Великий инквизитор

Авторский вариант очерка "Великий инквизитор. Томас Торквемада без достоевщины", опубликованного в журнале "Машины и механизмы", № 1, 2013 г.

 В Испании, от страха онемелой,
 Царили Фердинанд и Изабелла,
 Но властвовал железною рукою
 Великий инквизитор над страною,
 Он был жесток, как повелитель ада,
 Великий инквизитор Торквемада

   
      В романе Достоевского «Братья Карамазовы» есть потрясающая по силе воздействия на читателей глава «Великий инквизитор», в которой Иван Карамазов рассказывает  Алеше о своем сочинении, сюжет которого занимателен до крайности. На землю вновь сошел Христос. И надо же было Спасителю оказаться не где-нибудь, а в испанской Севильи, охваченной кострами инквизиции, на которых ежедневно во славу Божию сжигали  заживо сотни еретиков. Народ узнал Его, поклонился,  узрел чудо с ожившей девочкой, но в тот самый момент по площади проходил сам кардинал, Великий инквизитор Испании, худой и высохший старик в монашеском одеянии, глаза которого сверкали мрачным огнем ненависти ко всему человечеству.  Властным жестом он приказал схватить Его и заключить в темницу. Там, в мрачном подземелье, и состоялся диалог между ними. Вернее это был монолог Великого инквизитора, который сразу же узнал Спасителя, но, тем не менее,  объявил Ему, что сожжет как злейшего еретика того, от чьего имени он властвует над Испанией.  Кардинал долго и многословно объясняет Иисусу свое решение и в том числе произносит потрясающие слова: «И я ли скрою от тебя тайну нашу? Может быть, ты именно хочешь услышать ее из уст моих, слушай же: мы не с Тобой, а с Ним, вот наша тайна! Мы давно уже не с Тобою, а с Ним, уже восемь веков». 

  Это известное философское произведение великого русского писателя  отражает очень широко распространенное мнение об инквизиции и о личности самого известного деятеля Святой палаты - Великого инквизитора Испании Томаса де Торквемады, ибо нет сомнения, что прототипом этого зловещего персонажа был именно он.  Инквизиция – воплощенное  зло.  Инквизиторы  отвернулись от Христа и сознательно служили не Богу, но Дьяволу. Таково краткое резюме этого произведения Достоевского. Насколько же оно соответствует исторической правде, и каков  был на самом деле Томас Торквемада, вошедший в историю как самый жестокий деятель католической церкви всех времен, символ безумной жестокости, несправедливости  и беспощадности инквизиции? Так ли он был безумен и  страшен, и предал ли он Бога в сердце своем, как утверждает Достоевский?
  Начнем с того, что реальный Торквемада никогда не был ни кардиналом, ни мрачным девяностолетним стариком,  глаза которого горели «зловещим огнем». Настоятель монастыря Санта-Крус, основатель Святой палаты в Испании,  умер в возрасте 78 лет. Человек, которому некоторые авторы приписывали почти десять  тысяч только сожженных заживо граждан Испании,  скончался во сне, как праведник, в своем монастыре в Авиле, куда удалился от дел, измученный подагрой, но с сознанием исполненного долга перед Господом. Он умер с блаженной улыбкой на устах, готовясь предстать перед Тем, кому так неистово и фанатично служил всю свою сознательную жизнь, и уж конечно, это был не Сатана.  Совесть не мучила бывшего Великого инквизитора,  и казненные еретики не представали перед его внутренним взором незадолго до смерти, ибо он был уверен, что честно исполнял свой тяжелый долг перед верой и государством. Таково было окончание жизненного пути  этой выдающейся личности.

