Дневник VI-55 Старчик, Ник.Гаранин, Оксиковский Мир хлопочет неустанно
26 июня 2008 г. В метро и на улице я наблюдаю инволюцию людей, их одичание, жестокость, вандализм. Такого не было раньше, не было поцелуев в метро на эскалаторах и около поездов, не было развязности 14-18-летних дев.
28 июня. Скольких подруг я себе искала, никого не нашла.
29 июня. Звонил Серёжа Красоткин. Мы сходили с ним на ВДНХ на Православную ярмарку. Серёжа - повелитель, я его послушник. Стремление к власти наблюдается у весьма многих людей. Мне легче - я прошла монастырское воспитание, я умею легко отсекать свою волю ради другого человека.
Я подала записки о здравии за брата Германа и за себя на сорок дней и на год. Серёжа вёл меня через лес к району Тимирязевского метро. Мы простились около его дома, я ждала троллейбус к метро.
30 июня. В голове у брата Германа одни негативы, он во всём видит дурное. Я сказала ему, что я не вижу, чтобы он был счастлив. У него нет собеседников. Он упирается в камеру материи. Это очень скучно. При этом он в отличие от Сократа говорит, что знает всё, что он может всё объяснить с материалистической точки зрения.
В кафе "Гнездо глухаря" кто-то бесцветно и приземлённо пел. Володю Оксиковского надо выпускать на сцену последним. После него трудно петь. Его энергия, его космические образы, его бешеный темперамент - кто с ним может сравниться? Он пел 10-12 песен - одна лучше другой, значительно больше других, его пение завораживает.
Мы с Володей Оксиковским, его женой Галей, Машей С. шли по Б. Никитской в поисках такси. Только третья машина подошла Володе и Гале, им надо ехать в город Королёв. Мы обнялись на прощанье, Володя очень худой мальчик.
"Вот кого надо любить, вот кому надо служить", - сказала я о Володе Оксиковском Нине Т., знакомой Серёжи Красоткина.
1 июля. Мне снится сон о том, что нам предстоит святое явление, но не Божией Матери, а святой. Я иду по какой-то местности одна, забыв обо всём, кроме предстоящего явления. Передо мной длинная вереница людей, идущих к горизонту, я примыкаю к этой веренице.
Появляются какие-то знаки, изображения, я вижу овражек, залитый водой, слева воды меньше. Я направляюсь туда, иду босиком, меня спрашивает незнакомая женщина, можно ли пройти. Ответив ей утвердительно, прохожу, приближаюсь к цели. Передо мной здание, очередь приходит в беспорядок. Кто-то идёт быстрее других, кто-то тормозит своё движение.
Я в ожидании чуда, но его нет. Голос говорит нам, что весь путь наш был снабжён декорациями для создания атмосферы чуда.
Год прошёл, как ушёл от нас Федя Дружинин.
В Музее Сахарова Петя Старчик говорит мне, что мы с ним будем петь. Я общаюсь с детьми человека в сером с тяжёлым лицом, с мёртвыми глазами.
После вечера мы с Петей были в гостях у Нины А., она нас покормила, у меня был дикий голод. После Музея Сахарова очень хотелось спать. Что-то не то там происходило, видимо, в среде слушающих людей, так как Петя даёт своим пением благодать.
Нина и Петя плавали в Серебряном бору, я на бугорке сидела и ждала их. Я задавала Пете много вопросов. Он сказал, что он не любит себя, что любит старость, что он играет (вопрос - лукав ли ты?).
Приехали на нашу остановку у метро Полежаевская. Полежаев очень был жесток, много людей он погубил.
Я сказала Пете: "Ты для меня дорогое существо". Петя, подумав, сказал: "Ты моя давняя подруга".
3 июля. Многие знакомые разъехались. Пора и мне отдохнуть от родного города, не ставшего родным.
Живу здесь по немощи моей. Были бы силы и мужество, давно бы уехала из Москвы в другое место, в Новгород Великий, например.
В подземном переходе видела очень красивую благородной внешности собаку, поговорила с ней немного.
Звонила одной из подруг. Она поблагодарила, потом деревянным голосом стала желать мне всяких благ, говоря свой текст, как заученные фразы. Было ли это искренне - едва ли...
5 июля. Думы о брате Германе. Только Богу открыта его душа. Прошу Бога открыть его духовные очи, просветить его, дать ему веру-знание.
После родника - а небо всё время менялось - я шла по улице и видела радугу на полнеба. "А на небе радуга", - сказала я мужчине. "Да?", Потом то же самое сказала другим людям. Никто глаз на небо не поднимает, только мне показывают радугу...
Разговаривать с жасмином,
С кошкой рыжею дворовой,
С птицами на подоконнике...
Мир хлопочет неустанно.
Он нейтральный, бодрый, странный.
5 июля 2001 г.
Я звонила Дануте, она скорбит о прошлом. "Напиши слово "радость" и смотри на него почаще", - говорю я ей.
6 июля. Я в гостях у Никиты и Алёши Гараниных. Алёша хорошо готовит еду. Глаза Никиты смеются, у него светлое, доброе лицо. Алёша за столом много чего мне рассказывал. Никита несколько раз выражал радость по поводу моего прихода к ним.
7 июля. Я шла на улицу из магазина, навстречу мне мальчик лет четырёх. Я почему-то поздоровалась с ним. "Я потерялся", - сообщил мне мальчик. Я быстро положила свою поклажу в ящик хранения, разговаривала со служителем в магазине, взяла мальчика за руку и повела его в магазин. Мальчика зовут Саша, он начал плакать. Я говорю ему: "Не плачь. Мы сейчас обойдём весь магазин и найдём твоих родителей".
Едва я произношу эти слова, как Саша видит свою маму и бросается к ней. Она поднимает его на руки. Я смотрю на неё и вижу её голубые, не встревоженные глаза. "Вот, я привела к Вам Вашего мальчика. Он потерялся", - говорю я. В ответ раздаётся: "Спасибо". Папа Саши спокойно, без эмоций смотрит на меня.
"Вы папа?", - спрашиваю я его и ухожу. Потом говорю незнакомой женщине: "Я горжусь собой" и ввожу её в курс событий. Если бы я имела сына, я бы ни на шаг его от себя не отпускала бы.
Несколько минут маленького Саши с ними рядом не было, и они не бросились его искать - странные люди... Я бы с ума сошла в подобной ситуации.
Мне дорог этот мир ущербной злобы.
Я верю, что настанет светлый праздник
И смоет наши тяжкие обиды
Одной слезой ребёнка.
ранние стихи
Это мне припомнились мои ранние стихи. Они сейчас очень к месту. Душа моя полна тепла и любви к маленькому Саше. Он мог выйти на улицу и потеряться. Спаси его, Господи!
Фотография с обложки книги стихов Володи Оксиковского.