Спрут бюрократический

Александр Николаевич Тихонов
                СПРУТ        БЮРОКРАТИЧЕСКИЙ.

   Я приехал в село Таштып, в котором прожил более тридцати лет, где прошла основная часть моей трудовой деятельности в совхозе «Абазинский», где остались моя дочь и внуки, где осталась моя первая супруга Зинаида Петровна, с которой я дважды сходился и дважды расходился, от которой у меня такие же двойные рога. А приехал я не только в гости к дочери и внукам, но ещё и затем, чтобы приватизировать свой земельный пай, выданный мне ещё добрым президентом Борисом Николаевичем Ельциным. Был у меня в бывшем совхозе ещё и имущественный пай, и умные люди сразу же оттуда его изымали. Я же, добрая душа, хотел чтобы мой совхоз жил, хотя бы уже в звании АОЗТ.

   Но, увы, моё АОЗТ несколько лет назад приказало долго жить, а я, отдалившись после развода с Зинаидой Петровной на изрядное расстояние от него, не знал, что его выкупил какой-то богатей и пользуется теперь моим невостребованным паем, засевая его и получая урожай. Чтобы получать с него кое-какие дивиденды мне предстояло пройти оформление его на своё имя с определением границ и места. В общем пройти все пять кругов ада, пощупать все щупальца огромного бюрократического СПРУТА, простершего свои щупальца от самого  верха власти до самого его низа. Было у меня ещё два автомобиля «Волга», которые раздаривал каждому гражданину господин Чубайс, но я их продал Хакинвестфонду в виде красивой бумажки за 234 неденоминированных рубля. Но о ваучере уже вспоминать поздно, а вот о земле я решил, хоть и с запозданием в восемнадцать лет всё же подумать.

        В те приснопамятные времена разрушительной перестройки, все мы, граждане Российской Федерации, вдруг стали богачами, владельцами не только собственных квартир, в которых жили, но и  части, пусть крохотной, но части государственной собственности, бывших государственными заводов и фабрик. Какой их части мы, конечно же, не знали. Патрона ли от токарного станка, станины ли его, или нескольких метров заводского забора, но всё-таки хозяевами госсобственности, исчезнувшей из нашего кармана вместе с ваучерами. Эйфория, присутствовавшая в некоторых из нас при получении ваучера, перешла постепенно в уныние, когда выяснилась его истинная цена. Инвестфонды ничего на них не выдавали, ссылаясь на нерентабельность приватизированных предприятий.
Но это ваучеры, а вот земля!!! Она не имеет цены, хотя и её скупали у владельцев паёв по
бросовым ценам. Я же решил востребовать, и что будет дальше увидим, думал я.

       Кинулся я в бывший когда-то мне родным совхоз, т. е. АОЗТ, а оно уже не Акционерное общество закрытого типа а  Общество Ограниченной Ответственности «Нива», задаю вопрос главному агроному хозяйства Геннадию Андреевичу Майнагашеву, пришедшему в совхоз в бытность мою кадровиком хозяйства, в качестве агронома отделения, впоследствии доросшим до директора АОЗТ, теперь вот служащего ХОЗЯИНУ:

----  Геннадий Андреевич, почему хозяйство стало называться «ООО»?- На что получил исчерпывающий ответ в двух словах:
----  АОЗТ обанкротилось! И, чтобы не ликвидировать хозяйство и откреститься от долгов, мы сменили вывеску, а тут подвернулся покупатель с деньгами и купил нас с потрохами. И теперь мы уже не хозяева предприятия, а наёмные работники. В нашем распоряжении только земельные паи, и то только у тех, кто оформил их на себя и заключил договор с ООО, т. е. с ХОЗЯИНОМ.

----  И что? Все земли уже приватизированы?
----  Нет. Кто приватизировал и  заключил договор, тому мы выплачиваем дивиденды в виде зерна в количестве 2-х тонн в год, Есть земли бывшего АОЗТ невостребованные, Их  мы тоже засеваем, а дивиденды выплачивать некому.
----  Я бы хотел чтобы и мне выплачивали – обрадовался я такой перспективе. – Хочу приватизировать свой пай.
----  Как другу могу посоветовать где. - проникся ко мне сочувствием Геннадий Андреевич. – Тебе сколько лет? – спросил он, вглядываясь в меня. – Семьдесят-то есть?
----  Два! – ответил я.
 
