«Рогов поднял воротник куртки и поспешно, широкими шагами пошел к женскому бараку, но тут не пойми откуда, как всегда, выскочил Николка.
– Новый сбежит! – заорал он невыносимо визгливым голосом. – Почти сбежал, уже бежит! Поднимайтесь, люди, свежее мясо уходит!
Рогов, начисто забыв о Николкиной неприкосновенности, со всего размаха ударил его в нос.
– Нет такого закона, чтобы бить Николку! – отчаянно завизжал юродивый.
– Нет такого закона, чтобы всех бить, а одного не бить, – сказал Рогов и добавил ему, уже под глаз: – Нет такого закона, чтобы ублюдков не трогать. Нет такого закона, чтобы их терпеть!
Николка тут же замолчал и взглянул на Рогова в непостижимом восторге, в его глазах, один из которых стремительно заплывал, Рогов прочел почти преклонение.
– Во въехал! – прошептал юродивый, показывая большой палец. – Всосал закон, въехал, въехал… Превышай, просто превышай, вот тебе и весь закон… Они тебе – нет такого закона, а ты им – нет такого закона, чтобы не было такого закона! И вообще. Ай, понял! Ай, понял! – И он укатился в никуда, как и появился ниоткуда.
Тут–то все части головоломки и сложились у Рогова в целую картину. Он понял, что никакого закона нет, не будет и никогда не было, а единственная цель жителей поселка - не соблюдение закона, а достижение максимума возможной муки при минимальном, чисто формальном ее оправдании. Эта мысль мелькала у него и раньше, но не оформлялась словесно: да, конечно, никакого режима тут нет! И большого закона, закона Империи – тоже никогда не было, ибо он полон юридических бессмыслиц и противоречий, и единственная его цель во все времена – максимально изобретательно мучить всех, ибо в противном случае человек превращается в медузу без костяка. Мучительство было единственным способом дать человеку сверхличную цель – ведь в благополучии он способен был заботиться только о личной, а человек устроен так, что на метр семьдесят он прыгнет, только если планка поставлена на метр девяносто; в случае же отказа от планки очень скоро начинает переступать ногами на месте – вот тебе и все прыжки.
Только под пытками открывалась истина, все прочее заслоняло ее. Так было во всем, в большом мире тоже: закон давно ничего не регламентировал. Он предписывал систему пыток, частичных казней и прочих способов взаимного мучительства, а правила поведения – Бог с ними, их можно было преступать по двадцать раз на дню. Правота покупалась дешево, как никогда: достаточно было сказать любому прохожему: «Нет такого закона, чтобы шаркать», – и ты делался его господином, пока он не понимал, что отзыв на этот пароль: «Нет такого закона, чтобы лезть». Чем глупее и мерзее вещь, которую ты про него сказал, тем больше шансов на успех, на жестокое порабощение: и шпана, когда воспитывала хлюпика, и власть, когда боролась с диссидентами, начинали примерно с одного и того же: посмотрите на себя! Следовал нелицеприятный анализ внешности героя, внимание акцентировалось на грязном, несвежем белье; если бы диссиденты в ответ замечали следователю, что да, они в несвежем белье и перхоти, но у него-то гнилостно пахнет изо рта, – как знать, быть может, это превышение ошеломило бы следователя так, что он рухнул бы со стула или выпустил диссидента. «Нет такого закона, чтобы ты тут существовал», – на каждом шагу напоминала страна. «Нет такого закона, чтобы ты открывала пасть», – так должен был выглядеть законный ответ.
Теперь он действительно понял. Теперь на утверждение, что при северном ветре четного числа нельзя начинать сморкаться с левой ноздри, Рогов всегда мог ответить, что согласно приложению это допускается, потому что сегодня пасмурно; а вот вы нарушаете, серьезно нарушаете – вы вчера в ковбойке были, ай-яй-яй, по воскресеньям – в ковбойке, позор! Пункт пятнадцатый статьи тридцать восьмой, не помните? Как же! Там за это вплоть до сами знаете чего… Никакого критерия, кроме готовности идти все дальше и дальше и наконец расплатиться жизнью, пока не изобретено.»
Всосали закон?
Все происходящее – бокс, дзюдо, микс файт. Только один в весе петуха, а другой в весе курицы.
Тебе – закон, а ты в обратку – антизакон.
Плюнули в физиономию – вь*би. Лучше с ноги. А еще лучше бей своих, чтоб чужие боялись. Превышай уровень мерзости и подлости. Бей горбатого по горбу.
Так и живем…
Вот мы ругаем власти, якобы они – дураки. А они не дураки. Они очень образованные и начитанные люди. По крайней мере, тексты Достоевского, Стругацких, Пелевина, Быкова знают наизусть и следуют им буквально.