Скотт и Зельда Фицджеральд
Фрэнсис Скотт Фицджеральд родился в сентябре 1896 г. в Сент-Поле (католической столице Среднего Запада) в семье коммивояжера. По окончании привилегированной школы Ньюмена он учился в Принстонском университете, был призван в армию, но на фронт так и не попал. Его взрослая жизнь прошла между двумя мировыми войнами, когда люди особенно стремились к богатству, развлечениям и почестям. Выходец из скромной семьи, Фицджеральд не был здесь исключением. Он страстно мечтал о литературной славе и богатстве, и поначалу, казалось, все складывалось для него наилучшим образом. Еще во время армейской службы в 1918 году произошла встреча Фицджеральда с дочерью известного чикагского юриста Зельдой Сэйр.
Экзальтированная, остроумная, смелая до безрассудства, с неукротимой жаждой жизни, всегда окруженная поклонниками, она сразу завладела его сердцем и ответила взаимностью, но от брака со скромным рекламным агентом отказалась. Фицджеральд воспринял разрыв с Зельдой как вызов судьбы. Он вернулся домой, за три месяца кардинально переработал свой первый роман «Романтический эгоист» (до этого неоднократно отвергаемый издательствами) и создал на его основе новый роман – «По эту сторону рая» (1920). Книга имела сенсационный успех, сразу прославила писателя и открыла ему доступ в самое блестящее общество.
В том же году Скотт и Зельда обвенчались. Первые месяцы их совместной жизни прошли в непрерывном веселье. Пирушки и шумные вечеринки сменялись походами в кино и театр. Оба были неистощимы на выдумке, и сообщения об очередных их выходках постоянно появлялись в газетах. Очень скоро Фицджеральд обнаружил, что Зельда совершенно не умеет вести хозяйство. Взбалмошная, безалаберная в вопросах питания, она постоянно забывала о стирке, совершенно не заботилась о порядке в квартире и бездумно тратила на всякие пустяки заработанные мужем деньги. Правда, постоянно наблюдая перед собой эту удивительную женщину, Фицджеральд очень много обрел как художник. Зельда послужила прототипом многих его женских образов. Но он так же ощущал всю опасность подобного существования. В своем следующем романе «Прекрасные, но обреченные» (1922) он описывает, как две жизни - молодого человека с задатками и слабостями художника, но без подлинного творческого горения и его прекрасной жены (Энтони и Глории) – рушатся из-за попусту растраченных обоими сил. Пророчески прозвучали и заключительные строки романа: об утраченной красоте Глории и превращении Энтони в алкоголика.
В 1925 г. благодаря третьему своему роману «Великий Гэтсби» Фицджеральд достиг вершины известности (хотя в коммерческом отношении роман, увы, не оправдал возлагавшиеся на него надежды). Но затем на писателя обрушиваются одно за другим тяжелые несчастья. В 1930 г. у Зельды проявляется прогрессирующая шизофрения, она то и дело попадает в психиатрическую клинику, личная жизнь дает глубокую трещину. Эта трагическая ситуация нашла воплощение в романе «Ночь нежна» (1934), который сам Фицджеральд назвал «самым любимым своим произведением» и «своей исповедью». Однако критики и читатели отнеслись к нему с полным равнодушием (было раскуплено всего 13 тысяч экземпляров; можно сказать, что в коммерческом отношении это был самый неудачный роман Фитцджеральда). Впрочем, удивляться этому не приходилось: «век джаза», певцом которого являлся Фицджеральд, остался в прошлом. Америка еще далеко не оправилась от последствий разрушительного экономического кризиса, людей волновали совсем другие темы. Эта неудача окончательно сломила писателя. Ему показалось, что его существование потеряло всякий смысл. Последние годы Фицджеральд прожил как отрешенный от мира старец, ничего не желая и ни к чему не стремясь. Он быстро спивается, заболевает и умирает в декабре 1940 г. в возрасте всего лишь сорока четырех лет.
«НОЧЬ НЕЖНА». 1925 г. Розмэри Хойт, молодая, но уже знаменитая после успеха в фильме «Папина дочка» голливудская актриса, вдвоем с матерью при¬езжает на Лазурный берег. Лето, не сезон, открыт лишь один из многочисленных отелей. На пустынном пляже две компании амери¬канцев: «белокожие» и «темнокожие», как назвала их про себя Розмэри. Девушке гораздо симпатичнее «темнокожие» — загорелые, красивые, раскованные, они в то же время безупречно тактичны; она охотно принимает приглашение присоединиться к ним и тотчас не¬много по-детски влюбляется в Дика Дайвера, душу этой компании. Дик и его жена Николь — здешние обитатели, у них дом в деревуш¬ке Тарм; Эйб и Мэри Норт и Томми Барбан — их гости. Розмэри очарована умением этих людей жить весело и красиво — они посто¬янно устраивают забавы и шалости; от Дика Дайвера исходит добрая мощная сила, заставляющая людей подчиняться ему с нерассуждаю¬щим обожанием... Дик неотразимо обаятелен, он завоевывает сердца необычайной внимательностью, подкупающей любезностью обраще¬ния, причем так непосредственно и легко, что победа одерживается прежде, чем покоренные успевают что-либо понять. Семнадцатилет¬няя Розмэри вечером рыдает на материнской груди: я влюблена в него, а у него такая замечательная жена! Впрочем, Розмэри влюблена и в Николь тоже: таких людей она раньше не встречала. И когда Дайверы приглашают ее поехать с ними в Париж провожать Нортов — Эйб (он композитор) возвращается в Амери¬ку, а Мэри направляется в Мюнхен учиться пению, — она охотно со¬глашается.
