Каждый день

ПРЕДИСЛОВИЕ

Вы когда-нибудь встречали одного и того же незнакомого человека несколько раз подряд? Ну вот, предположим, едете вы на работу - и приметили красивую девушку, сонно «залипающую» в свой «айфон», или мужчину с интересной книжкой… Вернее, вы даже не знаете, – интересная книжка или нет, но вот обложка - точно интересная. Ну или хотя бы - название.
Спустя какое-то время, когда вы уже давно забыли и про девушку, и про мужчину… они совершенно внезапно… снова появляются в вашей жизни. Вот же он – тот самый мужчина. Точно так же стоит, прислонившись к надписи «не прислоняться». С той же самой книгой в руках. Его глаза быстро бегают по строчкам, поверх небрежно надетых очков. Тот же пиджак. И часы. Обручальное кольцо на безымянном пальце левой руки. Кстати, говорят – это означает, что человек разведенный. В смысле, развелся со своей женой. Хотя есть и другая версия. Якобы на левой руке обручальные кольца носят вдовцы. Мне же кажется, что большинство просто руководствуется принципом «я не такой как все, у меня свои правила». Люди разные.
Совсем забыл про девушку! Ну ту, с айфоном. Да-да, она тоже здесь. Все-таки она прекрасна... Даже несмотря на эту дурацкую оранжевую шапочку и мокрые от слякоти «угги». Кто вообще придумал эту обувь и ввел на нее моду? Не понимаю ни их красоты, ни практичности. Мокро и холодно. А вот глаза… вот там тепло… там и домашний уют, и неугомонная страсть, и невероятная нежность… и… целеустремленность. В одном флаконе. Я могу многое сказать по глазам человека – о характере, о роде занятий. Но не в этом случае. Такие удивительные сочетания для меня загадка. А ведь так хочется к ним прикоснуться… Ну или хотя бы просто подойти поближе. Мечта. И обязательно – «одним словом».
И вот, на следующей станции… вы выходите. А они остаются там – в уезжающем вагоне метро. Или в троллейбусе. Или в автобусе. А может, вы и вовсе уже давно не пользуетесь общественным транспортом, но у вас были такие встречи на дороге за рулем автомобиля. Та самая синяя «ауди». Белый «бмв». Или «семерка». Неважно. Важно, что вы опять «их» встретили. И в этот самый момент, вы уже не просто думаете о том, что можете встретить их снова, еще раз. Вы этого ждете!
Друзья, если вы хоть когда-нибудь испытывали что-либо подобное – вы понимаете, о чем я. Если нет – поверьте, это обязательно случится! И вам я особенно завидую! Белой завистью, разумеется. Честно. Ведь это совершенно волшебные ощущения! Незабываемые. Просто оглянитесь вокруг.
Кстати, на Востоке считают, что такие «встречи» - это незаконченные программы из прошлых жизней. Я не особо разбираюсь и не знаю точно, верю ли в это сам… но все же мысль интересная. То есть по этой теории, получается, что с человеком, с которым мы часто встречаемся якобы «случайно», нас сводит судьба. В своей прошлой жизни мы с ним не закончили эту самую «программу». Мы были знакомы или даже… были родственниками. Тут уж можно фантазировать, кому как больше нравится:) Лично меня эта мысль очень вдохновляет. Можно даже улыбнуться этому человеку или вовсе сказать «привет». А что тут такого? У нас, между прочим, «незаконченная «программа»! А это вам не то! И даже если этот человек и не знает про «программу», то уж точно тоже видит вас не в первый раз! Видишь, улыбается:)

ПОНЕДЕЛЬНИК

Каждый день, с понедельника по пятницу, я еду на работу. Встречаю одних и тех же людей по дороге к метро, в третьем вагоне с конца. В потоке таких же, как и я, «пингвинов», переступающих с ноги на ногу в очереди на эскалатор. Встречаю знакомые лица в последнем вагоне электрички, на которой добираюсь до работы. Этот «последний» вагон в течение последних шести месяцев стал для меня большой коммунальной квартирой. Здесь все лица знакомые. И все - как родные. Я знаю, что наденет тот или иной человек в понедельник, и что - во вторник… И так всю неделю. А они, скорее всего, знают, что надену я. Ведь именно их я вижу каждый день… с понедельника по пятницу… по дороге на работу.
Мне очень важно попасть именно на эту электричку и именно в этот вагон. Последний. В 8:21.

