В детской памяти о Корее остались только фрагменты наиболее волнительных, а, следовательно, и значительных для меня событий. При этом все воспоминания запечатлелись в каком -то ярком освещении. В Корее было всегда солнечно и тепло. Я совершенно не помню, как мы приехали в Корею. Зато отъезд запомнился.
Итак, согласно решения ООН в и договорённости по срокам вывода года советских и американских войск из Кореи в 1947 году начался организованный отъезд и нашей лётной части вместе со всеми членами семей.
Я помню, как нас, три или четыре семьи военнослужащих с нехитрым скарбом, состоящим в основном из чемоданов и ящиков, везли на открытом огромном студебекере среди очень длинной колонны из таких же больших американских машин. Наверное, это была часть населения нашего военного посёлка в этой колонне.
Недавно я узнал, что по ленд-лизу во время войны США поставили нам около ста тысяч таких студебекеров. В том числе, в основном на них монтировались наши реактивные «Катюши». И это были самые мощные военные автомобили того времени.
Начала и конца колонны я не видел, потому что грунтовая дорога петляла среди гор, то поднимаясь вверх под напряжённый вой моторов, то круто опускаясь в ущелье. И тогда становилось страшно. Солнце куда –то пропадало, а над головой нависали угрюмые отвесные скалы. В некоторых местах на мягких почвах колонна двигалась в пыли, как в тумане. Мама закутала мне голову и я дышал через платок. Ехали долго, наверное, целый день. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Иногда колонна останавливалась, чтобы люди отдохнули, а потом, посигналив, опять продолжали путешествие.
Здесь память этой части переезда кончается и я вижу себя вместе с родителями уже в корейском поезде в небольшом деревянном пассажирском вагоне с примитивными открытыми окошками без стёкол. Наш сборный поезд из грузовых и пассажирских вагонов тащил интересный паровозик с огромной трубой.
Его, я думаю, построили где-нибудь в Европе или в Америке ещё в 19 веке и на пароходе перевезли в Корею. В Корее такое чудо построить не могли.
Со своими обязанностями этот карликовый монстр справлялся очень плохо. Когда ему встречался небольшой подъём, паровозик пытался перед ним разогнаться, чтобы успеть взобраться на перевал. Иногда ему это удавалось. А иногда нет, и тогда он осторожненько осаживал с километр – два назад, а затем, отдохнув и попыхтев, опять начинал штурмовать подъём.
Пассажиры напряженно следили за его попытками, замирая каждый раз в ожидании результата, явно желая успехов корейцу машинисту и комментировали все события поездки, выглядывая из окон вагона. Во время этих маневров вагоны шумно реагировали на каждое движение звоном сцепных крюков и грохотом буферных тарелок, не забывая при этом нервно дергаться и мотать пассажиров по схеме «вперёд-назад и ещё раз вперёд». Чтобы избежать травм, матери придерживали головы детей руками, а отцы следили, чтобы с полок не упали на их головы чемоданы.
Наконец, приехали мы на какую-то станцию на равнине посреди живописных возвышенностей, покрытых восхитительными сказочными изумрудными до синевы хвойными и лиственными лесами. Недалеко от станции тёмным пятном выделялись коричневые скалы, у подножья которых блестела серебром вода. Изумрудные поляны обрамлялись цветущими кустарниками и яркими цветами всех цветов радуги! И всё это под голубым небом с фантастическими формами стоящих на месте грозовых облаков! Пассажиры восхищались удивительной красотой природы и их восклицания заставили и детей любоваться чудесным пейзажем.
И я, конечно, тоже был одним из них! Очарованных.
Очарование этой волшебной красотой осталось в моей памяти навсегда, как эталон счастья.
Этот пейзаж потом не раз являлся мне во сне.
Но спустя несколько минут я познал и первое в детской жизни несчастье... .