----  Да ты хорошо сохранился! – восхитился друг. – И лицо у тебя чистое, и походка молодая, и речь нормальная, и чувство юмора не потерял, и одет как молодой…
----  Не льсти,- попросил я друга. – А вот тебе я льстить не буду. – улыбнулся я. – Зачем животик-то отпустил? Но сильно ругать не буду. Ты ещё молод, салага против меня.
----  Салага… - проворчал Геннадий Андреевич. – Этому салаге уже тоже шестьдесят три!.
----  Но, не обижайся, пожалуйста. Я же по-дружески.

         И склонились мы над картой земель  бывшего совхоза. Над картой, которую я не успел забыть и помнил все урочища, их площади и даже рельеф. Долго мы корпели над картой, однако выбрали участок, используемый «Нивой» ежегодно, в углу которого ещё остался неприватизированная площадь. Далековато он располагался от Таштыпа, но всё же был пригоден для использования и как посевная площадь и как участок под дачу.
----  Вот на этом участке и настаивай  перед землеустроителем. Мы с  ним в контрах.
Раздарил лучшие участки родственникам и близким, а других наделил бросовыми или отдалёнными участками.
 
        Нижайше поблагодарил я друга. Хороший у меня друг, говорят две семьи содержит одновременно: свою и  умершего не так давно тракториста, жена которого служила у него секретаршей.
---- Поторопись с бумагами, - напутствовал меня Геннадий Андреевич, - Дело это длинное. Сам знаешь какая неповоротливая у нас государственная машина. В ней так много развелось шестёрок и шестерёнок, что если не прилагать гигантских усилий, она может на любой дистанции застопориться. Не успеешь к весне, боюсь моего авторитета может не хватить для оформления договора с ХОЗЯИНОМ.

       И вот пошёл я по первому кругу, то бишь в первый, необходимый мне щупалец, тьфу, кабинет, этого огромного и длинноногого СПРУТА бюрократического. – в кабинет районного землеустроителя. Я, конечно же, не рассчитывал на быстрое прохождение всех нужных кабинетов, однако, помня старые добрые времена, рассчитывал к весне 2011-го а был ещё только октябрь 2010-го года, успеть оформить пай, и в 2011-м уже получить с него какие-то дивиденды.  И в первом же кабинете я наткнулся, вернее, соприкоснулся со жгучим его щупальцем. Не посмотрев на табличку, приклеенную к двери, я «ворвался» в кабинет землеустроителя.

       За широким столом сидел не кто иной а Владимир Анатольевич Борсуков, сын моего хорошего товарища, с которым мы работали бок о бок в совхозе. Я знал Владимира Анатольевича ещё Вовочкой, когда он, так сказать, под стол пешком ходил. Теперь же за столом сидел достойный господин с прилизанными черными волосами, солидной осанкой, сердитым взглядом, в крапчатом галстуке, с тонкими холёными руками, небрежно лежащими на клавиатуре компьютера. Сердито глянув на меня, он спросил, опередив меня:
----  Что вы хотели?

          Я, видя недовольный взгляд Владимира Анатольевича, постеснялся пройти далее порога. От порога и ответил:
----  Я хотел бы приватизировать земельный пай. – Я не стал далее распространяться, надеясь, что Владимир Анатольевич меня узнал и догадался о каком я пае говорю.
----  Где же Вы были, - он чуть подумал, подсчитывая годы, - Восемнадцать лет! Вся земля уже давно распределена и приватизирована.
         Мне нечего было ему сказать, так как я не счёл нужным объяснять   почему я сразу же после объявления приватизации не схватился за пай обеими руками. Я ответил просто:

----  А какое это имеет значение, раньше или позже?
         Владимир Анатольевич понял меня и коротко бросил:
----  Ваше свидетельство на землю? – и протянул руку, надеясь получить его из моих рук.
         Но, увы, у меня такового в кармане не было, и вот почему: Когда-то, лет этак пять назад, у меня таинственным образом из закрытой на замок квартиры исчезли и мой ИНН и Свидетельство на землю. Я, конечно же, подозревал чьих рук это дело, но, как говорится, не пойманный – не вор, и документов этих у меня с тех пор нестало.
----  Его у меня нет, утратил, - развёл я руками, чувствуя вину перед этим господином
---- И зачем вы тогда пришли? Если оно у Вас было выдано в нашем районе, идите в архив и возьмите выписку из протокола о реформировании совхоза. Вам её выдадут, если Вы там есть. На основании этой справки мы выдадим Вам дубликат.