Машу я заметил не сразу. Хотя симпатичная блондинка «под тридцать» выделялась на общем фоне работяг. Как она попала в этот ужасный мир «электричка до работы»? Ей бы скорее подошел новый BMW с откидной крышей, нежели вокзал с бомжами. Последние, кстати, сладко спали прямо на асфальте. Лето. Работать летом – особенное кощунство. И если честно, в полдевятого утра… да еще и в понедельник… я бы скорее выбрал вариант «спать на асфальте», чем «ехать на работу». Всюду снуют люди, как всегда куда-то опаздывая. Нескончаемый поток «зайцев» перелезает с перрона на перрон. Среди них можно увидеть и бизнесменов, и автослесарей. Чего не сделаешь ради халявы. Такой уж народ. Больше всего поражают бабушки! Я им место в метро уступаю… а они? вон та, смотри, - старенькая же, ноги болят… А она, как ни в чем не бывало, ловко спрыгивает на пути и карабкается на перрон. Прямо с тележкой и всеми своими авоськами. Неподалеку зевают полицейские, пытаясь изображать угрюмых и серьезных блюстителей порядка. «Полицейский» - какое дурацкое название! Это что же? Как нам теперь делить привычных нам милиционеров на плохих и хороших? Вернее даже - на хороших, плохих и… очень плохих? Это только в Америке есть «полицейский» и «коп». А у нас – «милиционер», «мент» и «мусор»! Три совершенно разные категории! Дядя Миша с четвертого этажа – мент. Хоть взятки и берет, но свой. А вот капитан, что оформил мне первый «привод» - мусор. Милиционер же – личность мифическая и загадочная. Никто и никогда его не видел, но все знают: взятки не берет, хулиганов ловит, за порядком следит. Одним словом, дядя Степа Великан! И ведь работало же – после того, как мне в детстве прочитали эту книжку, я реально хотел стать милиционером! Или все-таки великаном?
- Молодой человек, не подскажете, эта электричка останавливается на «Моссельмаше»? – мои философские размышления прервала пожилая женщина с платком на голове.
- Да, бабуль. Эта проезжает все остановки… в смысле, везде останавливается. - ответил я.
- Спасибо, сынок. – бабушка грузно уселась напротив меня, загородив Машу.
Точно, Маша! Отвлекся. Девушка появилась в «нашем» вагоне неожиданно, в один из неожиданных понедельников. Да-да. Понедельники бывают «ожиданные» и «неожиданные». Если человек едет на работу весь потрепанный и невыспавшийся… или даже пьяный – сто процентов, понедельник был неожиданный. Если свежий и опрятный - понедельник «ожиданный». Тут все очевидно.
Маша всегда сидела во втором ряду электрички. У окна. С солнечной стороны. “Комсомольская правда” в ее руках выглядела как неуклюжая «фотожаба»: хрупкая симпатичная девушка и газетенка а-ля «мы все еще верим в СССР». Не в обиду всем тем, кто любит смаковать: «а вот раньше…».
Судя по заинтересованным взглядам обитателей нашего вагона-«коммуналки», появление Маши заметил не я один. И очкарик-профессор, и студент Саша, и даже тетя Надя – все украдкой разглядывали «новенькую».
Кстати, возможно, Машу зовут вовсе не Маша. А как-то более интересно и необычно. Например, Марта. Или Мирослава. Это я ее так назвал. Для себя. Так проще.

ВТОРНИК

С особым интересом Машу рассматривал Саша. Студент.

Саша, как и я, каждый день… с понедельника по пятницу… встречает одних и тех же людей по дороге к метро. В потоке «пингвинов», переступающих с ноги на ногу в очереди на эскалатор. Встречает знакомые лица в последнем вагоне электрички, на которой добирается до работы. Этот «последний» вагон для него тоже стал коммунальной квартирой. И ему тоже очень важно попасть именно на него. Иначе он бы не приходил самым первым к электричке, которая отправляется ровно в 8:21.

Его имя я не выдумал. Подтверждением тому служит футболка с гордой надписью «Александр». Только «Александр» ему не идет. А вот «Саша» - в самый раз. Футболку он одевал исключительно по вторникам.
Саша уже несколько дней подряд пытался привлечь внимание Маши. И мне это изрядно мешало. Трудно выбрать между книжкой и его застенчивостью.
Саша все время забегал в вагон электрички и усаживался все ближе и ближе к «заветному» месту. К Маше. Он с опасением смотрел в окно, если она вдруг опаздывала. Ведь иногда в нашу «коммуналку» заглядывали «случайные пассажиры» или появлялись «новички»… не дай Бог кому-нибудь сесть на место Маши! Такой драматургии вы еще не видели!
Кстати сказать, опаздывала Маша редко. Как правило, она неизменно стояла на перроне прямо перед тем, как подавали состав. С «Комсомольской правдой» в руках.
Я не помню, в какой из вторников Саша все-таки решился познакомиться с Машей. Но это точно был вторник. Без надписи «Александр» Саша бы не справился.
Теперь они здоровались и даже могли перекинуться парой фраз. А спустя несколько недель и вовсе стали сидеть вместе. Эдакий закон контрастов – блондинка-фотомодель и обычный деревенский парень. Как в сказке. Мне нравилось наблюдать за ними. Как будто это мои друзья или родственники. Казалось, мы знаем друг друга целую жизнь, а на самом деле – не знаем даже имен.

