Странный заяц.
Он наблюдал за мной из-за кустов, привстав, вскидывая по сторонам глазами. Перебежал, ещё понервничал... помчался туда, откуда я только что пришёл... Интересно, зачем это ему понадобилось?
Странным здесь был и лес.
Он кипел... звуки пузырящейся воды неслись отовсюду. Булькали всей шириной прозрачные лужи, воздух струился со дна, из подо мхов и прошлогодней листвы, вдоль стволов и кустарников. Пузырилась разом вся лесная поверхность. Недоумевая, качались голые кроны.
Возвращаясь к берегу, опять повстречался с зайцем...
- Свои, свои! - заполошно крикнул он вскачь, встреч.
Выхожу из тенистой волшебности на высокий, песчаный берег, с завалившейся избушкой давних - древних времён, провал которой зарос жимолостью.
Гляжу на открывшийся речной простор, в туманную широту его.
Восторженно дыхание...
Молчаливо устремление безлюдной реки, светло-прохладными, привольно-широкими, акварельно-струящимися мазками. Всеобъемлющее движение водно-снежной поверхности за береговые повороты... не боясь послезимнего холода, который всё ещё возвращается в теснины еловых грив... тайком, словно изгнанный хозяин... замирая в безветрии, выплывая туманами.
Лодка лесника за сотню километров от жилья, в диком, лесном крае. Привязана за корневище.
Отчаливаю. Загудел утробно мотор...
Ответили в солнечной ночи отчётливые суматошные всплески - Ба, рядом, несколько косых, на голом островке, оглядываются на меня, высоко мечутся...
А вот ещё парочка на наклонной коряге, над стремительной глубиной, подбирающейся к самым уже их лапкам... воспринимают меня - "Мазая", словно следующий сюжет интересного кино, не шевельнувшись, внешне спокойно.
Они же, в лодке... Один сердит - от предложенной в руке хлебной корочки отвернулся принципиально. Другой - тоже, словно и не заметил её возле самого носа, ухом не повёл... глядел в сторону, глядел... и вдруг деловито принялся грызть, прямо с ладони, щекоча усами.
Выпущенны на высокий лесной бугор. Сердитый, умчался боевыми скачками... миролюбивый за ближним кустиком, мудро укрылся ушами.
Пузырением лесных низин, торопливым расширением натёков по полянам... заячьей паникой по бугоркам... лодкой, свободно загулявшей водоворотами у вдруг ставшего низким берега... полыхнуло догадкой, обнаружилось подкрадывающееся шёпотком, неспешно и неудержимо, явление прозрачное... смывающее.
Пик паводка, наводнение.
Планета неспешно клонится к Югу. Юг с готовностью переступает ногами.
Огромным валом полой, талой воды, накатывает на Северные дали.
Надвигается, прибывает уровнем. Напрягается скрытым бицепсом под лохмотьями ряби и кружениями древесных коряг с ветвяным мусором. Сминая кусты, с треском выносит на речной простор зеленоватые озёрные льдины.
Протекает мир насквозь... Всеохватный...
Исчезли привычные повороты меандрирующего русла, движение в едином направлении сделалось поглощающим - через берега, над берегами, без берегов.
Но...
Лоси оптимистично любуются на пойму, становящуюся зеркальным морем, с высоких её окраин.
Орлы и лисицы, используют шальную промысловую оказию, белки и зайцы, мечутся в весёлом ужасе.
Возвращаются, вослед без-крайности вод, с небес ликующие курлыканья, радостные га-гаканья, домовитые кряканья... громче писк пичужек. Рыба обследует обычно недоступные территории. Резвится выдра, хлопочет ондатра.
Жизнь осваивает речное предложение, следуя сразу за всеохватностью паводка, смывающего белый, снежный саван.
Уходит стылость, весенний хмель колобродит.
Лето! Скоро уже, скоро... И прохлада сугробов, дотаивающих ещё в лесной глуши, и студёность водной поверхности, не пугают, вернее - радуют, холод с вызовом запускается под распахнутую куртку.
В центре пандемии животворения, разгульности шальных родов и зачатий... лесник с оружием.
---
Размышления у костра:
- Смотрел телепередачу - спор о возможности для невоенных российских граждан приобретать и носить огнестрельное оружие. Молодой парень утверждал право человека на эффективную защиту себя собственными силами и средствами. Трое против него, седые, с бликующими сантиметровыми щетинами, с мешками пресыщенности под глазами... вальяжно в кресла опавшие... один из них адвокат, другие - возможно от искусства, доказывали парню, что ни он сам, ни народ его, оружия не достойны, что оружие в их руках, спички - причина пожара... Россия не адекватна в поведении, убеждали они... оружие для России опасно, опасно, опасно...