        Первый щелчок по носу я получил. И не он меня огорчил, огорчил тон, каким вел со мной разговор господин Борсуков. Мне хотелось расспросить его о родителях, но видя его недовольный тон, я не решился.
----  Спасибо за информацию, До свидания - поблагодарил я и поспешил в  районную администрацию, в кабинет архивариуса.
----  Следующий раз, прежде чем врываться в кабинет, прочтите табличку на входной двери! – вдогонку мне проговорил тем же сердитым тоном Владимир Анатольевич.
         Этих слов я уже почти не слышал и до конца не понял, за что и поплатился, когда пришел в его кабинет вторично

         А в кабинете архивариуса мне,  можно сказать, повезло. Хоть и не совсем, но всё-таки повезло. Главного архивариуса на месте не оказалось, но на месте оказалась женщина, не хочу назвать её чиновницей, уж очень она ко мне отнеслась с пониманием, которая замещала начальницу архива на время отпуска. Когда я обратился к ней с просьбой найти протокол преобразования совхоза в АОЗТ и поискать среди пайщиков меня, она несколько растерялась:
----  Ой! Я в делах архива не очень-то разбираюсь. Боюсь, я Вам помочь не смогу.
          У меня засосало под ложечкой: будет неудача. Но, когда я назвал свою фамилию имя и отчество, женщина оживилась и пристально вгляделась в меня:
----  Вы здесь жили, в Таштыпе? Это не ваши стихи на доске достижений района в фойе нашего здания? Я даже слова помню: «В который раз. В который раз, Мы получаем это знамя… - вот дальше забыла.

----  Оно для нас. Оно для нас. Как согревающее пламя! – закончил я четверостишие.
----  Точно, - обрадовалась женщина. Ваши стихи и в районном музее есть.- обрадовала она меня. Я в Ваши времена была ещё небольшая, в пионерах ходила. Ваши стихи, посвящённые хлеборобам совхоза «Абазинский», мы, пионерчики-попугайчики, декламировали со сцены районного Дома культуры во время празднования Дня работников сельского хозяйства.

       Я, конечно же, помнил такой момент. Мне было приятно, что мои стихи ещё живут, хотя бы в районном музее, что их помнят хотя бы бывшие «попугайчики», но  мне нужна была выписка из протокола, и я едва ли не с мольбой вымолвил:
----  Мне завтра уезжать, Сегодня приемный день в земотделе. Мне бы получить копию свидетельства именно сегодня?

        Женщина завертелась на стуле:
----  Сейчас я позвоню работнице, которая здесь когда-то работала. Возможно она придёт и Вам поможет.
          Я не знал эту женщину раньше. Фамилия её мне ничего не сказала. Но мне было приятно, что она имеет душу, что она, сидя в кабинете этого огромного СПРУТА, не очерствела, что компьютер не стал её главным рабочим предметом, что она ещё способна видеть перед собой живого человека. Решив ещё больше расположить её к себе, я продекламировал:     «По ударному хлеба  Жнёт Семён Султреков Знать навек свела судьба С полем человека.»

----   «Хлеборобскому труду Обучил он сына И пока ещё идёт. Впереди Максима». – продекламировала далее женщина, сидящая в чиновничьем кресле. – Это были мои слова, когда мы читали Ваши стихи.
----  Да, были времена!... – вздохнул я.
       А дело было в том, что когда-то, уже давно, в середине семидесятых и восьмидесятых прошлого уже века, Таштыпский район, имевший  в своём активе два совхоза, гремел на всю Россию и даже СССР. За превышение показателей прошлых лет район получал от правительства премии и переходящие Красные знамёна, хотя хозяйства эти были всё-таки убыточными.

        Улыбчивая, симпатичная женщина, черноглазая и круглолицая, вошла в экстаз. Ей было приятно, даже радостно вспомнить своё детство, молодость, времена, когда родной район преуспевал в своей деятельности.
----  Вы меня извините, Александр Николаевич. Моё рабочее место не в этом кабинете. – повторилась она - Начальник архива в отпуске, в отъезде, а в архивных делах я профан. Но я сейчас попытаюсь Вам все-таки помочь.
        Она принялась названивать по кабинетам районной администрации, разыскивая нужного человека, и не нашла.