Сегодня… Саша пришел один. И он явно знал, что Маши не будет. Печальные глаза и понурая осанка выдавали: что-то случилось…

СРЕДА

Каждый день, с понедельника по пятницу, я еду на работу. Встречаю одних и тех же людей по дороге к метро, в третьем вагоне с конца. В потоке таких же, как и я, «пингвинов», переступающих с ноги на ногу в очереди на эскалатор. Встречаю знакомые лица в последнем вагоне электрички, на которой добираюсь до работы. Этот «последний» вагон в течение последних шести месяцев стал для меня большой коммунальной квартирой. Здесь все лица знакомые. И все - как родные. Я знаю, что наденет тот или иной человек в понедельник, и что - во вторник… И так всю неделю. А они, скорее всего, знают, что надену я. Ведь именно их я вижу каждый день… с понедельника по пятницу… по дороге на работу.
Мне очень важно попасть именно на эту электричку и именно в этот вагон. Последний. В 8:21.

- Константиныч, давай сюда!
- Да не ори ты!
- Все – чшшшш! – мужчина с красным лицом прислоняет к губам указательный палец, а второй рукой обнимает своего друга.
- Ну че ты вечно орешь, – недовольно возмущается Константиныч.
Двое изрядно выпивших друзей садятся около меня. Среда не может быть «неожиданной». Значит, есть повод. На алкоголиков эти двое точно не похожи. Слишком хорошо одеты.
- Парень, будешь виски?
- Нет, спасибо, – отвечаю я.
- Правильно! Виски – это сраное американское пойло! Мы водку пьем! – самый «громкий» наливает в пластиковый стакан «Царской» и протягивает мне.
- За что пьем? – мое подсознание говорит мне, что пить среди недели – самоубийство. Но я понимаю - проще выпить, чем спорить с этими персонажами.
- За Родину… – тихо отвечает Константиныч.
- За друзей! – громко кричит второй.
- Тщщщ! – нервно реагирует Константиныч.
- За Родину можно… – сухо отвечаю я, предвкушая отвратительный вкус напитка.
Не то чтобы я презирал водку. Просто мне кажется, что пить ее можно только по особому поводу. Когда твоя жизнь на вкус примерно как этот напиток. Вот тогда можно. Именно в этот момент, когда все хреново, и ты залпом опрокидываешь рюмку водки… ты понимаешь, что твоя жизнь - не такое уж говно.
- Мы с ним не виделись с первой чеченской, прикинь? – все продолжает кричать «громкий». – А тут смотрю – Константиныч! Явился – не запылился!
- Понимаю – сухо отвечаю я.
Я выпиваю протянутый мне стакан и морщусь. По привычке. На удивление - совсем не гадко. Конечно, водку точно нельзя назвать «вкусным» напитком, но эта – весьма терпимо.
- Мы с ним столько прошли, понял… – продолжает он.
- Лех, хорош человека грузить! – перебивает Константиныч.
- А я и не гружу! – отвечает Леха. – Мы ж с тобой друзья? Прально? Выпили за друзей. Вот я и объясняю! Че ты в сам деле?
- Мы за Родину пили.
- Все нормально, – отвечаю я в пустоту - меня никто не слушает.
Вы знаете, мне кажется, абсолютно в каждой компании есть свой Леха «громкий» и вечно поправляющий его «Константиныч». Они всегда спорят, ругаются и орут. Но всегда – не разлей вода. Это жизнь. И наверное, без таких друзей, любая компания – тоска несусветная.
Леха долго и подробно рассказывал, как он попал в Чечню. Со всеми подробностями и ответвлениями… начиная со своего рождения, детства и знакомства родителей. Это такая типичная черта этих Лех. Рассказывать долго, эмоционально и подробно. Смакуя каждое слово. Мне кажется, им даже вовсе не обязательно, чтобы их слушали. Достаточно просто делать вид. В этот момент они находятся на седьмом небе от счастья. И ничего страшного, что где-то рядом обязательно есть Константиныч, который постоянно будет поправлять своими сухими «да не так» и «че ты гонишь». Главное для Лехи – это эмоции и чувства. Все Лехи - театралы! В такие моменты хочется сказать: «да помолчи ты, Константиныч, пусть уж рассказывает!».
- …и вот мы едем по площади «Минутка»… ну так называется, короче. Я хрен его знает, почему, но вот так… и представляешь, в самый… момент… у нас… глохнет БТР!!! Всё, приехали! А это ведь, на секундочку, самая опасная площадь Грозного! Это не абы что! Это Чечня!!! Не фига не курорт! – Леха все повышает тон, переходя на крик. – Короче! Нас закрепляют за этим БТРом! Типа, завтра, понял… приедет мастер и все починит?! Отлично-на! Одних! В Грозном! На площади! А у нас две банки тушенки и два «рожка» всего, ты прикинь! Вокруг одни чечены! Война-на! Я им в рацию ору: вы че там, совсем... рехнулись, что ли???!!! Какой, на фиг, мастер, какой «завтра»?! Я тут не останусь!!!