Перед отъездом Дик устраивает прощальный обед, на который звана и компания «светлокожих». Обед удался: «светлокожие» в лучах обаяния Дика раскрыли лучшие стороны своих натур; но Розмэри, сравнивая их с хозяевами, проникается сознанием исключительности Дайверов... А кончился обед дуэлью. Миссис Маккиско, одна из «светлокожих», зашла в дом и увидела там что-то такое, чем не успе¬ла поделиться: Томми Барбан очень убедительно не советовал ей об-суждать происходящее на вилле «Диана»; в итоге Томми стреляется с мистером Маккиско — впрочем, с обоюдно благополучным исходом.
В Париже во время одной из головокружительных эскалад Розмэ¬ри говорит себе: «Ну вот и я прожигаю жизнь». Бродя с Николь по магазинам, она приобщается к тому, как тратит деньги очень богатая женщина. Розмэри еще сильнее влюбляется в Дика, и у него едва хватает сил сохранить имидж взрослого, вдвое старшего, серьезного человека — он отнюдь не безучастен к чарам этой «девушки в цвету»; полуребенок, Розмэри не понимает, какую лавину обрушила. Между тем Эйб Норт пускается в запой и, вместо того чтобы уехать в Аме- рику, в одном из баров провоцирует конфликт американских и па-рижских негров между собой и с полицией; расхлебывать этот кон-фликт достается Дику; разборка увенчивается трупом негра в номере Розмэри. Дик устроил так, что репутация «Папиной дочки» осталась незапятнанной, — дело замяли, обошлось без репортеров, но Париж Дайверы покидают в спешке. Когда Розмэри заглядывает в дверь их номера, она слышит нечеловеческий вой и видит искаженное безуми-ем лицо Николь: она уставилась на перемазанное кровью одеяло. Тогда-то она и поняла, чего не успела рассказать миссис Маккиско. А Дик, возвращаясь с Николь на Лазурный берег, впервые за шесть лет брака чувствует, что для него это путь откуда-то, а не куда-то.
Действие второй части разворачиваются примерно за десять лет до событий первой. Весной 1917 г. доктор медицины Ричард Дайвер, демобилизовав¬шись, приезжает в Цюрих для завершения образования и получения ученой степени. Война прошла мимо него, — он уже тогда представ¬лял собой слишком большую ценность, чтобы пускать его на пушеч¬ное мясо; на стипендию от штата Коннектикут он учился в Оксфорде, закончил курс в Америке и стажировался в Вене у самого великого Фрейда. В Цюрихе он работает над книгой «Психология для психиатра» и бессонными ночами мечтает быть добрым, быть чут¬ким, быть отважным и умным — и еще быть любимым, если это не послужит помехой. В свои двадцать шесть он еще сохраняет множест¬во юношеских иллюзий — иллюзию вечной силы, и вечного здоровья, и преобладания в человеке доброго начала — впрочем, то были иллю¬зии целого народа.
Под Цюрихом, в психиатрической лечебнице доктора Домлера, работает его друг и коллега Франц Грегоровиус. Уже три года в этой лечебнице находится дочь американского миллионера Николь Уоррен; она потеряла рассудок, в шестнадцать лет став любовницей соб-ственного отца. В программу ее излечения входила переписка с Дайвером. За три года здоровье Николь поправилось настолько, что ее собираются выписать. Увидевшись со своим корреспондентом, Ни¬коль влюбляется в него. Дик в сложном положении: с одной стороны, он знает, что это чувство отчасти было спровоцировано в лечебных целях; с другой стороны, он, «собиравший ее личность из кусочков», как никто другой, понимает, что если это чувство у нее отнять, то в душе ее останется пустота. А кроме того, Николь очень красива, а он не только врач, но и мужчина.
Вопреки доводам рассудка и советам Франца и Домлера, Дик же-нится на Николь. Он отдает себе отчет в том, что рецидивы болезни неизбежны, — к этому он готов. Куда большую проблему он видит в богатстве Николь — ведь он женится отнюдь не на ее деньгах (как думает сестра Николь Бэби), а скорее вопреки им, — но и это его не останавливает. Они любят друг друга, и, несмотря ни на что, они счастливы.