Тема интересна.
Я помню себя маленьким, лет, где то восьми - десяти. Сам мастерил деревянные пистолеты с барабанами, курками и мушками, любовался ими.
Проходя тёмные участки улицы, жуткие закоулки из которых могут вдруг выскочить... я смелел, ощущая дружелюбную крепость рукоятки в кармане. В самые тревожащие места направлял его все-поражающее дуло, и уходил, пятясь, не отворачивая удерживающего стреляющего влияния. Помогало, никто не нападал.
Желание иметь пистолет, настоящий, и посейчас осталось. Даже в представлениях я ласкаю глазами его дружественный блеск и ощущаю братскую весомость. Вижу в его мгновенной без-компромисности залог безопасности, мощь обороны семьи, дома.
А ведь Россия, это я и есть.
Можно не дозволять мне, ему - нам, но следует учесть...
- Нарастает угроза извне.
Вооружается мир, вооружается ближайшее окружение, Прибалтика, Молдова, Кавказ... не говоря о фронтах восточных.
- Ширится изнутри угроза.
Оружие исчезает со складов, из воинских частей, из частных карманов, насыщая внутренние криминальные сферы, сильных и жадных.
"По официальным данным МВД России, по состоянию на 1 декабря 2004 года у силовых ведомств было похищено преступниками (или просто “утрачено”) 178 344 единиц огнестрельного оружия и боевой техники, в том числе 66 679 единиц нарезного оружия, из них 23 451 автомат, 25 916 пистолетов, 1 927 пулеметов, 2 661 гранатомет и 71 переносная ракетная установка. Есть основания предполагать, что почти всё это оружие находится на руках у преступников". (Брифинг МВД, “Газета.Ру”)
И хроника столкновений уличных. У кого из приезжих нет стволов. Их понять можно - едут в страну неродную, не приветливую, как прежде. Угрюмую, обиженную, разрушенную. Но и учитывать нужно.
Мы только, мы - хозяева Российского дома... законопослушно доверчивы, старомодно спокойны... посреди вооружёных окраин, в надвигающемся пороховом половодье, обезоружены, подставлены. Ну, хоть бы бронежилет, пограничную каску.
- Разумное следствие.
Россия всегда подвергалась агрессии, она вечно кипит внутри. История постоянно учила и учит - Русь былинная, Россия современная, во все свои дни обязана помнить о палице... чтобы не разгулялись пришлые орды, чтобы не припекали холодные без-пределы 53-го года.
Жилось, чтобы не тревожно.
Представляю себе себя матерью у колыбельки, отвечающей за дитя храбростью перепёлочки.
- "И тебе, и тебе какое дело, что ноча... что ночами скачут кони. Словно кры... словно крыша над тобою мои тё... мои тёплые ладони. Утоли, утоли мои печали. Усмири, усмири мои тревоги". ("Утоли мои печали" музыка-В. Гаврилина, слова-Альбина Шульгина)
---
- И что мешает тревоги усмирить? Недоверие к себе, к своим?
- На чём оно основано?
Ведь ножи, топоры, автомобили - чем не орудия убийства, общедоступны, но не хватаются же за них массово в преступных целях, словно кошмарные зомби.
- Да вот оно, куда ещё ходить, охотничий ствол в моих руках. Оружие разрешенное регистрируется, и уже это исключает вероятность употребления его на зло. Оно наоборот, повышает уровень ответственности, поднимает внутреннюю культуру владельца.
(На одном из брифингов в ГУВД Петербурга руководство ГУВД прямо признало, что на 16 тысяч легальных, то есть зарегистрированных в милиции, охотничьих стволов приходится в год всего 2 случая их незаконного применения.)
И плюсы имеются...
- Подмечено статистически - с разрешением ношения оружия резко снижается уровень преступности. После разрешения был зафиксирован значительный спад тяжких преступлений в Эстонии, Латвии, Литве, Молдавии, Венгрии, Болгарии. Револьвер - фактор останавливающий.
И вызревает обида...
- Оружие есть во множестве других стран и они не самоистребились. Не оскорбляет ли нас, русских людей, подозрение наличия в нас, в терпеливых, в миролюбивых... сокрытых полоумных извергов, в отличие от народов любых иных, даже агрессивных по ментальности, преступных историческим поведением?