- Да тихо ты, – Константиныч пытается рукой закрыть Лехе рот.
- Мужчины, можно по-спокойнее? – резонно встревает в разговор тетя Надя.
- Прости, ради Бога, мать! Накипело. - Леха делает трагическое лицо и опускает голову на грудь. Картина, достойная «верю» Станиславского.
- И что дальше? – я не узнаю свой голос. Неужели это я спросил? Или это водка… да еще и на голодный желудок?
- Чего-чего… Мы там и 23-е февраля отметили. И 8 марта… Никто не приехал! – Леха оборачивается к тете Наде, закрывает глаза, прижимает руку к сердцу и кланяется. – Извините, пожалуйста. Ну, вы понимаете… «Минутка» эта… ну кранты же… Чечня же…
Тетя Надя недовольно отворачивается к окну. Константиныч, вздыхая, закатывает глаза.
Я замечаю, что уже не мне одному интересно услышать продолжение истории. Весь вагон «греет уши» и мысленно проклинает Леху за его лирические отступления. Интересно же. Опасная площадь, Чечня все-таки…
- Стремно было! Денег нет, а жрать охота. А там рынок рядом. Чеченки эти. Все смотрят с презрением. Сразу видно - ненавидят нас! А нам че делать? Автоматом пригрозим и берем че-нить с лотка пожрать… Вот они на нас и глядят как на говно… даже дети… того и гляди – нож в спину воткнут. Не, я их, конечно, понимаю… но… короче, страшно. Очень. Но жрать охота больше! Еще снайпера эти мерещатся… то там че-то шелохнулось, то там че-то подозрительное. Все на нервах!
- Потом приехал монтер этот – подключился Константиныч. Ему, видимо, хотелось поскорее закончить с этими воспоминаниями.
- Да хер он моржовый, а не монтер! – Леха снова повернулся к тете Наде и откланялся. – Видал я таких монтеров знаешь где?
- Ну починил же, – бубнит Константиныч.
- Спустя два дня!!! – Леха посмотрел на Константиныча так, как будто он и есть тот самый монтер. - В общем, мы на полу-сломанном агрегате… еле пыхтя… с горем пополам прибываем в часть… уставшие все, потрепанные… на нервах… и это еще мягко сказано! А нам, ты прикинь… здрасьте! еще и дисбат хотят влепить! Не, ну ты представляешь? Мол, это мы сами свалили с части! Во идиоты! Они, значит, сами про нас забыли… так еще и мы виноваты! – Леха настолько увлекся рассказом, что напрочь забыл про тетю Надю.
- Еле отмазались, – бормочет Константиныч.
- Сука!!! – Леха внезапно поднимает вверх указательный палец, и предвещая негодование тети Нади, говорит, – Литературное слово! Имею право!
Леха еще долго рассказывал смешные и не очень истории из армейской жизни, а я все смотрел на него и пытался понять, сколько же ему лет? C одной стороны, его залихватские рассказы отдавали молодостью и ребяческим азартом, с другой – от его седины и глаз веяло глубокой грустью. Последняя читалась даже в его озорном смехе и притягательной улыбке. Уже потом, спустя минут сорок, Константиныч рассказал мне в тамбуре, что Леха держал какую-то важную «точку». В смысле, на войне. Держал оборону. Чеченцы атаковали. Видимо, хотели завладеть стратегически важным объектом. Тогда все его парни погибли. А он отстреливался то ли двое, то ли четверо суток (Константиныч путался в показаниях). «Сил нет, патроны, как всегда, на исходе»… Но даже когда подошли «свои», он все стрелял и никого не подпускал. Не верил, что свои. В агонии был. Ну, не понимал ничего уже. А потом… уснул. И только сквозь сон все шептал и шептал… «хана вам, суки!».
В тот момент я подумал, что тоже хотел бы именно так проходить службу. Не драить полы и выполнять тупые приказы офицеров… не строить дачи местным богатеям и отстаивать свое «я» перед «дедами»… а воевать… быть готовым умереть за свою Родину… а потом - жить. Здесь. Не пеняя на власть. На неблагодарное правительство. На маленькую зарплату или пенсию. Просто жить. И знать - не зря.
- Молодые люди, курить в электричках запрещено – двое полицейских зашли в тамбур из соседнего вагона.
Я пришел в себя в Твери. Мозг быстро сгенерировал информацию: пункт «а» – я проехал свою станцию, «б» – я опоздал на работу. «ц»… какая на фиг «ц»? После буквы «б» в русском алфавите идет буква «в»!
- Ладно, я повел этого домой, – грустно пробормотал Константиныч, кивая на еле держащегося на ногах Леху. – Если че надо будет, звони. – и протянул мне визитку.
На визитке было написано: «Бюро решения вопросов. Александр Константинович Борунов, арт-директор». Не знал, что в «таких» бюро есть «такие» должности. До чего дошел прогресс! Я перевернул визитку. На черной матовой бумаге красовался слоган желтыми буквами: «Вместе вывезем».