  Если же обратиться к внешнему облику Торквемады, то  он разительно отличался от образа Великого инквизитора, созданного  Достоевским.  Трудно в истории найти человека, внешность и манеры которого настолько бы не соответствовали его делам и характеру. Это был высокий худой сутулый узкоплечий человек в простой одежде, с бледным лицом и смиренным взглядом  кротких благородных и милосердных глаз. Торквемада с юности был бессребреником и аскетом, его кожа не знала прикосновений дорогого льняного белья и одежды, он ходил босиком, не ел мяса, не пил вина, никогда в жизни  не прикасался к  женщине, ежедневно проводил часы в  молитвах и благочестивых размышлениях.  Он был совершенно равнодушен к мирской славе, богатству,  постам и почестям. Ему много раз предлагали  высокие должности, он мог стать и кардиналом и архиепископом, но предпочел оставаться настоятелем монастыря Санта-Крус.  Он мог быть сказочно богатым, но все причитающиеся ему деньги от конфискаций имущества еретиков тратил на пожертвования, строительство мостов, храмов и монастырей.     Аскетизм его не был показным, а строгость в финансовых вопросах, в том числе и  к самому себе, доходили до того, что Великий инквизитор Испании  не мог содержать свою родную сестру! Для современного человека, привыкшего к тому, что власть означает коррупцию и несметные богатства, это звучит просто нелепо. Но, тем не менее, это было так.  У  Торквемады  не было личных средств, достаточных для содержания сестры, он мог позволить ей лишь существовать в качестве рядового члена «третьего», т.е. мирского ордена Святого Доминика. Коррупцию Торквемада среди священнослужителей искоренил напрочь: испанские инквизиторы, на  горе богатым еретикам,  были совершенно неподкупны.   Итак, это был тихий, скромный и набожный  человек с острым умом, железной волей и решительным непреклонным характером, внушающим леденящий ужас даже тем, кто никогда и не помышлял ни о каком вероотступничестве.   Если и можно кого-то персонально назвать символом инквизиции, то это будет именно он, а вовсе не тот безумный и злобный старик, портрет которого написал  Достоевский.  А как он говорил! Его тихий проникновенный голос во время бесед о  вере и Боге,  проникал в самую душу собеседника и заставлял его поверить, что отец-настоятель был святым человеком с самыми чистыми намерениями, а его устами говорил сам Господь. В это  верила и королева Изабелла, духовником у которой он был с самого ее детства, и которая сделала его Великим инквизитором.

  А что же можно сказать о  самой королеве, которая учредила в Кастилии   инквизицию,  и в эпоху которой Колумб открыл Америку, в результате чего  в Испанию могучей рекой потекло золото Нового света? Про нее можно иногда прочитать, что она была жестокая  и глупая женщина, которая мылась два раза в жизни – после рождения и перед свадьбой со своим  Фердинандом. Реальный образ не имеет ничего общего с этими утверждениями. Изабелла была умна, красива, милосердна, набожна, целомудренна, решительна и прагматична. Если королева считала себя правой, она не боялась вступать в противоборство даже с самим великим и ужасным Папой Сикстом  IV. Юная Изабелла получила свой шатающийся трон Кастилии  в наследство от брата. Ее предшественники -  безвольные и слабые короли Хуан II и  Энрико IV – довели страну до плачевного состояния: в Испании царили хаос, беззаконие, анархия и разруха. Уныние и отчаяние овладели испанским народом, а дворянство не только не защищало его от бандитов и грабителей, но само  занималось разбоем. Каждый крупный феодал был сам себе господином, судьей и тираном для своих вассалов, ни в грош не ставящим центральную власть. Такое положение вещей Изабелла терпеть не собиралась. Она поставила себе целью навести в королевстве порядок и преуспела в этом в очень короткий срок. Железной рукой она подавила все неуправляемые элементы, покончила с хаосом, отразила внешнюю португальскую агрессию, присоединила к своему королевству Арагон благодаря браку со своим кузеном Фердинандом, за которого вышла замуж по любви. Мемуары тех лет оставили нам описание ее внешности: молодая красивая женщина среднего роста, с прекрасными формами и изящной фигурой, приветливым и привлекательным лицом и неизменной безмятежностью на нем. Она была остроумна, тщательно одевалась, обладала железной выдержкой. Изабелла была великолепно образована (знала в совершенстве несколько языков, богословие, самостоятельно изучила латынь), очень работоспособна, обладала обостренным чувством справедливости.  Народ боготворил свою королеву, и было за что. А воспитал ее именно он –  ее духовник, настоятель доминиканского монастыря Санта-Крус, ученый богослов,  доктор философии и теологии, племянник самого кардинала Сан-Систо, Томас де Торквемада. Просто поразительно, что именно эти два человека, обладавшие столькими прекрасными личными качествами, являются главными виновниками воцарившегося в Испании беспощадного террора, который перечеркнул перед историей все их заслуги.  Воистину, нет более тяжкого греха, чем фанатизм. 