В царской России витрины магазинов изобиловали разнообразным оружием. Наган или браунинг стоили 16-20 рублей, что составляло половину средней зарплаты рабочего. Народ государством, как видно, признавался дружественным.
Мало, неубедительно?
Тогда представлю себе воочию "странную" закономерность, которую обнаруживает статистика убийств - жертвы преступлений всегда безоружны, а преступник уподоблен вольному охотнику, окрылённому "жертв доступностью"... Нет ли здесь связи, обращающейся в причину?
И всмотрюсь в отрицательную статистику.
- "Британское правительство запретило владение огнестрельным оружием в январе 1997 года. С 1996 по 2003 годы число преступлений с применением насилия выросло в Англии на 88 процентов; число вооруженных ограблений – на 101 процент; число изнасилований – на 105 процентов и убийств – на 24 процента.
Через 5 лет после всеобщих запретов на огнестрельное оружие, преступность с его применением удвоилась". (Интернет)
Добавлю о широком наплыве в Англию миграции, в столице она уже превышает половину жителей. Надвигаются южане и на США, параллельно и там намерены ограничить владение оружием.
И задам уместный в России, вопрос...
Не полезнее ли прервать это губительное неравенство, эту опасную кривизну, адекватным ответом?
Возросшее могущество законопослушных граждан приструнит буйных. Подобно, даже покрытие территории городов телекамерами, уже сокращает хулиганство на улицах.
---
Пора бы. Но что-то явно и скрыто мешает? Поищем...
Бог знает всё, он глядит сверху. Взгляну и я на макушки наши, мысленно.
Вор, к примеру, не заметен в толпе, но он видим со стороны, выдаётся перебеганием, оглядываниями, прилипанием к карманам посторонним.
Изменение детей в сторону диковатую, неудержимую в жадности, в раскрепощённости, в потребительской непомерности... изменение всеобъемлющее, с каждым новым поколением, выдаёт не одичание детское, как это кажется, нет... импульсами поколений выдаёт зло-направленное подталкивание людей, всего общества, к хищно-потребительскому образу жизни, наступательное развращение. Порчу, подтекающую постоянно, невидимо. Которую обнаружить трудно. Это чужие дети растут быстро, а вот свои, на глазах каждый день - незаметно.
И вот что, интересное такое, просвечивает из наблюдений.
- Силовая вертикаль существует давно, целой армией, основательно... но существуют и преступления, убийства, так же - неостановимо. Они связаны... сдружены, словно строение с фундаментом.
И тогда, о чём сигналит лишение граждан средства самообороны? Организованное превращение их в жертв? Это консервирование юристами ситуации, потенциально преступной?
Разве не полыхнула в голове фантастическая догадка?
- Да не создан ли запретом на оборону намеренный перепад потенций? Перепад, порождающий соблазн. Бурление реки преступной. Поставлено в кровоточащую реку силовое мельничное колесо, исправительный жернов аппетитно скрежещет колючей проволокой. Не намеренно ли криминальное течение? Ведь оно... кормит!
Адвокаты защищают такое положение... но, они же, обирающие уже закапканенных коллегами... не в конвейерном ли сговоре?
Нет, нет, преступность существует априори... но тогда вот так правильнее - Почему не гасится разрыв преступной потенции?
- Не подобно ли индустрия производства таблеток и Бадов, как отрасль, питающаяся больными, богатеющая болезнями? Чтобы собрать урожай, засевающая поле зернами немощи?
- И эти, так называемые, бизнесмены... использующие Родину. Палец о палец, не ударивши настоящим, реальным трудом, но богатеющие. Преступная прихватизация, не их ли заказ и творение?
- И пенсионеры, всю жизнь выплачивавшие накопления, наполовину перемершие к возрасту вспоможения... и вот - обвиняемые в иждивенчестве? Благодаря кормлениям чиновным на их крохах, поеданием стариковских сусеков?
Уж не буду об алкоголизации всея страны и прокуривании.
Затуманено преступное течение, пусть даже подсознательное, на подкорке? Несть ему окончания, оно прозрачно, безбрежно.
---
Алгоритм обнаруженных действий существует и наднародно.
Преступник, возобладав, победив других, оккупировав, к примеру, народ целый... в первую очередь примет меры к собственной безопасности.
И вот они, меры...
- Навязывание уродливых меньшинств себя обществу, подгонка человека массового к их запросам?
- Запреты на сомнения в целесообразности паводка временьшиковых качеств, которые ленясь, навести порядок в собственном доме, наладились в дома наши.