ЧЕТВЕРГ

Каждый день, с понедельника по пятницу, я еду на работу. Встречаю одних и тех же людей по дороге к метро, в третьем вагоне с конца. В потоке таких же, как и я, «пингвинов», переступающих с ноги на ногу в очереди на эскалатор. Встречаю знакомые лица в последнем вагоне электрички, на которой добираюсь до работы. Этот «последний» вагон в течение последних шести месяцев стал для меня большой коммунальной квартирой. Здесь все лица знакомые. И все - как родные. Я знаю, что наденет тот или иной человек в понедельник, и что - во вторник… И так всю неделю. А они, скорее всего, знают, что надену я. Ведь именно их я вижу каждый день… с понедельника по пятницу… по дороге на работу.
Мне очень важно попасть именно на эту электричку и именно в этот вагон. Последний. В 8:21.

Саша зашел в вагон первым и сел рядом c местом, где обычно сижу я. Маши снова нет. Гудящая со вчерашнего дня голова подсказывает мне, что предстоит долгий разговор с жалобами и претензиями ко всему женскому полу. По крайней мере, в глазах Саши читается именно это. Напротив сел очкарик-профессор. Вообще-то я люблю сидеть один. Но сейчас его присутствие очень даже кстати. Ну нет у меня сейчас никакого желания слушать нытье студента Саши. Мой взгляд направлен на профессора, и в нем ясно читается сигнал «SOS».
Вот зараза. Молчит как рыба. Еще профессор называется. Вроде умный, а не понимает. А может, умный, поэтому и «не понимает»?
Помню, однажды мы с ним разговорились, и он рассказал мне, что хоть и немец, но уже семь лет живет в России и преподает экономику на психологическом факультете. Мало того, что немец… в России… так еще и экономику… психам. В смысле, психологам.
Я решил разговорить немца, раз он сам не проявляет инициативы… В противном случае заговорит Саша.
- Я у вас тогда так и не спросил - а зачем психологам экономика?
Немец сделал вид, что не сразу понял, что я обращаюсь к нему:
- Ви знаете... Мине очень нравится рассказывать одну история про маего друга из Германия, – с акцентом начал рассказывать «очкарик». - Однажди, он приехать ко мне в гости в Москву. И хотеть снять номер в отель. Когда он услышать цену, он сказал, что не хочет покупить отель, он хочет просто снять номер. Ми очень смеялись.
- Да, смешно, – без особого энтузиазма заметил я. Не очень понятно, при чем тут мой вопрос, ну да ладно.
- Умом Россия не понять. Это правда. Я никогда не пойму эту страна. Вот скажите мне… У вас много деревья, лес. Так? Ви их срубаете и продаете нам. В Германия. Потом ми делаем зубочистка и продаем вам! Но зачьем??? Зачьем вам не сделать их самим?
- Кого?
- Зубочистка. это же… не вигодна!
- Зубочистку? Нам? Мелко это… для России, – отвечаю я.
- Мелько? – немец смотрит на меня с недоумением.
- Вы знаете историю про то, как в России появились рельсы?
