И пелена упала с глаз…
Посвящаю своему брату
Совесть – это внутренняя честь.
А.Шопенгауэр
То, что ищешь всю жизнь,
может быть ближе, чем ты думаешь.
Восточная мудрость
I.
«Какая всё-таки нынче прекрасная зима!» - подойдя к окну, сказала тётя Даша, приходящая домработница Игоря Чуйкова, отстукивающего что-то на стареньком компьютере. Игорь выключил экран монитора и тоже подошёл к окну.
Это был ещё не старый, но рано поседевший мужчина лет шестидесяти с небольшим. Был он прям и даже для его лет статен. Некогда красивое лицо его выражало смятение чувств или постоянную внутреннюю борьбу. Излишества ли, дурные ли привычки или неудовлетворённость жизнью наложили на него свои неизгладимые отпечатки.
После смерти матери Игорь расстался с женой, которую, в общем-то, никогда не любил по-настоящему, приобрёл себе небольшую квартирку, решив дожить в ней до конца. Его взрослый сын и быстро подрастающий внук жили в другом городе. Игорь уже и не помнил, когда они встречались последний раз – то ли три, то ли четыре года назад. Он жил на свою маленькую пенсию и подрабатывал кочегаром на небольшом предприятии по соседству с домом.
Он остановился у окна. Тётя Даша, женщина лет семидесяти пяти, но ещё довольно крепкая, приходила убирать у него раз в неделю. На большее Игорь не тянул.
- Так я пойду? - крикнула она из кухни или передней – он не разобрал, откуда именно.
- Да-да, идите, Дарья Васильевна.
Он услышал, как женщина захлопнула дверь, и вышел на балкон.
Да, зима в этом году знатная! Снег начал валить в конце ноября, потом подтаял, оставив грязные проплешины, зато сейчас он падал на землю не спеша и красиво. Это была уже не «лепня», а настоящий пушистый снежок. «Значит, будет скрипеть под ногами в мороз», - подумал Игорь. Снег ложился красиво – на дорожки у дома, на асфальт, на крыши домов и ветви деревьев, на шапки и платки проходящих людей, на капоты и кузова машин. Белой пушистой ватой он прикрыл всю грязь, оставшуюся от недавней оттепели, закрыл дорожные колдобины – он всё это искусно замаскировал.
«Дороги обещали починить ещё прошлым летом, теперь – в следующем году, - с раздражением подумал Игорь. – Вот снежок какой молодец – за других работу выполнил, да ещё как! Он показал, что ещё не всё потеряно, что надо исправлять ошибки, пусть и чужие. А мне? Может, и мне не поздно ещё что-то изменить в жизни – исправить ошибки, начать всё с чистого листа?»
Он зашёл в комнату, лёг на диван и подумал: «Поздно! Я наломал слишком много дров. Как и с кем начать? Для чего? Интересно, сколько мне осталось – пять, десять?.. Скажем так: поезд ушёл».
Он вышел на кухню, подогрел кофе, запихал в себя два бутерброда и стал собираться на работу.
Игорь жил более чем скромно. Его мизерной пенсии по инвалидности хватало на оплату однокомнатной квартиры и коммунальных счетов. Тёте Даше он платил очень мало, по-соседски. Когда он заговорил о прибавке, она перебила его: «Ну, с чего вам прибавлять-то? Сами едва перебиваетесь. А мне дочка помогает, муженёк-то в бизнесмены подался…» Она не любила зятя за то, что он был старше Леночки на пятнадцать лет, а ещё за то, что скряга, и, как ей казалось, человек сомнительных нравов. Дочка, несмотря на доходы мужа, работала в салоне красоты, зарабатывала неплохо, так что грех было не воспользоваться предложенной помощью, тем более, что детей, а, стало быть, и внуков у Дарьи Васильевны, не было. Игорю же она помогала так, из сочувствия, видя, как он прогнулся под этот жестокий мир. Да и грязью бы зарос бобылём – всё где-то в облаках витает, пройдёт через мусор – и не заметит. Иногда она приносила ему свою стряпню. Игорь отказывался, смущался, но она корила его, говоря, что это от чистого сердца – значит, и отказываться грешно. Так и жили они, поживали, добрососедствуя.
II.
Придя на работу, Игорь встретил своего сменщика и ещё одного работягу, бывшего сварщика, а сейчас перебивавшегося случайными заработками человека. Они допивали поллитровку.
- Чего домой не идёте? – спросил Игорь.
- А её-то кто допьёт, ты, что ли? – и дружно загоготали. Они знали, что он не пьёт.