  С чего же все началось? Как могла разумная и милосердная Изабелла учредить инквизицию? Все историки единодушны в том, что она очень долго сопротивлялась этому, хотя давление клириков на нее было колоссальным. Главным образом старался некий Алонсо де Орхеда, настоятель доминиканского монастыря в Севилье. Этот человек пользовался в Испании репутацией  крупнейшего ученого богослова. Орхеда умолял королеву учредить в Кастилии инквизицию для того, чтобы остановить и устрашить т.н. «новых христиан», которые по его мнению массово впадали в вероотступничество, чем совершали тяжелейшее преступление против святой католической веры. «Новыми  христианами» называли в Испании людей, перешедших в католицизм  из иудаизма. Причиной перехода в новую веру зачастую было желание получить все гражданские права и новые возможности преуспеть, ибо иудеи и мусульмане в Испании были людьми «второго сорта». Таков был закон, но их в Испании, тем не менее, никто не преследовал за  веру. У них были синагоги и мечети,  они могли жить, не таясь, смирившись со своими весьма ограниченными правами и не боясь никакой инквизиции.

  Широко распространенное мнение о том, что инквизиция преследовала иноверцев, в корне неверно. Инквизиция в принципе не могла преследовать иноверцев, ибо это был институт католической церкви, созданный для того, чтобы возвращать в ее лоно  «заблудших овец». До представителей  других религий ей не было никакого дела.  С упрямыми еретиками она расправлялась, как в армии расправляются с дезертирами. Но ни иудеи, ни мусульмане, ни буддисты, ни православные  не должны были ее опасаться, поскольку они просто не подпадали под ее юрисдикцию. Их вера не считалась ересью.  Другое дело – протестанты. С этой публикой инквизиция не церемонилась, ибо это были бывшие католики, которые впали в «лютеранскую ересь». Если бы инквизиции в свое время удалось подавить лютеранство в самом зародыше, это  спасло бы человечество от многих кровопролитных  войн и бед, наподобие  «варфоломеевской ночи» в Париже. Да и «охота на ведьм», в которой так неприглядно отличились протестанты в так называемую эпоху Возрождения,  была бы куда менее жестокой и страшной. Так что однозначно утверждать, что инквизиция всегда несла человечеству одно только зло, все-таки нельзя, ибо она  боролась с таким крайне опасным  общественным явлением, как сектантство и раскол. Вообще история и значение инквизиции – это крайне интересная и обширная тема, достойная отдельного рассказа.

  Многие из тех евреев и мусульман, кто изменил вере отцов, сделали это по прагматичным,  а не религиозным соображениям, что само по себе не могло не вызывать вполне справедливого, по меркам того времени, возмущения у «старых христиан». Тем более что «новые христиане» в силу присущей им природной смекалки и энергичности стали добиваться больших успехов во всех сферах, оттесняя коренных испанцев. Все это не могло не вызывать раздражения. Однако прижать их было бы не за что, если бы многие из них не попытались схитрить, продолжая  втайне отправлять обряды своей старой веры и оставаясь  «добрыми католиками» только внешне. Но шила в мешке не утаишь!  Вечное  желание  перехитрить  всех обернулось  бедой против них же.  С точки зрения современного человека тайный иудаизм «новых христиан» и  тайное мусульманство «морисков» (принявших крещение мавров)  - их личное дело, но мы не можем судить людей той эпохи с современных позиций. Для них это было самым настоящим вероотступничеством и оскорблением веры. Поэтому возмущение Орхеды и многих других священников, а также и мирян, вполне можно понять.