----  Наверно, вся информация об архивах должна быть заложена в компьютер, - натолкнул я её на верный путь.
----  Да, да, - Я сейчас поищу.
         Она включила компьютер и принялась перебирать клавиатуру. Несколько минут прошло в мучительных поисках.
----  Вот! Нашла! Нам повезло! Вот протокол о преобразовании совхоза, а вот и ваша фамилия. Сейчас я выпишу Вам справочку…

----  Наверное в компьютере есть и форма, возможно я не первый прошу у вас такой документ. – снова наталкиваю я её на верный путь.
----  Сейчас, сейчас. – останавливает она меня. – Вот! Нашла! Включаем принтер – и дело сделано!
        Получив заветную выписку, я желаю женщине здоровья, умного мужа, здоровых и послушных детей, продвижения по службе  и, премного удовлетворённый, бегу к землеустроителю господину Борсукову. Но прежде чем я покинул гостеприимный кабинет Спрута бюрократического, услышал такие приятные слова:
----  Я всегда с удовольствием читала ваши стихи и басни в районной газете. Вы, наверное, теперь стали большим писателем?

----  Увы, - разочаровал я свою почитательницу. – но в краевом альманахе все-таки печатаюсь. Помните, кто-то из известных писателей сказал: Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан.   Так вот, я придерживаюсь ближе ко второму.
               
----  Вы человек грамотный?! – восклицает Владимир Анатольевич, когда я снова «врываюсь» к нему в кабинет.
        Я снова останавливаюсь у порога, вопросительно глядя на Борсукова.
----  Вы табличку на двери читали? – вид у Владимира Анатольевича очень недовольный.
----  Нет, - отвечаю я. – Дверь-то открыта нараспашку.
----  Ну и что, что открыта. Прежде чем войти, надо ознакомиться с расписанием работы кабинета! Выйдите и прочитайте.

         Пришлось выйти, прикрыть дверь и прочесть на лицевой ее стороне, что приём по личным вопросам только по средам и пятницам с часу до трёх. Глянул я на дисплей своего мобильного телефона, а там – ровно три! Всё: время приёма закончилось! Завтра четверг, и мне предстоит жить в Таштыпе ещё два незапланированных дня! Пробую пробить бюрократическую стену:

----  Владимир Анатольевич, - придавая своему голосу наиболее уважительный тон, - говорю я. – Я издалека и не могу жить здесь лишних два дня. Может примете меня сегодня?
      Но Владимир Анатольевич был неумолим:
----  Вы табличку с расписанием прочитали?
----  Прочитал, - признался я.

----  Вот и будьте добры, приходите в пятницу к часу дня. У меня работа. – И Владимир Анатольевич, отрешившись от меня, вернул взгляд на экран компьютера.
         Я был горько разочарован, и только сейчас заметил в углу огромного кабинета ещё одного чиновника, тоже работавшего с компьютером. «Ох, уж эти компьютеры!!!» - с досадой подумалось мне. Я благополучно забыл, что этот самый компьютер только что очень помог

мне в кабинете архивариуса. « Понаставили их в каждом кабинете и люди им уже не нужны. У них, видите ли компьютеры! И работа вся в них! Живой человек только мешает». Вслух, конечно, я этого не сказал, оставил тяжелым осадком на дне души, вышел и закрыл дверь, забыв, что Владимиру Анатольевичу жарко. А в кабинете действительно было жарко. Владимир Анатольевич даже пиджак скинул, повесив его на спинку стула. Краем глаза я заметил, что на экране компьютера красовалась большая щука. «Владимир Анатольевич рыбачит!

 - запоздало догадался – Рыбак в чиновничьей шкуре!» - и услышал как за мной снова настеж распахнулась дверь кабинета землеустроителя. В душе кипела злость: ну что бы ему не продлить приемные часы сегодня хотя бы на час? «Рыбачит, а другой, что в углу, наверное, охотничает?!»