А он, действительно, давно «завязал», но вот с курением завязать никак не получалось. Внутренний разлад в себе самом, превратившийся в затяжной стресс, не давал возможности бросить это дело. Курил он подолгу и много. Дым застилал глаза, вуалируя напрягающую душу действительность, и ему казалось, что так он успокаивается. Но это было ложное умозаключение, курить надо было бросать, и немедленно.
Игорь недолюбливал людей такого сорта, как эти двое. Он считал, что их интересует, по их же собственным выражениям, только «жрачка» и выпивка. «Как животные!» - с презрением подумал он о них и поморщился.
Как же Игорь, который в молодости был чем-то похож на французского актёра Делона, любимец девушек, в 16 лет поступивший в университет и подававший большие надежды, теперь оказался в таком унизительном положении? Его сгубила вот эта самая водка, которую он нынче так ненавидел вкупе с её поклонниками. Все студенты в его годы были не прочь выпить. Парни постарше охотно подливали ему. Они могли себе это позволить: были покрепче, лучше обеспечены. Родители присылали им много денег, ему же намного меньше: жили на одну зарплату, а старшая сестра тоже училась, только на другом факультете. Содержать двух студентов было тяжело. Выпитую водку было иногда нечем закусить, и он научился пить не закусывая. Постепенно втянулся. Потом вуз пришлось оставить и вернуться домой. Никто бы его тогдашнего не выдержал, но это сделала худенькая девушка с железным характером, ставшая его женой. Она и сына ему родила. Потом добилась, чтобы он заочно доучился и бросил пить. После этого он долго работал на местном заводе старшим экономистом. «Какой приятный, интеллигентный человек! С ним есть о чём поговорить». – «Ещё бы! Ведь интеллигентность – это умственная порядочность». До него доходили подобные отзывы, и ему они льстили.
Но тут в грянула экономическая неразбериха, потом распад Союза – а с ним и всей промышленности. Завод, на котором работал Игорь, встал. Почти всех уволили. Но директор, его зам и он, главбух, держались до конца. Им удалось создать на обломках производства маленькую фирму, но и она года через три рухнула. Игорь стал подрабатывать составлением годовых отчётов для хозяина местного магазина. Это уже было шагом вниз. Семья начала испытывать первые материальные трудности. Незначительная ошибка привела хозяина к банкротству, и магазин перекупили. Безработных были тысячи, но он переживал фиаско сильнее других. У него оставался ещё не использованный потенциал. Поиски новой работы заканчивались одним словом: «Возраст». А тут и выход на пенсию отодвинули вперёд на несколько лет. Ужас от безысходности охватил Игоря. Он стал седым, как лунь. Душевная тревога снова подтолкнула его к бутылке.
Потом подвернулось место истопника, и он пошёл: не помирать же с голоду. Немые упрёки жены были невыносимы. Тогда он решил: доживать буду в одиночку! Но водку всё-таки опять бросил.
Иногда, лёжа на диване с книгой, он вспоминал время своего жизненного успеха. Какое это было время! Казалось, оно будет длиться бесконечно. К сожалению, всё, тем более хорошее, когда-то заканчивается…
III.
Он не видел вокруг себя людей. Как-то удавалось устраиваться тем, кого раньше называли подонками – лицемерам, завистникам, нахрапистым негодяям и подхалимам. Вот для кого в начале девяностых были открыты «все шлюзы и понтоны», по выражению одного знаменитого в те годы публициста, давно слинявшего благодаря своим заслугам перед Отечеством на новую родину – за океан.
Он смог победить своё самолюбие, свою гордость, для того чтобы, работая в кочегарке, обеспечить себе хоть какое-то подобие жизни. Но это только внешне. Боль души ничем не усмиришь. Её можно было только «залить» на какое-то время, чтобы не свихнуться, и, хотя и не сразу, он вновь прибёг к спасительному алкоголю. На время давний «союзник» Игоря действительно заглушил эту боль и его агрессию по отношению к непринятому им новому миру, где была только одна ценность – деньги. Но потом и алкоголь стал как-то меньше помогать. Игорь увеличивал дозы, но денег на них стало не хватать, и он стал изощряться в добывании более дешёвого пойла. Это было несложно, так как повсеместно и круглосуточно заработали так называемые «точки», легальные и не очень.
