Эйфория

               

                Глупец гоняется за наслаждениями,
                мудрец же только избегает горя.
                А.Шопенгауэр               

                Нельзя быть охотником и дичью сразу.
                Дж. Голсуорси

  Две женщины, сидящие в кафе, о чём-то говорят. Одна из них, щебечущая блондинка лет тридцати семи, явно пребывала в состоянии эйфории: её приподнятое настроение, мимика и жесты,
красноречие, которым она блистала, работая на публику и на молодую даму, сидящую напротив, яснее ясного говорили о том состоянии довольства, в котором она сегодня пребывала.                Причин было несколько. Она только что вернулась с Канарских островов, где очень приятно провела время в компании немолодого, но галантного мужчины из породы старых интеллигентов, которые делают всё для того, чтобы общение с ними было интересным и во всех отношениях достойным. Кроме того он пригласил её на свою виллу в континентальной Испании, так как жил одиноко уже несколько лет, а Лариса из Риги совершенно очаровала его как своими манерами, так и обширными познаниями в тех сферах науки жизни, в которых он никогда не был асом. В довершении всего она встретила старую подругу Наталью, сокурсницу по университету, исчезнувшую из поля зрения уже лет семь-восемь назад. И вот сейчас она буквально пригвоздила Наталью к столику и к себе, стараясь выплеснуть на неё всё, что накопилось в её взбаламученной душе. И всё было бы ничего, но обстановка кафе явно диссонировала с её настроением. Посетителей в этот ранний час было немного. Скорее всего это были завсегдатаи, пришедшие сюда либо выпить чашечку кофе со свежей булочкой, либо опрокинуть стопку бренди, виски или водки. Этим и только этим они были озабочены.
   Убранство и тихая музыка в стиле ретро скорее настраивали на какое-то меланхолично-ностальгическое или романтическое восприятие окружающего и глубинных нюансов, таящихся в недрах души, но никак не на эйфорию. К тому же Наталья являла собой полную противоположность Ларисе как по внешности, так и по внутреннему складу своего характера. Это была высокая стройная брюнетка в очках с приятными, но строгими чертами лица и выдержанными манерами. Она с интересом слушала Ларису, но лицо её при этом оставалось беспристрастным. Так что нашей героине так и не удалось окутать её своим эйфорическим флёром. Наталья служила в банке, была замужем и имела двоих детей – мальчика десяти лет и девочку шести. Они каждый год всем семейством отправлялись отдыхать за границу. На Канарах были раза три, а её муж, профессор одной из столичных клиник, недавно объявил о решении прикупить особнячок на каких-нибудь тёплых, но обязательно цивилизованных островах.
   «Вообще же, - сказала Наталья, - я предпочитаю природу своего края – Сигулду, Видземское взморье, дальнюю Юрмалу и особенно Латгалию.
   - Но в таких местах быстро начинаешь мечтать по цивилизации, по достойному общению. Согласись, Натали, ведь в таких местах нет достойного общения.
   - Я не думала об этом. Мне хватает общения на работе и в семье. И вообще, для меня природа с детства была живым существом. Самое достойное общение – с ней! Пообщаешься – и всё уходит. Тревоги, сомнения, заботы – весь негатив уходит. А общение даже с достойным человеком – это напряжение, самоконтроль. Как бы не обидеть человека или, наоборот, как бы от него не получить оплеуху. Мало ли мы получаем их в жизни? Так что я с радостью меняю городскую суету и шумиху на растворение в природе. Советую: приобщайся!
   Нет, нет, Наталья, это мне совершенно не подходит, - сказала Лариса, - без цивилизации, огней большого города или курорта я и дня не проживу. К тому же у меня нет семьи, как ты знаешь. С Эдгаром мы расстались девять лет назад, а детей у нас не было. Слышала, живёт теперь на ферме, женился на молоденькой, самому за сорок, и у них уже трое детей. И это идеал моей юности! Бр-р-р! – её передёрнуло.  Она снова впала в эйфорию, рассказывая о своей бурной курортной жизни, о сногсшибательных романах – и о тех, что были, и о тех, что только намечаются. Иногда слёзы умиления увлажняли её глаза, когда она описывала очередного своего приятеля. Но особенно большие надежды она возлагала на последнего – пожилого импозантного кабальеро. Она уже увидела себя на его вилле в окрестностях Картахены, в шикарном пеньюаре, сидящей на кровати со своим господином после умопомрачительной ночи; чётко видела, как слуга-марокканец подносит им завтрак в постель – дымящийся кофе, сок, нежнейшие тосты и только что сорванные в саду фрукты. Нарисованных ею упоительных картин было так много, она так живо представляла их, что Наталья наконец поняла: остановить впадшую в восторг подругу можно только неожиданно и резко.
   «Ой, прости, Ларочка, дорогая, только что по улице прошёл мой шеф. Недопустимо, если я приду на работу позже его и не в моих правилах это. Я должна бежать. Если поедешь в Испанию, передавай ей привет и твоему Энрике тоже. Всё, побежала, увидимся!»
   Она хлопнула дверью и скрылась за углом.
   Лариса ещё посидела немного, пошарила глазами по кафе, но не найдя ничего (точнее, никого) интересного для себя, попросила рассчитать её и вышла на воздух. Покружив по Домской площади, она заметила группу иностранцев – ей показалось, что это были скандинавы, с интересом внимавших гиду. Лариса, не долго думая, пристроилась к ним и тут же ощутила на себе чей-то изучающий взгляд. В ней тотчас вспыхнул охотничий азарт. «Ну, вот, кто-то, похоже, клюёт. Хоть остаток дня проведу по-человечески. Ну её, эту Наталью! Она всегда была синим чулком».
   Она обернулась. Мужчина смотрел на неё, как охотник смотрит на дичь. «Так кто за кем охотится? Что-то не пойму», - и она, широко улыбаясь, пошла, как ей казалось, на его зов. Но мужчина вдруг круто развернулся, подхватив под ручку пожилую женщину, по-видимому свою мать или старшую родственницу, и они пошли за экскурсоводом. Лариса как вкопанная остановилась на месте.
   «Да, нельзя быть охотником и дичью одновременно!» - подумала она, мучительно пытаясь вспомнить, где и когда она услышала эту фразу, но, так и не вспомнив, махнула рукой и пошла в сторону Набережной.


                25.6.2012