Паровоз заправился водой и почистил топку. Папа взял чайник и пошёл за водой, а я смотрел в окно, куда это он так очень далеко пошёл. Наконец, он остановился вместе с другими дядями около бетонного колодца, в который они стали по очереди спускаться за водой по крутой лестнице и затем, с котелками по ней же подниматься. Папа оказался последним в очереди и когда он, .... наконец, спустился, ... поезд тронулся!
Я издал пронзительный визг и чуть не вывалился из окна. Что уж я вытворял, передать невозможно. Паника была подобна извержению.
Поезд постепенно набирал скорость, мама сама в сильнейшем отчаянии, вместе со мной смотрела и ждала, когда же он вылезет из колодца. Уже последний вагон проследовал мимо колодца, а он еще не показался. Когда папа выскочил из колодца, он бросил чайник и побежал из всех сил. Но, уже понятно, что напрасно - не догнать. Впереди был подъём и машинист с кочегаром, наверное, старались изо всех сил, не оглядываясь назад.
Стоп -кранов и воздушных тормозов, наверное, в этом поезде не было и поезд ничем не остановить. Скорость движения быстро нарастала, уже прогрохотали колёса на выходных стрелках и на повороте станция скрылась из виду. Все пассажиры громко восклицали сочувствия и оживлённо обсуждали проблему. Эти сочувствия ещё больше доводили до истерики. Выхода из этого ужасного состояния не было. Всем было жалко нас мамой, но ничем они помочь не могли.
Но вот на подъёме..., движение поезда вдруг стало постепенно замедляться и я с мамой, и все в вагоне, и, наверное, во всех вагонах, стали ... очень, ....очень осторожно, с замиранием надеяться, что поезд остановится, и вернётся на станцию... .
Так и случилось! Корейская техника не подвела! Поезд всё-таки встал, подумал. И потихоньку начал двигаться назад в сторону станции. Все пассажиры счастливо заулыбались, громко радовались и стали успокаиваться. И, когда поезд вернулся на станцию, все оживлённо обсуждали удачу и были счастливы.
На станции паровоз с большой трубой остановился прямо перед колодцем, чтобы побольше был разбег перед подъёмом. Он стоял и долго разогревал котёл, чтобы теперь уже хватило пару. Расстроенный папа обещал мне больше никуда из поезда не выходить.
Во время этой стоянки уже никто из вагонов не вышел. Всем была наука.
Как мне рассказывали родители, доехали мы до границы, пересадили нас в товарный эшелон и двинулись мы в нём уже по своей территории до Благовещенска. А там нашу корейскую лётную часть распределили в разные поселения, около которых были оборудованы временные взлётные аэродромные полосы для лёгких самолётов. Полосы монтировали быстро: на ровных сырых лугах косили траву и настилали большие железные штампованные пластины с круглыми дырами.
Так мы оказались в деревне Белоногово, Серышевского района, Амурской области, недалеко от реки Зея. Там в 1948 году я пошёл в первый класс в школу, которую и сейчас видно на спутниковой карте.
Недалеко от нашего дома было болотистое озерцо с торчащими из воды травянистыми кочками, похожими на верблюжьи горбы, образовавшихся со дна из остатков многолетних водяных растений, может быть камыша. Вода между кочками была тёплая и прозрачная, но глубокая, от метра и больше. И вот мы, дети от 7 до 10 лет, нашли себе экзотическую забаву: прыгали с кочки на кочку с риском упасть в воду с этих качающихся под нами верблюжьих горбов и сложностью подняться обратно на верх на кочку из воды. Однажды мы допрыгали метров за сто от берега до небольшого островка на середине озера и в его зарослях обнаружили небольшой самолёт. Когда то он упал на этот островок и его там и оставили навсегда.
Ну уж мы наигрались на этой детской площадке! Сколько японских самолётов мы сбили! Какое счастье нам подарил этот прошедший войну истребитель с перкальевым покрытием крыльев!
Сейчас в километрах семидесяти к северу от деревни Белоногово начали строить космодром "Восточный".