На кого указывают запреты "не любить" определённые нации. А преграды для возражения лже-историкам, множащим недружелюбные, клеветнические версии жизни нашей Родины? А запреты указывать в СМИ национальность преступника?
На паразита указывает это всё, который не может жить, не питаясь другими. Паразит наднационален, но и не только. Он заставляет свой корм терпеть себя и любить. Чтобы жить не вкладываясь.
---
Так что же это? Выходит - Человек человеку - корм, и кормление людьми людей организовано?
Не привязан ли человек обыкновенный, трудолюбивый, законопослушный - не хищник, одним словом... в стойло ягнёночком?
Для кого лелеют наши тревоги и печали, и кто запрещает тельцу нашему быть мужественным?
Не в том ли "опаска" истинная, что человек в массе своей, среди огромных Российских возможностей, унижен? Даже зубы в таких нелепостях делают его опасным. Но причина опасений не в озубленности.
Не поможет ли оружие в руках их, тем, кого веками не признают за людей, содержат на пайке животного, к которым входят с арестами репрессий, а ныне - даже отнимают детей... которых прямо называют породой отработанной... вернуть уважение к себе... преломить обречённую запрягаемость для использования? Ощутить гордость.
- "...Если я уйду отсюда, меня поглотит река... Но нет, сила воли способна на всё. Я согласен, существуют препятствия. Я не хочу уходить. Если я должен умереть, это произойдет здесь, в пещере.
Пули – что могут мне сделать пули, если моя судьба – утонуть, но я преодолею свою судьбу. Судьба может сравняться с силой воли.
Умереть, но изрешеченным пулями, разорванным в клочья штыками, но не утонуть, нет, нет…
Борьба, погибнуть в борьбе, - это то, что я помню лучше, чем свое имя".
(Че Гевара "Я знаю")
Переломить пренебрежение собой, перегрызть многовековую крепостную узду. Дозреть, наконец, до человека в самоуважении, до уважения в глазах чуждых.
Не отстреливаться, нет - но сделаться яблоком, которое спасительно укрыто от вредителей подмогой убийственных инсектицидов.
---
Бурлит, несётся наводнение. Перекурить необходимо.
Вечерний костёр, дымок берёзовых веточек, слаще которого не бывает весной... терпкость багульника. Полярный ночной, солнечный простор. Спящие берега... далеко-далеко, озарённые спаренным светом солнца и водных его отражений... особенно уютные этим бугорки под древесными покровами.
Живописная панорама. Сладость душевная.
Вспоминается Юрий Козаков "Плачу и рыдаю". Рассказ пьянящий, весенне-терпкий.
"Вальдшнеп мертво, бессильно побалтывал шеей в его руках.
- А они чувствуют свою смерть? -- спросил Ваня, глядя на вальдшнепа.
... Елагин вдруг взволновался, встал в одних носках, в выпущенной рубахе, налил себе водки в кружку, в другую налил воды и стал ходить от стола к печке и говорить. Волосы свалились ему на лоб, ступал он косолапо, горбился и говорил, говорил и забывал, в какой руке у него водка, в какой вода, останавливался, нюхал по очереди, потом вскидывал голову, произносил "Ура!", смотрел на Хмолина и Ваню светлыми длинными глазами, выпивал и опять начинал
говорить.
Говорил он о смерти, о том, что придет эта железная сволочь, сядет на грудь и начнет душить, что прощай тогда вся радость и все. Что мучительно это сознание неминуемой смерти и что аз есмь земля и пепел, и паки рассмотрих во гробех и видех кости, кости обнаженны, и рек убо кто есть царь, или воин, или праведник, или грешник? Плачу и рыдаю, егда помышляю смерть и вижду во гробех лежащую по образу божию созданную нашу красоту
безобразих бесславну, не имущу вида!
... тряхнул волосами, крикнул "Ура!", еще выпил и, слегка уже опьянев, заблестев глазами, заговорил о любви, о женщине, о ее святости, о том, что все-таки высшее на земле есть доброта и любовь, а этим как раз и сильна
женщина.
... Снаружи сторожка облита была жидким лунным светом... Крупно и постоянно падала капля из сломанного березового сучка. Дальше в лесу что-то погукивало, постанывало еле слышно, точно так же, как на тяге, все пахло холодом и чистотой, звуки были редки, рассеянны и слабы, только внизу бормотал ручей, откуда брали воду, - будто тихо разговаривали несколько женщин.