  Итак, Орхеда и другие деятели церкви оказывали сильное давление на Изабеллу. Но она сопротивлялась, тем более, что в ее собственном окружении было немало новообращенных, которых она глубоко уважала. Ее поддерживал и кардинал Испании дон Педро Гонсалес де Мендоса. Тогда Орхеда приобрел союзников в лице римского Папы Сикста IV и любимого мужа Изабеллы – короля Фердинанда. Последнего Орхеда заинтересовал материально – конфискации имущества еретиков сулили большую прибыль казне.  Но и тогда Изабелла колебалась до тех пор, пока на сцену не вышел еще один защитник веры – настоятель доминиканского монастыря Санта-Круз в Сеговии Томас де Торквемада.

  Ему было тогда пятьдесят восемь лет, и он пользовался репутацией  святого. Все окружающие знали его, как очень спокойного, сдержанного и милосердного, глубоко верующего человека, лишенного всех грехов.  Удивительно, но в самом имени этого человека сдержалось предзнаменование его судьбы, ибо Торквемада звучит  на латыни, как «сожженная земля» («Turre Cremata»). Он с ранней юности посвятил себя Богу, отрекшись от всех мирских соблазнов. Кому же еще могла поверить Изабелла, как не ему, своему учителю и духовному наставнику? Кому еще она могла доверить такой пост? Его влияние на королеву было огромным, и Изабелла с неохотой согласилась на учреждение Святой палаты в своих владениях.  Римский Папа издал запрошенную католическими монархами буллу, которая уполномочила их ввести трибунал Инквизиции в Кастилии и приступить к искоренению ереси «por via del fuego» - «посредством огня». Однако эта булла была пущена в ход лишь через два года – в сентябре 1480 года, когда Изабелла  и Фердинанд учредили инквизицию в Кастилии и доверили свое право назначать инквизиторов Торквемаде и кардиналу Испании. 
   
  Торквемада назначил инквизиторов в Севильи, где тайный иудаизм утвердился  в самых «вопиющих масштабах». Однако гражданские власти не хотели оказывать им никакой поддержки. Тогда за дело взялись «Псы господни», так называли себя доминиканцы. То была железная и неустрашимая гвардия Торквемады – многочисленная, фанатичная, спаянная железной дисциплиной. Этот монашеский орден имел огромное количество информаторов, которые были его  «глазами» и «ушами». Очень скоро доминиканцы стали повсюду в Кастилии вселять настоящий ужас. Они приближались к городу в виде мрачной траурной процессии – инквизиторы в белых плащах с черными капюшонами, босые монахи в черных одеяниях во главе с монахом, несущим белый крест. Один вид этой процессии мог вызвать бегство тысяч людей, а бегство с точки зрения инквизиции уже означало доказательство вины, потому за простой выезд из Севильи власти были обязаны арестовывать людей как еретиков. И запылали костры, на которых гибли самые влиятельные и уважаемые люди Кастилии.

