, нагретых по большому счету фекалиями человеческими.
Эти собачьи глаза, полные обиды и тоски, не веря до конца в предательство прежнего хозяина, глядели на меня с последней надеждой.
Улица для этого времени суток была непривычно пустой. Только двое мужчин передвигались по ней медленно, будто украдкой: высокие, худые, мрачные люди в униформе ЖКХ.
Резким поворотом в мою сторону, мгновенно, они-то отреагировали на мои "кис-кис".
Веяло от них смертью.
Ясно все...
Кофе готов, настоялся, разбавлен молоком и выпит. Рефлексивный взгляд в окно.
Пустынная улица, прямо, напротив, из-за ворот завода приближалась, высокая фигура мужчины.
В правой руке - ружье-арбалет, левая рука держала обмякшее тельце рыжей собаки, которую человеку приходилось подымать все выше. Лапки собаки наоборот вытягивались к низу, рыжий хвост тянулся по земле, собачья голова все больше клонилась набок по мере уходящей жизни.
Через некоторые мгновения труп собаки был заброшен в фургон странной, окрашенный в зеленый цвет машины. Машина заурчала, запыхтела выхлопными газами, проехала мимо ворот завода. Провожая ее движение, сторожевая собака у проходной, заскулила жалобно, чувствуя своим собачьим сердцем, что со своим другом прощается навсегда. Как она могла понимать именно про эту машину?
Я вышла на улицу. Машина не уехала вовсе, только поменяла дислокацию. Стратегически стояла теперь рядом с контейнерами переполненными мусором.
Мужчины сидели в машине, курили. Дверцы кабины распахнулись. В просвете между колесами зарисовались спортивные штанишки и маленького размера добротные сапожки, оформляющие коротенькие ноги председателя кооператива дома.
Вот кто командует военными действиями! Наш местный… На…поле…он.
Сначала он щелкнул замысловатой задвижкой, сунул голову в черную хлябь смертельного пристанища, с нескрываемым удовольствием проинвентаризировал содержание фургона. Дело сделано! Все остальное не так важно. Но увидев меня, ноги понесли его и его «императорские» комплексы прочь. Возможно, предполагал противостояние. По ходу жестикулируя руками, тем самым обращал внимание в мою сторону людей в машине.
Оставалось обозначить кульминацией интригующий момент, приблизиться к зловещей машине.
Мужчина, опережая мое продвижение, вышел из машины навстречу:
- Что скажете?
- Здравствуйте, ребята. Хотите заработать?
- Кто ж откажется?
- В синей шапочке мужичка не видели…? - самой стало неудобно из-за спонтанной шутки.
Я глянула вверх, в лицо рядом стоящего человека. На меня смотрели по-доброму, чистые, необыкновенно ясные голубые глаза. Какое несоответствие!
Аккуратно подстриженные, черные усы с проседью расплылись в ширину, улыбнулись на "синюю шапочку":
- Жалуется народ, и сторож завода звонил, что жильцам дома напротив собаки ночью мешают спать.
"Вот это да! Получается, и обо мне заботятся! А я сплю!"
Слово за слово, разговорились.
- Понимаете, люди животных выбрасывают, будто надоевшие игрушки, вот собаки плодятся, живут своей жизнью, КАК И ЛЮДИ, СБИВАЮТСЯ В СТАИ, бывают неадекватные, бесятся. И эту работу должен кто-то выполнять. Рыжую собачку хромую не встречали? - меня сразило откровение.
- Вы явно не из этих мест?
- Фамилия моя Яшин. Отец русский, мама белоруска, - продолжил:
- Убивать животных ядами – мероприятие недешевое для бюджета города и не экологичное. Хоронят их в могильниках, зарывают бульдозером. В Минске очистка улиц от бродячих животных происходит достаточно цивилизованно. Для начала их усыпляют, привозят в отстойники, сортируют, лечат, прививают. Помещают в вольеры, ухаживают. И только животных, не подлежащих лечению, подвергают утилизации – сжигают в газовых камерах. Выбор приобрести на рынке за деньги животное, люди с большей охотой опять же берут их из отстойников, это же бесплатно! И животные привитые, прошедшие всяческий контроль.
"Вот такой круговорот животных в природе"- подумалось...
Прошла еще одна ночь. А на следующий день, на свое удивление на улице я опять встретила этого человека. Шел навстречу мне человек с ружьем и с какой-то нескрываемой радостью:
- Вот и заказ получили от директора завода убить собачку. Они другую найдут.
Чем же не угодила эта сука? Породистая, статная овчарка, исправно несла свою службу. Облаивала выезжающие с территории груженые машины. Но ночью они же не ездят? Да не ленилась вставлять свои собачьи комментарии в цыганскую речь. Что делать, если на этой улице она слышится круглые сутки?
- Что же Вы ее не убили?
- Пусть еще поживет, до конца дня время еще есть...
Теперь магнитом тянуло меня к окну. Возле будки прохаживалась собака. Садилась в грациозную позу, сопровождала редким лаем уезжающий за ворота очередной грузовик.
Из груди моей вырвался тяжелый вздох.
А некоторое время спустя, на меня глядела черная, молчаливая дыра собачьей будки.
Ночью не спалось. Непривычно липкая, тягучая, мучительная давила тишина.
Очередным утром сторож чистил снег, отгребал его широкой лопатой от собачьего жилища.
...