         Пришлось гостить у детей и внуков ещё два незапланированных дня. В пятницу я, как штык, стоял перед дверью так нужного мне кабинета. Увы, в час дня Владимира Анатольевича на рабочем месте не оказалось. Когда я заглянул в кабинет, услышал голос чиновника, работавшего в дальнем углу кабинета. Кабинет был пуст и голос его так звучно разнесся по кабинету;

----  Владимир Анатольевич задерживается, должен скоро быть.
       Простояв у двери кабинета полчаса, я снова заглядываю в кабинет:
----  А Вы не сможете мне помочь? – спрашиваю я.
---- Нужна его подпись и печать, да и бланки свидетельств у него, - отвечает чиновник
       Я понял, что он мне сочувствует, но помочь ничем не может. Однако он начал копаться в архивных документах и через пятнадцать минут нашел-таки нужные бумаги, где и было доказательство моего участия в дележе земель бывшего совхоза
 
----  Сейчас придёт Владимир Анатольевич и сделает Вам дубликат – успокоил меня помощник Борсукова, и я проникся  к нему уважением. Я сел на свободный недалеко от двери стул и начал ждать. Мне пришла на память табличка, повешенная шутником-медником в совхозной механической мастерской: «Прежде чем войти, подумай, нужен ли ты здесь!» «Вот и в часы, отведённые для приема по личным вопросам, я оказался не нужен здесь - вертелась у меня от безделья и досады навязчивая мысль. – Ну что бы Борсукову не продлить в среду часы приёма хотя бы на час? Не сидел бы я сейчас здесь, не ждал у моря погоды. Но, увы, вот сижу и жду, а его всё нет и нет».

---- Вот копия протокола о преобразовании вашего совхоза, - положил помощник Борсукову на стол нужные бумаги.
       Я утомился ждать и уже почти не надеялся на благополучный исход дела, но за полчаса до истечения приёмного времени Борсуков всё-таки пришел.
----  Всё дела, всё дела!!! Чёрт бы их побрал! Здравствуйте.
      Не извинившись, он шумно уселся за стол, уставился на разложенные помощником бумаги, и, будто впервые меня увидев, спросил:
----  Что у Вас ко мне?

       Я молча подал ему архивную справку. Помощник поднёс и положил перед ним ещё и увесистую папку, раскрытую в нужном месте. Придирчиво изучив мою справку и, найдя ей подтверждение с раскрытой помощником папке, Владимир Анатольевич посмотрел на меня как на несмышленыша:

----  Вы в географических картах что-нибудь понимаете?
----  Понимаю, - ответил я. – Я же агроном. Разве Вы меня не помните? Я на первой ферме работал. Между прочим, рядом с вашими родителями Анатолием Ильичом и Тамарой, простите, отчество запамятовал.

        Наверное, я зря упомянул его родителей. Лицо Владимира Анатольевича помрачнело.
----  А причем здесь мои родители? Нет их уже. Свидетельство вы сейчас получите в «Карате». Это окошко рядом с нашим кабинетом. Давайте искать свободную землю.
       Он развернул передо мной на его широком столе карту земель района, в которой я, уже довольно искушенный агроном, не сразу нашел урочище «Сараксют».с не расчерченным ещё в нём углом поля
 
----  Зачем вам лезть в такой угол за 12 километров от села, когда есть участки рядом? – и он показал пай, от которого только что отказалась пайщица. – Или вот этот – опять показал он на свободный пай.
-----  От него тоже отказался пайщик?
         Борсуков несколько даже растерялся. Он же не знал, что я уже рассмотрел десятки вариантов в кабинете Геннадия Андреевича.

----  Ну вот здесь «За Шамой», - показал  он на конец поля. Но и от этого угла я отказался, потому что знал, что этот угол уже не засевается.
----  Тогда возьмите за Сыгыртупом. Там вон какой простор! Земля очень плодородная.
----  Но туда же надо добираться на тракторе, и это ещё дальше «Сараксюта».
        Я понял, что Владимир Анатольевич пытается мне всучить неиспользуемые земли или паи, где рождается плохой урожай, и большие потравы. Я сопротивлялся.

----  Огородите, дача будет близко… - продолжал соблазнять меня землеустроитель.
----  Ага, а как пахать, так разгораживать?  Арендатор этого делать не будет. Он попросту объедет мой участок.
         Хорошо, что у меня в товарищах оказался теперешний главный агроном «Нивы», иначе землеустроитель, пожалуй, сумел бы мне всучить не обрабатываемый в данное время пай. Уж так ему этого хотелось. Я понял его: он же землеустроитель, и ему необходимо все пригодные земли пристроить в ряд используемых.

----  Чего же вам ещё надо?! – осерчал Борсуков, когда я отказался от целого десятка предложенных мне участков. Я уже знал, кто и когда отказались от них.
        Наконец, землеустроитель догадался, что я стреляный воробей, и меня на мякине не проведёшь. Догадался, наверное, и о том, что я уже побывал в «Ниве», и, наконец, согласился на участок в «Сараксюте».