  Торквемада  стал единолично во главе Святой палаты лишь в октябре 1483 года, когда был назначен на  пост Великого инквизитора папой по представлению венценосной четы. С этого момента он приобрел огромную власть, сравнимую с властью самих монархов. Торквемада превратил инквизицию в мощнейший и слаженный механизм террора, который действовал единообразно, следуя его знаменитым «Наставлениям». Это был Кодекс, который детально расписывал все правила и методы, которыми должны были действовать инквизиторы в Испании. Документ первоначально состоял из двадцати восьми параграфов, которые были в дальнейшем дополнены. Таким образом, деятельность зловещего учреждения вовсе не представляла собой слепой и безумный массовый террор, каким был, к примеру, «красный террор» в России, когда за месяц работы одесской ЧК только в одном этом городе погибало больше людей, чем за несколько лет работы инквизиции во всей Испании. Да и пресловутая жестокость инквизиторов меркнет в сравнении с чудовищной  жестокостью, проявленной «красными» и «коричневыми».  Почему же по количеству жертв и жестокости инквизиторы средневековой Испании не могут даже приблизиться к политическим террористам двадцатого века? Помимо отсутствия технических возможностей быстро убивать огромные массы людей, причина еще  в цели, которую ставили перед собой инквизиторы. А ею, как ни странно это звучит, вовсе не была казнь еретика, ибо сожжение нераскаявшегося или повторно впавшего в ересь человека было признанием бессилия церкви в ее попытках вернуть его на путь истинный. Целью инквизиции было раскаяние преступника, признание им своей вины и просьба принять его обратно в лоно католической церкви. Только так еретик, по мнению инквизиторов,  мог спасти свою душу. И для достижения этой цели – спасения души – приемлемы были все средства, в том числе и пытки, ибо страдания тела - ничто в сравнении с вечными страданиями души в аду.  Итак, целью инквизиции  было спасение душ и  единство церкви, цель большевиков и нацистов  - уничтожение целых классов  и народов.  Отсюда и колоссальная разница в числе жертв.   Маньяками и безумцами инквизиторы не были и не могли быть, ибо на эти должности назначали  самых ученых, авторитетных и заслуженных деятелей церкви. Но как же тогда инквизиция, в особенности испанская, превратилась в  тот жупел, в то ужасное историческое пугало, которое знакомо нам всем со школьной скамьи? Отчасти благодаря преувеличениям масштабов ее деяний обличителями католической церкви – такими, как Вольтер, который призывал  раздавить ее, «как гадину». Но главная причина в том, что инквизиция взяла на вооружение иезуитский принцип «цель оправдывает средства». Ради достижения благородной цели хороши все средства – обман, ложь, лицемерие, запугивание, шпионаж, провокации, доносы, изощренная демагогия, моральные и физические истязания несчастных узников, в том числе и невинных жертв.

  Кстати, о пресловутых пытках инквизиции. Распространенное мнение о том, что человек, попавший под подозрение в ереси, моментально оказывался на дыбе, в корне ошибочно. Инквизиторам было запрещено применять пытку, которую они называли «экзаменом»,  до тех пор, пока подозреваемый не был пойман на противоречиях в своих показаниях. А до этого для того, чтобы добиться правды, необходимо было применять совсем  другие методы – увещевания, хитрость, мягкость, фальшивое сочувствие, ложные обещания проявить милосердие и т.п.  Да и тюрьма инквизиции, как правило,  представляла собой вовсе не мрачное сырое подземелье, а  сухие светлые помещения какого-нибудь монастыря. Но и когда обвиняемого согласно правилам уже можно было подвергнуть  пытке, инквизиторы не спешили это делать. Они показывали ему орудия пыток, рассказывали об их предназначении, раздевали, укладывали, привязывали, снова и снова предлагая сознаться. Лишь когда все это оказывалось тщетным, они приступали к самой пытке посредством дыбы, воды или огня - довольно ограниченный репертуар, не идущий ни в какое сравнение с извращенной фантазией немецких охотников на «ведьм» или «рыцарей с чистыми руками и горячим сердцем» из ведомства Дзержинского. Жестокая изощренность инквизиторов проявлялась скорее в психологическом плане,  чем в плане физических мучений.  Саму пытку можно было проводить лишь один раз, но это препятствие в Святой палате обходили очень просто: пытку считали не законченной, а лишь приостановленной, на следующий день ее «продолжали». Вообще следование не духу, но букве закона было очень характерно для инквизиторов. Это были самые настоящие схоласты и «книжники», изощренные лицемеры и демагоги. Их так готовили и воспитывали.   Так что типичный образ инквизитора – это не садист в пыточной камере, а благообразный священник, который, напустив на себя доброжелательный вид, терпеливо выслушивает подозреваемого, увещевает его, убеждает во всем признаться и назвать сообщников,  покаяться, вернуться в лоно матери-церкви, обещает милосердие и прощение.