- Рельсы? Ниет, – немец поправляет очки. Меня очень смешит его акцент. Все-таки действительно - велик и могуч русский язык! Немец уже столько лет здесь живет и все равно не научился нормально разговаривать.
- Когда Петр I решил положить рельсы… для поездов. У вас, в Европе, они уже были. Петр посмотрел на ваши рельсы и сказал, что мы – большая и могучая страна, а значит, и рельсы у нас должны быть соответствующие! И положил рельсы, не такие как у вас – узкие, а большие и широкие!
- Но зачьем? Это же мишать транспортироваться? – немец опять ничего не понял.
- Потому что мелко это… для нас… Страна у нас необъятная. И душа такая же. Вот и мучаемся мы до сих пор…от своей необъятности.
Немец затих и уткнулся в какой-то журнал на английском языке. Наверное, аналитический. Какой еще журнал может читать немец - преподаватель экономики на психологическом факультете? И все же странные они… «Умом не понять» да «умом не понять», а сами валят сюда, как тараканы. Живут, преподают, учатся. Даже детей рожают. Если умом не понять – живите в своей Европе. Там, наверное, все понятно.
Я включил плеер. Играет моя любимая песня из… черт! Как не вовремя села батарейка! Саша внимательно на меня смотрит, все еще надеясь на мой вопрос про Машу… Ему явно хочется выговориться. Только не сейчас. Только не сегодня. Ну плохо мне. Правда.
- А что вам тогда тут нравится? – спрашиваю я у немца, снимая наушники.
- В каком смисле? – откликается немец.
- Ну вы же здесь живете? Почему? Наверняка вы считаете, что Германия – лучше, а тут полный бардак. Антидемократия, продажное правительство и так далее.
- Понимаете… Россия… – немец снимает очки и философски разводит руками в предвкушении долгого задумчивого монолога.
- Маша уехала к родителям… – не выдерживает Саша и встревает в разговор, – …навсегда.
Значит, все-таки Маша. Угадал. Такое бывает. Я умею. Повисла неловкая пауза. Мы c немцем переглянулись.
- Понятно – сухо отвечаю я.
Холодный мужской голос объявляет нашу с Сашей станцию. Он выходит первым. Пройдя метров двадцать, он останавливается. Оборачивается ко мне. Я тоже останавливаюсь. Саша внимательно смотрит мне прямо в глаза.
- Дай сигарету.
- Ты же не куришь? – зачем-то спрашиваю я. Осознав глупость своего вопроса, протягиваю ему свой «парламент». - Бери всю пачку, у меня еще есть. - Ну вот… Мне кажется, такие фразы, как «бери всю пачку, у меня еще есть», выдают, что человек не горит желанием общаться и хочет побыстрее ретироваться.
- Спасибо. Мне одной хватит. А то до сих пор так и не попробовал.
Саша берет сигарету и уходит. Совсем в другую сторону. Не туда, куда он обычно идет каждый день… с понедельника по пятницу… когда мы едем на работу.

Больше я его не видел.

ПЯТНИЦА

Каждый день, с понедельника по пятницу, я… Вам, наверное, надоело уже каждый раз это читать? А мне, если честно, писать. В общем, я в последнем вагоне электрички, на часах 8:18. Через три минуты отправление. Вот так лучше.