----  На определение места расположения и границ уйдёт время, - предупредил он.
----  Но я не могу жить здесь долго. Завтра я должен уехать. - упрёком Борсукову прозвучали мои слова: - Я и так задержался на два дня.
----  Можете доверить дальнейшее оформление пая кому-нибудь из родственников или даже постороннему человеку. Нужна будет только доверенность.
----  Где её взять?
 
----  В сельском совете. – подсказал помощник, всё время молчавший в своём углу, и я почувствовал сочувствующую душу. – И ещё вам необходимо будет подать объявления в районную и республиканскую газеты с предъявлением прав на этот участок. Если в течение месяца вашу заявку никто не оспорит, можете оформлять его в свою собственность.
       Я был благодарен судьбе, что вот и в этом щупальце бюрократического СПРУТА нашелся чиновник с добрым сердцем, не в пример районному землеустроителю.
       Рабочий день был уже на исходе, оставалось каких-то полчаса, я ринулся в окошко, соседствующее с дверью землеустроителя. Там и в самом деле уже было отпечатано моё Свидетельство. Самое настоящее, только в правом верхнем углу была поставлен штамп:
 «дубликат». Далее побежал я в сельский совет села Таштып. Там мне указали на дверь, где и выдают доверенности.
 
       Захожу: в кабинете два стола. За одним никто не сидит, далее ещё стол, оборудованный компьютером. За компьютером сидит красивая дама средних лет восточной наружности: чёрные волосы, собранные копой, подведенные тёмные глаза и тонкие пальцы-щупальцы, бегающие по клавиатуре.
----  Мне бы доверенность оформить – робким голосом прошу я. Грациозная дама сразила меня экстравагантным своим видом.

      Дама посмотрела на меня как на дауна. В чёрных её глазах промелькнуло что-то вроде презрения смешанного с жалостью. Несколько секунд она переваривала мою просьбу, но так, видимо, до конца и не переварив, вымолвила, указав на пустой стол, расположенный прямо за стойкой:

----  Сейчас Светлана придёт…
        Я стал ждать, но Светлана не шла. Прошло пятнадцать, двадцать минут. Через пять минут рабочий день заканчивается, а я ничего ещё не сделал. Завтра уезжать… Я присмотрелся к величественной даме. «Ба! Да я её, кажется, знаю! Это же Лариска Тыгдымаева! Её папа работал у нас в совхозе главным бухгалтером!» Осмелившись, я снова подаю голос:

----  Лариса Павловна, мне надо доверенность оформить…
        Лариса Павловна оторвавшись от компьютера, посмотрела на меня. В её взгляде промелькнула усмешка. Я понял, что и она меня узнала.
----  Рабочий день уже заканчивается, посмотрите на часы. Разве не знаете, что в сельской местности женщины работают на час меньше городских?

       Я, конечно же, помнил этот радостный для селянок Указ, и только согласно кивнул. Так бы я и не дождался от этой великосветской дамы помощи, не забеги в кабинет сам глава Таштыпа Алексей Александрович Дьяченко, мой сослуживец по районному коммунальному хозяйству.  В лихие девяностые мы несколько лет работали   с ним бок о бок. Он был мастером по котельному хозяйству, я – по сантехническому. Котельные, теплотрассы, водопровод, канализация – всё в одном узле, и мы были друзьями.

----  Ба! Какие люди!!! – закричал Алексей Александрович. – Какими судьбами? Где обретаешься?
        Я был счастлив встретить бывшего сослуживца и хорошего товарища, можно было и поговорить, но мне срочно нужна была доверенность, необходимо было сегодня же передать права владения на заявленный пай своей дочери.

---- Привет Алексей Александрович! – воскликнул я. Присмотревшись к нему, я заметил, что Алексей повзрослел, появилась солидность в осанке и движениях, но виделся ещё в нём тот же шустрый молодой человек, что метался между многочисленными котельными коммунального хозяйства, изыскивая и топливо, и кадры, и запасные части. Низкорослый, беленький, со всегда смеющимися глазами, он практически остался тем же «Бегунком», каким и был раньше.
----  Мне вот доверенность нужна на передачу земли в распоряжение дочери, - вместо объяснений и рассказа о себе, сказал я.