   На прощение, впрочем, можно было рассчитывать лишь тем, кто уличен в ереси впервые, и заключалось оно в том, что человека не казнили. Его, к примеру, приговаривали к пожизненному заключению, конфисковав все  имущество. Но часто выносили гораздо более мягкие приговоры – крупные денежные штрафы, поражение в правах самого еретика и его детей, ношение позорного одеяния - «санбенито», запрет на ношение золотых украшений и т.п.  Так что подавляющее большинство жертв инквизиции на костер не попадало. К смерти приговаривали лишь тех, кто либо повторно впадал в ересь, либо вовсе не признавал своей вины.  Последние отправлялись на казнь как «нераскаявшиеся еретики» в том случае, когда трибунал все-таки признавал их виновными. А это случалось далеко не всегда. Подозреваемого могли и отпустить за недоказанностью вины.  Таким образом, если человека оклеветали, а он проявил стойкость и не сделал фальшивого признания, его  вполне могли заживо сжечь. Не признался – значит, и не покаялся, следовательно, нет возможности человека простить или облегчить страдания при казни. Такова была их извращенная логика.


  Что касается  изуверского вида казни для еретиков, то он был выбран  для них не по соображениям жестокости, а на основании слов Священного писания, в котором сказано, что «засохшие ветки собирают и бросают в огонь, и они сгорают», но и тут есть два интересных момента. Во-первых, инквизиция сама никогда никого не приговаривала к смерти. Это обязаны были сделать гражданские власти после того, как трибунал Святой палаты выносил следующий приговор: отлучить от церкви и оставить светским властям. По сути это означало смертную казнь, а по форме трибунал всего лишь констатировал свое бессилие помочь упорствующему еретику и оставлял его судьбу на усмотрение светских властей.    Причем в своем приговоре трибунал   настоятельно «просил» светские власти сохранить еретику жизнь и не причинять вред его здоровью. Все это было чистой воды лицемерием и формальностью с единственной целью отвести от клириков обвинения в том, что они способствовали отнятию у человека жизни. Что же касается  обещанного милосердия за  признание своей вины, то оно зачастую заключалось лишь в том, что человека душили у столба до того, как  его охватит огонь. Подавляющее большинство казненных еретиков в Испании именно так и умерли, в отличие от несчастных жертв европейской охоты на ведьм. Заживо сгорали в основном лишь те, кто сам выбирал для себя такую смерть, оставшись верным своим убеждениям. Даже самые отъявленные еретики в Испании могли рассчитывать на удушение, обратившись к доминиканцам с просьбой о прощении, уже будучи привязанными к позорному столбу. И монахи до последней секунды  убеждали их это сделать, ведь это означало победу церкви.

  Итак, упорство еретика и мученическая смерть его  не были желаемым финалом для инквизиции. Сам же Торквемада никогда не присутствовал при пытках и казнях и, как теперь должно быть совершенно очевидно, никогда никого не приговаривал к смерти. Его жестокость, непреклонность и властность проявлялась в документах и приказах, исходящих от него. Святая палата стала проводником его фанатизма в деле борьбы с ересью. Вся Испания была охвачена ужасом, множились доносы, тюрьмы переполнялись, осужденных становилось все больше, многочисленные аутодафе  стали обыденным зрелищем. Вопреки  распространенному заблуждению аутодафе («дело веры») отнюдь не являлось синонимом смертной казни через сожжение. Зачастую аутодафе и вовсе обходились без казней. Это было просто грандиозное представление, во время которого  происходили торжественные  шествия, процессии, ритуалы, молебны,  песнопения, долгие зачитывания обвинений, покаяния, прощения и т.п. Все эти жуткие мистерии могли длиться часами, в конце же  приговоренных к смерти сажали на ослов и увозили за город, где для них уже были приготовлены столбы с вязанками хвороста.