Пятница… Сколько раз я ловил себя на мысли о том, что это волшебный день недели, пронизанный вдоль и поперек ощущением счастья. Не знаю, можно ли, конечно, назвать это счастьем, но последний день рабочей недели – уж точно праздник! И вроде бы впереди еще целый рабочий день, но он, праздник, - уже рядом. Нам всем знакомо это чувство еще со школы… Вот вы идете на последний урок… там тоже - еще чуть-чуть - и будет праздник. И дышать сразу как-то легче. И хотя время и начинает тут же ползти как-то медленнее, но все равно хорошо. Совсем чуть-чуть – и домой. Предвкушение. Удивительное чувство. Знаете, мне даже кажется, что предвкушение порой важнее самого праздника. Вот хочу я, скажем, купить себе новые кроссовки… Еду в магазин - радуюсь. Захожу в метро - радуюсь. Выхожу из метро, иду в сторону магазина – тоже радуюсь. Даже расплачиваясь на кассе - я все еще радуюсь. И вот, казалось бы, то, ради чего ты сюда тащился, - держи. Радуйся! А нет… Куда-то исчезла эта радость. Тут же. Да и вообще… не особо они мне и нужны, эти кроссовки. У меня же уже есть одна пара. Сразу начинаешь думать, что лучше бы купил… скажем, толстовку… или еще что-то. Нет. Не лучше. Было бы все то же самое:( Предвкушение. Это все оно виновато. Загадочное чувство.
Эх, завтра - отдых! Друзья. Приключения… о которых потом будешь рассказывать коллегам всю последующую рабочую неделю, а может, и не одну. Смотря какое приключение. Порой бывает такое, что и не всем расскажешь:) Выходные… Так хочется выйти на середину улицы… поднять руки к небу… и что есть мочи прокричать: “У-Р-А-А-А-А-А!”. И так, чтобы все одобряюще кивнули тебе, похлопали по плечу… а не смотрели, как на идиота. Суббота. Воскресенье. Прекрасные слова. Ну а потом… потом снова рабочая неделя… снова выходные и снова рабочая неделя. По кругу. И от понимания этого печально как-то. Печаль… Нет, даже «печалька». Печаль - это когда пятница, на носу выходные, а идти некуда. И друзей нет. По крайней мере, настоящих… а не этих подхалимов. Настоящих - ну, как в кино или в книжках – что и в беду, и в радость. Эх… Это все город. Алчный, голодный и бездушный… как, наверное, и все крупные города. Ему не нужна дружба, ему не нужна любовь! Ему нужен обслуживающий персонал. Каждый день. С понедельника по пятницу… В субботу и воскресенье он отдыхает, поэтому и тебе можно ненадолго «расслабить булки», чтобы потом вновь закрутиться, как белка в колесе, ублажая хозяина. Или хозяйку. Смотря, какой город. Если название мужского рода – хозяин. Если женского – хозяйка. Эта сволочь будет выжимать из тебя все соки. Изредка подкидывая тебе то, что позволит набраться сил для следующих сеансов с этой соковыжималкой. Город будет внушать тебе, что все хорошо и что ты счастлив… но это не так! Почему? Ну вот смотри… У тебя есть работа. Семья. Машина. Квартира. Казалось бы, чего тебе еще надо? Это ничего, что ты на работе с утра до ночи. И… ничего страшного, что ты тратишь на дорогу до работы уйму времени, что среди недели у тебя даже нет возможности просто расслабиться на диване. Или встретиться с друзьями. Как это - расслабиться среди недели? Как это - встретиться с друзьями? Ты должен работать! Пахать… Как проклятый! А теперь, внимание, вопрос, – зачем? ЗА-ЧЕМ? Понимаешь… в один прекрасный момент, ты останавливаешься на перекрестке… мимо тебя бегут люди, смотрят на часы и снова бегут… кому-то звонят, толкаются, кричат… а ты стоишь… И вот тут ты понял. В этот момент ты ВСЕ понял! Каждый день… с понедельника по пятницу… ты не живешь – ты тупо работаешь. Потому что у тебя нет времени жить. Бешеный ритм не дает. Договоры, контракты, встречи. Да, собственно, не важно, что. На любой работе – примерно одно и то же. Это можно называть разными словами, но сути не меняет! Смотрим дальше – семья. Видишься ли ты с ней, с семьей? Неважно, будь то жена или дети… Под семьей я подразумеваю родных и даже просто близких тебе людей… Они тоже есть у тебя только в субботу и воскресенье. А каждый день… с понедельника по пятницу… у тебя их нет. Потому что ты работаешь. Тебе некогда. Давай дальше. Машина…Ты столько на нее копил… Молодец. Ну или купил сразу. В кредит. Ничего страшного, что ты будешь выплачивать его еще 3 года! И ты будешь каждый день ходить на работу и пахать, чтобы отдать за нее деньги, но зато у тебя есть МАШИНА! Ты - идиот?!! Ты пашешь на машину, на которой ты сможешь покататься опять же только в субботу и воскресенье! Потому что каждый день… с понедельника по пятницу… ты работаешь! И будешь оставлять ее дома пять дней в неделю, чтобы, как дурак, не торчать в этих сраных пробках! Чтобы не встречать «на дороге» этих дебилов-тугодумов, которые никуда не торопятся, потому что выезжают из дома за три гребаных часа до работы!!! Или ты один из них? С квартирой, я думаю, тоже все понятно. Что там у тебя? Ипотека? Съемная квартира на окраине Москвы? Даже если своя. Твои родители, скорее всего, положили всю свою жизнь, чтобы у тебя была своя квартира! Они работали. Пахали! Всю жизнь. Понимаешь?