----  Лариса Павловна, сделайте ему доверенность. - обратился Алексей к чиновнице.
----  Алексей Александрович, рабочий день уже закончился.
----  Давно здесь стоишь?
----  Да, наверно, с полчаса уже… - откровенно говорю я.
----  Лариса Павловна, В чём дело?
 
----  Товарищ стоит и молчит. Я не поняла, что ему надо…
        Я был в восторге от такой наглости Ларисы Павловны. Я ожидал, что Алексей даст нагоняя Ларисе Павловне, но он, проникновенно посмотрев ей в глаза, попросил мягким голосом:

----  Лариса Павловна, это мой друг. Разве вы не знаете его? Наш местный поэт и писатель! Ради меня задержитесь и сделайте ему нужную бумагу! Извини, Александр Николаевич, мне сейчас некогда, у меня совещание. После него заходи ко мне в кабинет, поговорим.

----  И давно ты в этой ответственной должности? – интересуюсь я.
----  Два года.
----  Поздравляю.
----  Не с чем. – вздыхает Алексей. – знаешь какой груз обязанностей навалил на себя. Я и не представлял, когда избирался.
----  Понимаю, понимаю. Зайду, когда будешь свободен.
----  Заходи.

        И Алексей убежал, громко хлопнув дверью.
        Лариса Павловна нехотя спросила:
----  На кого доверенность выписывать?
       Я тут же по мобильнику позвонил дочери, благо она работала в этом же здании. Она принесла свой паспорт, и дело было сделано в считанные минуты. Лариса Павловна даже пошла мне навстречу:

----  Вот вам квитанция на уплату пошлины, бегите в госбанк, пока не закрылся, оплатите не то придётся ждать до понедельника.
       Я лётом оказался в госбанке, тоже благодаря близкому его расположению. Дверь банка ещё была открыта, но окно, нужное мне уже закрылось. Я пригляделся сквозь штору – кассирша была ещё на месте, легонько постучал.
----  Закрыто. – было мне ответом.

       Торопливо и сбивчиво объясняю свое позднее появление перед окном, и необходимость произвести оплату именно сегодня и, о чудо! Окно открывается. Пожилая с накрученными рыжими кудрями женщина показывается из окна:
----  Давайте вашу квитанцию.
       Получив квитанцию обратно, низко кланяюсь отзывчивой женщине. Наговариваю ей кучу комплиментов. Она расплывается в приветливой улыбке. Есть ещё женщины в нашем Отечестве! Пусть в горящую избу не войдут, коня на скаку не остановят, но на убедительную просьбу откликнутся, снизойдут и помогут…

Бегу в кабинет Ларисы Павловны – не убежала бы она, и снова чудо - застаю её на месте. Не осмелилась она ослушаться своего прямого начальника Алексея Александровича.
Отдаю ей квитанцию, получаю доверенность и иду к кабинету Алексея Александровича.

Но у него ещё идёт совещание. Жду около получаса. Напрасно. Совещание продолжается.
 Предаю секретарше книжку с моей повестью, из которой он узнает о всех изменениях в моей дальнейшей жизни. Оставляю записку с благодарностью за содействие и ухожу. На следующий день я уехал,  оставив на дочь все дальнейшие хлопоты по приватизации земельного пая.
      Это было в октябре 2010-го, а сейчас уже декабрь 2011-го, однако заявленный мною пай земли до сих пор не мой! Пока был произведён план-чертёж моего участка, пока был оформлен договор с кем-то, я уже  не знаю, пока документы ушли в какой-то высший кабинет в Минусинске, а там до сих пор не могут выяснить, куда их ещё переслать, где ещё подписать, каким Высочайшим Щупальцем, время шло и ещё идёт. Оно ведь не

 останавливается, тикает и тикает себе. А в низших и высших кабинетах не очень-то торопятся двигать дела. Бюрократический СПРУТ  так размножился и ожирел, таким стал многоликим и многоруким, что ему уже тяжело двигаться, шевелить не только мозгами, коих у него практически нет, но и руками-щупальцами, которые как магнитом притягивают к себе деловые бумаги и народные деньги. Дочь уже истратила на оформление всех бумаг шесть тысяч, а конца делу так и не видно. Так что пока я только владелец электронного

 изображения моего участка в моём компьютере, которое мне передала дочь, улучив момент между передачами бумаг из кабинета в кабинет, и стану ли всамделишным владельцем пока неизвестно. Могут ведь и затеряться на длинном-то пути мои бумаги, и я так и останусь владельцем электронного изображения Земли Тихонова?