В 60 годы двадцатого века в один из теплых, летних дней по центральным улицам города Грозного с переливчато- колокольным звоном и со скрежетом колес на поворотах, движется желтобокий трамвай.
На одной из трамвайных остановок дожидается его прихода группа разновозрастных и разнополых горожан.
В большой каракулевой папахе, седовласый, с большими, пышными усами и орлиным носом, малограмотный Махмуд, пропустив впереди себя женщин и детей, вошел в вагон, как и положено настоящему горцу-джигиту, последним.
Стоя в проходе, он нечаянно, не удержавшись при повороте трамвая, наступил на носок туфли пышногрудой, зеленоглазой дамы славянской внешности, мечтательно вглядывающейся в окно.
Она недовольно стрельнула зелеными брызгами красивых, весьма выразительных глаз в лицо Махмуда.
Резкий взлет ее длинных бровей не предвещал ничего хорошего.
Махмуд, поняв свою оплошность и думая, как бы красиво, деликатно и достойно, по джентельменски, выйти из неудобной ситуации, чтобы самым лучшим образом выразить свое извинение, смиренно наклонил голову и с мягкой хрипотцой в голосе, выдавил:
«Извините-с-с-с......, пожалайста...!»
Как ему казалось, так на русском языке звучит самая глубокая и почтительная форма извинения.
Женщина, до этого только недовольно взглянувшая на него, вспыхнула, как молния в грозу и воскликнула:
«Ах ты бессовестный!!
Он наступил, а я ещё перед ним должна извиняться...?
Вы только посмотрите на этого нахала...!»
И стала недовольно и громко роптать, озираясь вокруг в поиске сочувствия и поддержки.
Махмуд покраснел, не в силах подобрать нужных для извинения слов.
Раздосадованно покачал головой и, разводя руками, произнёс:
«Ну, что-ж, дэвушка..., нэ хотите-с-с-с-с,
как хотите-с-с-с-с...!»