Опасаясь за здоровье Николь, Дик притворяется убежденным до-моседом — за шесть лет брака они почти не расставались. Во время затяжного рецидива, случившегося после рождения их второго ребен-ка, дочери Топси, Дик научился отделять Николь больную от Николь здоровой и соответственно в такие периоды чувствовать себя только врачом, оставляя в стороне то, что он еще и муж.
На его глазах и его руками сформировалась личность «Николь здо-ровой» и оказалась весьма яркой и сильной настолько, что все чаще его раздражают ее приступы, от которых она не дает себе труда удер-живаться, будучи уже вполне в силах. Не только ему кажется, что Николь использует свою болезнь, чтобы сохранять власть над окружа-ющими.
Изо всех сил Дик старается сохранить некоторую финансовую самостоятельность, но это дается ему все трудней: нелегко сопротив-ляться заливающему его потоку вещей и денег — в этом Николь тоже видит рычаг своей власти. Их все дальше отводит от нехитрых условий, на которых когда-то был заключен их союз... Двойственность положения Дика — мужа и врача — разрушает его личность: он не всегда может отличить необходимую врачу дистанцию по отношению к больной от холодка в сердце по отношению к жене, с которой он един плотью и кровью...
Появление Розмэри заставило его осознать все это. Тем не менее внешне жизнь Дайверов не меняется.
Рождество 1926 г. Дайверы встречают в Швейцарских Альпах; их навещает Франц Грегоровиус. Он предлагает Дику совместно купить клинику, с тем чтобы Дик, автор множества признанных трудов по психиатрии, проводил там несколько месяцев в году, что давало бы ему материал для новых книг, а сам он взял бы на себя клиническую ра¬боту. Ну и разумеется, «для чего же может обращаться европеец к американцу, как не за деньгами», — для покупки клиники необходим стартовый капитал. Дик соглашается, дав себя убедить Бэби, ко¬торая в основном распоряжается деньгами Уорренов и считает это предприятие выгодным, что пребывание в клинике в новом качестве пойдет на пользу здоровью Николь. «Там бы я могла за нее совсем не беспокоиться», — говорит Бэби.
Этого не случилось. Полтора года однообразной размеренной жизни на Цугском озере, где некуда деться друг от друга, провоциру¬ют тяжелейший рецидив: устроив сцену беспричинной ревности, Ни¬коль с безумным хохотом едва не пускает под откос машину, в которой сидели не только они с Диком, но и дети. Не в силах больше жить от приступа до приступа Дик, поручив Николь заботам Франца и сиделки, уезжает отдохнуть от нее, от себя... якобы в Берлин на съезд психиатров. Там он получает телеграмму о смерти отца и от-правляется в Америку на похороны. На обратном пути Дик заезжает в Рим с тайной мыслью увидеться с Розмэри, которая снимается там в очередном фильме. Их встреча состоялась; то, что начиналось когда-то в Париже, нашло свое завершение, но любовь Розмэри не может спасти его — у него уже нет сил на новую любовь. «Я как Черная Смерть. Я теперь приношу людям только несчастье», — с горечью го-ворит Дик.
Расставшись с Розмэри, он чудовищно напивается; из полицейско-го участка его, страшно избитого, вызволяет оказавшаяся в Риме Бэби, — она почти довольна, что Дик больше не безупречен по отно-шению к их семье.
Дик все больше пьет, и все чаще ему изменяет обаяние, умение все понять и все простить. Его почти не задела готовность, с которой Франц принимает его решение выйти из дела и покинуть клини¬ку, — Франц уже и сам хотел предложить ему это, ибо репутации клиники не идет на пользу постоянный запах алкоголя, исходящий от доктора Дайвера.
Для Николь внове то, что теперь она не может переложить на него свои проблемы; ей приходится учиться отвечать за себя. И когда это произошло, Дик опротивел ей, как живое напоминание о годах мрака. Они становятся чужими друг Другу.
Дайверы возвращаются в Тарм, где встречают Томми Брабана, — он повоевал на нескольких войнах, изменился; и новая Николь смот-рит на него новыми глазами, зная, что он всегда любил ее. На Лазурном берегу оказывается и Розмэри. Под влиянием воспоминаний о первой встрече с ней пять лет назад Дик пытается устроить нечто по¬добное былым эскападам, и Николь с жестокой ясностью, усиленной ревностью, видит, как он постарел и изменился. Изменилось и все вокруг — это местечко стало модным курортом, пляж, который не¬когда Дик расчищал граблями каждое утро, заполнен публикой типа тогдашних «бледнолицых», Мэри Норт (теперь графиня Мингетти) не желает узнавать Дайверов... Дик покидает этот пляж, как низло¬женный король, который лишился своего королевства.
Николь, празднуя свое окончательное исцеление, становится лю-бовницей Томми Брабана и затем выходит за него замуж, а Дик воз-вращается в Америку. Он практикует в маленьких городках, нигде не задерживаясь надолго, и письма от него приходят все реже и реже.
Реализм http://proza.ru/2023/01/28/1100