Еще дальше за лесными холмами, в пойме, мощно текла широкая река, и на ней после зимы уж выстроились бакены, стоявшие тоже широко и смело, потому что был разлив и везде теперь было глубоко.
- Ну, за весну! Дай бог, чтобы всегда мир был! Чтобы жили мы все счастливо! За прелестных женщин! Ну,
старики, весна, жизнь! Плачу и рыдаю! Ура!
... Елагин вставал и выходил, потом возвращался и все повторял' - Плачу и рыдаю!
... Ваня, завозился у себя, дрыгая ногами, укусил подушку, уткнулся в нее, что- бы не загоготать, и засопел, с блаженством думая, что сегодня ели его вальдшнепа, что он научился стрелять влет, что был разговор о любви, о смерти и о времени и что все это ерунда, а главное — подбить бы ему и завтра вальдшнепа или утку.
... затих, отнял лицо от подушки, и опять в нос ему ударил запах табака, сапог и пороха из ружейных стволов.
И долго так все лежали, и никто не спал, и каждый знал, что никто не спит, потому что все тихо дышали и думали, думали..."
...
Да, да - рыдаю и плачу - без края Божия красота. Вот она, доступна, рядом. Наполняет душу и подмывает, взрывает желанием дарить, оживлять... тоже... так же.
Лепо ли среди улыбок её, на широких ладонях природы, под красотой этой небесно-высокой, рассуждать об убийствах?
---
- Представляю себе повсеместное оружие.
Соблазнительна лёгкость убедить мир в личной правоте, без-копромисно, безапелляционными дырочками. Возможность заставить сомневающегося, покарать чуждый замысел контрольным выстрелом. И вот уже учитель с пулемётом против неслушных двоечников. И вот влюблённые глядятся сквозь прорези.
И кто определил Добро всеобщее, кто укротил эгоистичное себялюбие?
Начнутся гонки за калибром, многоствольностью, скорострельностью. Далее каждый, устремится к атомной бомбе в личном портфеле. Совершенствование закономерно.
И бомба ли предел? Ведь надвигается могущество совсем иное...
Один мой хороший знакомый, перетерпев оскорбление от сослуживца... измученно встретившись с ним опять, во сне... ударил его наконец-то, облегчаясь, не выдержав... сквозь вяжущую тягучесть сонной реальности, подвернувшимся каким-то предметом... в бок, в тело прямо. Утром встретил его скривившегося от боли, жалующегося на бытовую травму, с повреждением рёбер.
Представьте себе всю опасность реализующейся мгновенно мысли, не регистрируемой, не запираемой в сейфы, не ведающей о масштабах. Не от такого ли могущества затворялись в скиты святые? Скрепляли рты молчальники, слыша эхо неосторожных слов в массовых плачах чужих бедствий?
И что же адвокаты посоветуют в новейшей действительности, неужто обезглавить человека?
Необходимо, пора, умнее - устранять причины.
Не оружие опасно само в себе. Оружие - количественный инструмент. И количество родит новое качество. Гвоздь, вбитый в доску, прикрепит её на место. Оружие неминуемо введёт в ситуацию, при которой оно станет ненужным.
Опасны намерения владельца. Эту опасность обезвредить, возможно, единственно - признав в человеках достоинство. Наращивая вежливость и деловитость чиновников. Красть забоявшись. Искоренив без-стыдство и механическую без-семейность из общества.
Представляю себе страну, где все (все!) обеспечены работой и достатком. Где люди не бездельны, они воспитаны, они уважаемы, они благодарны друг другу за это. Где нет брошенных. Сила там потеряет актуальность.
Но... Одновременно с обществом должен меняться и человек. А для изменений нужно иметь возможности.
Оружие подобно брюкам - признаку взросления для ребёнка, гуляющего ещё в штанишках на лямке с пуговкой.
Обладание оружием необходимо пережить, научиться управлять им, приручить его.
Без-силие для взрослого вредно. Сдержать взросление невозможно.
Легко догадаться, о чём станет мечтать человек связанный? - О свободе рук, конечно же. - И что он сделает развязанным?
- Даст рукам свободу.
Это если не разрешать мощь, если опасаться взросления.
---
Человеку, там, в глубине себя... в истоках его, чистых, светлых... "плачется и рыдается" о жизни... Схлынет мутным паводком братская мстительность, Каино-Авелево наваждение. Последними усилиями тонущего, взахлёб... реализуются, вдохнутся устремления добрые, естественные.