  Горячее дыхание этих костров достигло Рима, который был основательно озабочен излишним усердием Торквемады. Итальянский кардинал испанского происхождения Родриго Борджа,   взошедший на  престол под именем папы Александра VI, посчитал, что Торквемада в своей святой ярости зашел слишком далеко. Тем более что ускользнувшие от его цепких рук «новые христиане»  в основной массе устремлялись именно в Рим, в самое сердце преследовавшей их системы, и там находили защиту. Многочисленные жалобы на произвол испанской инквизиции не оставляли Ватикан равнодушным. Трижды Торквемаде приходилось отправлять в Рим своего адвоката, чтобы оправдаться перед папским престолом. Кроме того, он мешал законному бизнесу папы  - отпущение всех грехов ереси и прощение грешников за очень хорошие деньги. Его святейшество Александр VI очень любил золото, власть и женщин, был изощренным и искусным политиком, большим знатоком вин и всевозможных ядов,  но религиозных фанатиков не жаловал и излишнего усердия в борьбе с ересью не поощрял, охотно прощая всех, кто желал примириться с церковью. Ни один еретик за время понтификата Александра VI в Риме сожжен не был. Ватикан куда более жестоко, чем еретиков, карал священников, торговавших фальшивыми индульгенциями.    Торквемада же в своем своеволии и упрямстве дошел до того, что не признавал действительными отпущения, полученные от самого папы!  Он все-таки тоже был подвержен греху, причем одному из самых страшных – гордыне.  Мало того, он добился изгнания из Испании всех иудеев, многие из которых впоследствии нашли приют и защиту опять-таки у Его Святейшества.  Великого инквизитора  было необходимо сместить, но хитрый понтифик никогда не действовал напролом.  Если папа хотел кого-то убрать с дороги или погубить, то он первым делом демонстрировал неугодному ему человеку свое самое дружеское расположение. Так Александр VI поступил и с Торквемадой. Он издал бреве от 23 июня 1494 года, в котором заверял Великого инквизитора, что нежно любит его и глубоко уважает за его труды, но глубоко озабочен состоянием его здоровья. Поэтому он лично назначил ему четырех помощников, которых наделил теми же полномочиями.  После этого авторитарной  власти Торквемады пришел конец, а в следующем году он и вовсе оставил свое место в трибунале и удалился от дел в свой монастырь в Авиле.  К тому времени он уже был истощенным стариком, сохранившим ясный ум и  непреклонные убеждения. Торквемада умер 16 сентября 1498 года с умиротворенностью закончившего свой тяжелый труд землепашца, уверенный, что прожил свою жизнь правильно и во славу Господа. Его похоронили в часовне того же монастыря Святого Фомы, где он мирно покоился до девятнадцатого века, пока его могилу не уничтожили испанские революционеры. Удары их тяжелых кувалд, которые  с дребезгом разнесли  красивое надгробье на его могиле, многие восприняли как запоздалое, но справедливое возмездие.

 Декабрь 2012 г.
***

Уважаемый читатель!
Предлагаю Вашему вниманию книгу  "Русский Гамлет".

Книга написана в жанре художественно-документальной прозы и представляет собой сборник произведений, посвященных знаменитым деятелям и важным событиям в российской и зарубежной истории: Павел Первый и его реформы, Жанна д'Арк и Столетняя война, Максимилиан Робеспьер и Великая французская революция, Жак де Моле и разгром Ордена тамплиеров, Томас Торквемада и испанская инквизиция, папа Александр VI и его сын Чезаре Борджа, неистовый Савонарола и его борьба с Ватиканом, Охота на ведьм в обезумевшей Европе.

Центральным произведением является повесть о русском императоре Павле Первом, выдающемся и благородном человеке с трагической судьбой, которого еще при жизни его современники называли Русским Гамлетом.
 
https://ridero.ru/books/russkii_gamlet/