Иногда ему звонил сын. Потом стал звонить реже, а в последний раз Игорь узнал от него, что стал дедом. Игорь поздравил его, сначала решив, что надо бы к поздравлениям добавить денег, но передумал: «До новой получки не дотяну! Мне бы кто помог! Эка невидаль – внук! У всех они есть, будет и второй». Раньше бытовала расхожая фраза – «дети цветы жизни». Да какие они цветы? Те, которых он видел вокруг себя, были крикливыми, плаксивыми и сопливыми. Они вечно что-нибудь выклянчивали у него, а что он мог им дать? Да и зачем? У них же есть свои родители. Он не любил детей. Да и как он мог их любить, если в то время, когда родился его собственный сын, он, отчисленный из университета, крепко пил и лишь смутно помнил первые шаги своего ребёнка по этой грешной земле. Но ведь вырос же. Так и другие вырастут. Так вырастет и его внук.
Он даже не заметил, как начал деградировать. Человек вообще склонен к деградации. Для того, чтобы это не произошло, надо тренировать своё тело и мозг. Не бывает результата без усилий. Надо меньше есть – ну, ел-то Игорь всегда немного, не пить водку – но это было уже невозможно, давать себе физические нагрузки, но где? В его комнатушке? Или в затхлом, вонючем подъезде? А, может быть, во дворе, где и за полночь раздавались какие-то крики, звериный хохот и визг? Из-за этого он спал даже летом с закрытым окном, а в жару стелил себе на полу.
Когда-то книги были его лучшими друзьями. В школе он читал запоем и даже сам пытался что-то сочинять. Потом читал всё меньше. Прошли годы. Мозг притуплялся, и он, читая, всё чаще замечал, что читаемое ускользает от его контроля, он терял концентрацию внимания. Он ещё почитывал газеты, но книги читать перестал.
Оставалась в мире ещё Красота. А она, как он где-то вычитал, составляет 90 процентов мозга. Но Игорю негде было приобщиться к ней. У него и одежды приличной не было, чтобы выехать куда-нибудь. К тому же «туда» надо идти трезвым и прилично выглядящим!..
И тогда он озлобился уже на всё, в том числе и на жизнь. Что это за жизнь, если в ней побеждают только агрессивные и хваткие? Он замкнулся в себе. Мир наглецов и подонков больше не интересовал его.
Женщины? Нет! Насмотрелся он в своей жизни и на них. Выпотрошат все твои карманы, а потом и под зад коленкой. Этим сучкам нужно от мужика только одно – деньги. Подумав об этом, Игорь смачно выругался.
IV.
Однажды, возвращаясь с работы домой, и вожделенно думая о дожидающейся его в шкафчике «крутке», Игорь увидел на проезжей части играющего мальчика в бордовом костюмчике и тюбетейке. «Какие странные сейчас дети! Почему он так легко одет зимой? Откуда эта азиатская шапочка?» И внезапно его пронзила мысль о том, что он где-то уже видел и этого мальчика, и бордовый костюмчик с вишенкой на карманчике, и странную тюбетейку. Да почему же странную? Напротив – она очень даже красивая. И она так нравилась ему. Кому же? Кому?
Внезапно из-за поворота показалась чёрная иномарка. С бешеной скоростью она мчалась по улице прямо на мальчика, а тот смотрел на Игоря и улыбался. До чего же знакомо было Игорю его лицо! Где, когда он мог видеть его? Но вспоминать было некогда: чёрная машина приближалась. «Наверно, водила подшофе», - мелькнула мысль. И тут вдруг пелена, под которой он жил последние годы, слетела с его глаз, и он понял: этот мальчик – ни кто иной, как он сам. Тюбетейка, расшитая восточным орнаментом, была прислана ему из Ташкента, когда ему было пять лет, а бордовый костюмчик был подарен на день рождения тётей! И, поняв это, он кинулся вперёд, столкнув с дороги мальчика вытянутыми руками.
«Да, это я и есть, но только в детстве!» - с улыбкой, уже теряя сознание, вновь подумал он, принимая на себя страшный удар обезумевшей от вседозволенности иномарки…
Машина на секунду остановилась. Из неё выскочили двое. Отшвырнули в придорожные кусты тело. Мальчик, испугавшись, куда-то убежал. Водитель, выматерившись, вскочил в кабину и с места ударил по газам.
А над Игорем склонилась давно ушедшая мать. «Послушай, не страдай ты так, Игорёк! Никогда не поздно начать всё сначала». Это было последнее, что он слышал и видел в этом мире. И он уже не чувствовал, как пушистый снежок покрывает его волосы, лицо, одежду, руки, словно приговаривая: «Ничего, всё будет хорошо. Ты жил, ошибался, но в душе ты был добр, а доброму человеку – воля! Всё исправишь и начнёшь жить с чистого листа…»
10.6.2012