конеЦ второй части.
- Пошли скорее, смеркаться уж начинает, а нам еще на станцию забежать, поезда дождаться. Весь день тебя тащу. Ты что, Палец! Спишь сегодня? - волновался Женька. Да выбрось ты все, к е-м из головы, мало ли, что привидится, мне и не такое снилось. Да не ссы ты. Да и вообще, - рассказанное никогда не сбывается. Вона, у бати сваво спроси. Мне, вот, давеча батя приснился, молчал только и слёзы катились, наверное потому, что не вместе мы...
Погода хмурилась с самого утра, тяжёлые тучи обложили, скрыли горизонт, но дождя не было. Ветер налетал, порывами хватая дорожную пыль и клочки сухой травы, закручивал их вихрями на широкой потрескавшейся дороге, подбрасывал вверх, и внезапно ослабевал, так, что ни один листок на деревьях не шевелился. Тишина казалась густой, махровой, пока новый порыв ветра внезапно не обрушивался на ребят, мешая идти, заставляя отворачиваться или щуриться, наклоняясь к дороге, чтобы пыль не попала в глаза.
- Ни. Какой те клев? Нонче ничё ни буйт, - соглашался Женька, - пожалуй, ты прав. Не хрен седня на реке делать, лучше на утренню зорьку встанем.
- Давай, хоть блесны забацаем, уж до станции почти дошли. Не зря ж топали, - как бы оправдывался Женька.
Дойдя до станции, ребята спустились с платформы и положили на рельсы тройку монеток,октябрятский значок и длинный гвоздик, и сами не заметили, как рядом оказался, видимо, следивший за ними, то ли обходчик, то ли машинист Егорыч, с дальнего края деревни.
- А ну, засранцы, едрить твою пое-шу, чего творите?! – возмущенно выкрикнул он, схватив ребят за шиворот. – А если крушение будет?! Я вам покажу! – счас к батьке сволоку, он вам всыплет по первые петухи и меня еще благодарить будет.
- Пусти, Егорыч, - упираясь просил Женька, - мы лишь пятачок-то и положили, блесну сделать, - все ж так делают, - говорил он, хотя было видно, что спорить с пьяным Егорычем сейчас бесполезно. Глаза его покрасневшие, словно остекленели, спиртовым же духом от него просто разило.
- Щас как мотану об рельсу, забудете, как к путям подлазевать, здеся же агломерат, руды, горючка, едрить твою вагонетку! Какие монетки, ща обну оп рельсу нахом, и хвой увеся!
Рельсы легко засвистели, послышался гул летящего навстречу поезда. Глаза Егорыча в момент округлились, лоб собрался в частые стариковские морщинки. Стараясь отвести беду, Егорыч приподнял ребят и буквально выволок их на высокую платформу, потому, что приближался грузовой. Но не успел он поравняться с ребятами, как навстречу, на всех парах, не снижая скорость шел Скорый.
- Деточки, что творит-то, только и успел проговорить вмиг протрезвевший Егорыч, выпустив ребят из рук. – Падайте! – Падайте вниз, лягайте, что творит, ща всех сдует, стянет под колесы… Детки,.. спаси вас ...!
Часть следующая.
Но не могло...
Не сумело стать землей то, в чем так бурно кипела жизнь, бушевали страсти. Тот, в ком каждый миг рождались силы, и удаль казалась беспредельной. Тот, каждая частица которого, казалось, олицетворяет саму жизнь, не смог стать прахом, тленом, почвой. Слишком велика была сила жизни, колоссален ее потенциал нереализованных стремлений, порывов горячего сердца юных душ. Как много предстояло познать, пройти, принять…
И потому, было получено согласие на продолжение нереализованной, неисполненной жизни в новом теле. И на воплощение другой жизни в самое краткое время, чтоб результатом ВНОВЬ СТАЛА ВСТРЕЧА… А реализоваться, свершиться предстояло очень многому, - такова была моя миссия, задача которую, безусловно, надо было выполнить.
Было получено согласие на трансмутацию в тело подходящего по возрасту мальчика. Сироты, который давно прибился к бездомной семье. Дух мальчика был слаб и нежизнеспособен, отравлен бедствиями, которых хватило бы на длинную жизнь. Мальчик молил о смерти. Тело его было признанно подходящим и просьба исполнена. В это тело и вселился мой дух, и прибывает до сих пор. Этого пацана ты и встретился когда-то на вокзале. А могилку тела, того, которое ты так хорошо знал, тебе и показал мой отец. И только потому, что узнал в тебе прежнего друга своего сына, вы, - одно лицо. И поберег он тебя, потому, что совсем рядом мог бы показать и другой памятник, с твоей фотографией.
Ты позвал меня через затмение.
Сам не зная, отчаянно звал.
Я восстал и погибло Неверие.
Вот он я, – Твой любимый Опал.
Я пришёл к тебе словом молитвенным,
Звездопадом и запахом трав.
Жизнь моя была лезвием бритвенным.
Но к тебе я явился, восстав.
Наши руки, придя в исступление,
Разомкнулись, друг друга познав.
Что теперь нам людское презрение?
Что нам сделают, правду узнав?
Дождь КАЗНИЛ, по одежде, пропитанной
Твоим запахом. Ты мне сказал:
НЕ ищи меня, память воспитывай…
Я Твой Вечный Любимый – ОПАЛ.
…
Загара медные оттенки.
Дыханье раскалённой кожи.
И чёткий пульс на вздутой вене
Моей любви моложе.
СонВруку 2008г.
КонеЦ(-