Это что же получается? Пять дней в неделю мы работаем… А на семью, друзей, машину, квартиру… жизнь, в конце концов, у нас есть всего два дня? Суббота и воскресенье? Как же так? Как все успеть? И когда, в таком случае, жить?! Кто это придумал?!! Кто так решил?!! Я хочу, чтобы все это было в моей жизни каждый день. Всегда! Я хочу жить. Я! ХОЧУ! ЖИ-И-И-И-И-ТЬ, вашу мать! ЖИТЬ!!! А не быть рабом! Вот даже здесь: РАБом и РАБотать. Понимаете, о чем я? Нет, я не сумасшедший и понимаю, что работать надо. И это нормально. Но работать, а не РАБотать! Я не хочу убивать свое здоровье на работе, чтобы потом все, что смог заработать, тратить на здоровье. Это идиотизм! Хочется просто дышать… Воздух! Вот что нам всем нужно. Воздух! Полет! Хочется парить! Лететь! И… крутить невероятные виражи. Снова и снова! Создавать. Творить. Может, звучит высокопарно, но это правда! Я хочу творить!
Я задыхаюсь без всего этого… Легкие сжимаются и все меньше и меньше дают кислороду поступать в кровь, к мозгу. Он медленно умирает… перестает различать запахи… вкус… аромат Ее парфюма… и даже просто Ее присутствие. Ты не чувствуешь Ее! Ты не видишь Ее!!! А ведь Она совсем рядом… Она в тебе - Жизнь. Такое простое слово… И такое сложное на деле… Жизнь. Она любит тебя, поверь! А ты, как последняя скотина, отталкиваешь Ее от себя! Ты не понимаешь, что твои «дела», «срочно», «важно», «нет времени», - для Нее как яд! И что самое ужасное, ты постепенно заменяешь Ее этими суррогатами. Ты предаешь ее! Ты изменяешь ей! Не удивляйся, что однажды она уйдет от тебя. Не важно как – громко, с матом, хлопнув дверью, или тихо и скромно. Уйдет! Это точно! А ты чего хотел? Оглянись вокруг, посмотри внутрь себя, в конце концов! Сколько в тебе осталось Жизни и сколько этой отравы? Зачем?!! Зачем ты это делаешь?! Разве тебе это пригодится, когда вдруг на закате… на том самом закате, когда уже не будет рассвета… ты вдруг решишь вспомнить… Ее. И себя… как вам было хорошо. Вместе. Нет… Не пригодится. Ни работа, ни «дедлайны» - ничего не пригодится. Все - суета. Бессмысленная и бесперспективная. Потому что в Ней, в твоей жизни, не было счастья. Не было любви. Не было дружбы. И, если честно, не было и самого тебя. Как же так?! Ведь ты не такой. Ты счастливый! Любящий! Дружелюбный. Кто тебя подменил? Зачем?! Почему ты не воспротивился этому, черт тебя дери?!! Да как ты посмел наблюдать за всем этим безобразием сложа руки?!! Ты – кретин! Конченый кретин. Как можно предать свою собственную Жизнь? Предать свое собственное счастье… Как?! Ты! Мог?!!
Надо все срочно менять! Все. Бежать с этой работы, уезжать из этого ужасного города, из этой ужасной жизни, которую и жизнью-то назвать нельзя. Срочно. Прямо сейчас! К счастью! К любви! Навстречу… во что бы то ни стало. Я хочу быть счастливым! А значит, буду! Эмоции переполняют настолько, что в ушах раздается какой-то взрыв: БА-БАХ!!!
Еще долго стоит гул…
Я вижу, как лица людей, искаженные гримасой ужаса, перестают быть живыми. Они хотят кричать, но у них не получается. Шок. Я вижу все в замедленном действии. Как в кино. Скрежет. Какой ужасный скрежет… Далеко, но я отчетливо его слышу. Авария? Теракт? В принципе, не важно. Чем мне это сейчас поможет? Чье-то лицо напротив моего. Только я не могу понять, чье. Кто-то из нас двоих находится вверх ногами. То есть ноги не на полу, а… Это я. Вон он, пол – у меня над головой… А потолок, наоборот, под ногами. Так не должно быть. Так неправильно. Мы внимательно смотрим друг на друга… Интересно, почему меня перевернуло, а его нет? И почему… он – это я? Или, наоборот, я – это он? Я что… умер?

ЭПИЛОГ

Я не умер. Потому что ничего этого не было. Не было ни Маши c Сашей, ни Константиныча с Лехой. Не было немца-очкарика… и даже тети Нади. Тоже не было. Я все выдумал. Абсолютно. Были только я и мои мысли. Всего остального - не было. Я. Все. Выдумал. Просто… очень скучно… каждый день… с понедельника по пятницу… ездить на работу.