"Я однажды проснусь, а вокруг мир другой: светел, чист, бесконечно прекрасен,
А на троне высоком Царица-Любовь, а на меньшее я не согласен.
Под хрустальным мостом реки чистой воды и никто над цветами не властен.
И не дерево счастья, а счастья сады, а на меньшее я не согласен".
(Николай Носков - песня).
Но приидет ли Добро сквозь лёгкий розовый сон?
- Наклонность здравая перевоспитает ли привычку дурную? Пробудит ли пьяницу мысль трезвая?
- Сможет ли вежливый остановить грубого? Воцарится ли уважение к ближнему без принуждения?
- Восторжествует ли добро над злом, в их разно-напирающем слиянии?
- Станет ли общество добрым без оружия?
Нам пробовать, нам доказывать.
---
Укрепившись доводами, проникнувшись сомнениями, вернусь туда, откуда начал размышления.
Время пронзает действительность сущую. Что увидим мы в новых веяниях, то они и вручат.
Продвигается помаленьку оружие. По состоянию на начало 2001 года граждане России имели в собственности 5,269 млн. единиц оружия, в том числе 1,2 млн. газового. Закон разрешает иметь короткоствол, но с рядом предосторожностей - обучение, регистрация, домашнее хранение.
Опасно... но неминуемо. Оружие пройдёт наши души. Мы должны приготовиться, согласиться.
Распространится оно, уляжется в сейфы, приласкается в ладони... Безопасность повысит, но реальными сделает и опасения:
- Не испортят ли пистолеты внутрисемейные государственные отношения? Не рассыпят ли дополнительным рычагом, несминаемую "метлу" народа на легко-ломимые индивидуальности?
- Не переродится ли человек в кибера действия? Не прорастёт ли сквозь рёбра его практичный зверь, опутанный рванью "телячьих" нежностей?
- Не вспыхнут ли перестрелки школьные? Устоят ли силы моральные перед давлением сил физических?
- Не извратит ли людское принуждение Богоданную свободу?
Участвуя в действиях, сдерживаясь в применении, оружие изменит хозяина. Продолжит трудный, долгий, рисковый процесс взросления.
Конкретно и неизбежно поставит вопрос, вопрос исконно русский, стонущий смысл неугомонной Российской истории - Брат мой, ты меня уважаешь? Но теперь-то, вместо объятий пьяных, вместо вопрошания глаз, небесно-тоскующих, вместо, даже угрюмого бурчания... задан будет решительно, со стволом, направленным брату в лоб?
И, возможно, протянется эхом выстрела, дребезжащий звон балалаечных порванных струночек...
- Не превратимся ли мы в американских коммандос с каменными подбородками, сжигающих напалмом Сонг-Ми вместе с ребятишками и женщинами... "Вьетнамы" - отравой на джунгли... испепеляющих мирные города атомными взрывами... подрубающих народы без-хитростные, ядовитой ложью? Хладнокровно пережёвывая при этом жвачку?
В своеобразных русских отморозков?
Ради торжества "добрых" намерений!
Ведь именно американский континент насыщен более всех оружием... и разве дела их, не результат металлического, на души, воздействия?
- Не изменим ли самобытной, русской особинке - своеобразной ямочке на щеках... нашенской улыбке, за которую перед чужими стеснительно, ибо она - детское, исконное?
Не изуродуем лик свой?
Не придёт ли "Эта железная сволочь", сев на грудь и начав душить... прощай тогда радость и все?
Не зарыдаем ли, "помышляя смерть и виждя во гробех лежащую по образу божию созданную нашу красоту в безобразиях бесславную, не имущую вида!"
Убитую душу. Душу убитую.
Не взбрезгует ли святая Родина "Шварценеггерами"? Не вытошнит ли Россию?
---
Нам ли бояться? Перемучивали и не этакое!
Уходит протяжённая волна паводка, уносит мусор и льдины.
Устанавливается привычный речной уровень, зайцы с облегчением подкрепляются в ивах.
Лоси спускаются к прохладе вод. Уточки сооружают гнездышки. Взрезают поверхность и всплёскивают рыбины.
Личинки комаров, закипают в тихих бухточках, готовясь будущими голодными тучами тыкаться во всё потное.
Небесной музыкой - курлыканья, га-гаканья, кряканья... писк пичужный.
Шумит, хлопочет мир...
Несется, гудя, встреч течению, живыми поворотами реки, железная людская стремительность. Человек, в ореоле дел и надежд, мчит сквозь природу.
Природа матерински объемлет человека.
Жизнь продолжается...