курсовка в Пятигорск
Как только я зашел в помещение ОКП, ко мне бросилась Клавдия Степановна:
– Михаил Самуилович, «горит» курсовка в Пятигорск! Поезжайте сами.
Клавдия Степановна всегда звала меня по имени отчеству и только на Вы.
– Да что я там буду делать?
– Как что? Да Вас изжога измучила, я же вижу. Водичку попьете – избавитесь от нее.
– Неужто?
– Ей богу. Там Вам врач подберет и минеральную воду и скажет, как надо пить. А горящую курсовку бесплатно отдадим.
Это уже было заманчиво. Может быть, наскребем денег на билеты... И вдруг пришла мысль:
– А на обратном пути заеду в Ленинград – домой, два года там не был.
Отпуск я взял впервые, раньше брал компенсацию за неиспользованный отпуск, - деньги были важнее, а о здоровье не думал. Тем не менее, меня заставили взять 36 рабочих дней – за полтора года.
дорога в Пятигорск
Через день я выехал поездом, который шел до Пятигорска почти трое суток.
Мне нравится ехать в поезде, даже если вагон комбинированный. Едешь, едешь, спишь себе на второй, а то и на третьей полке. Спускаешься вниз, если уж очень сильно захотелось есть или сосед позовет сыграть в картишки. По вагону разносят дешёвую еду из вагона-ресторана. Но можно сходить и в вагон-ресторан, – там есть и борщ и мясо с картошкой. И цены умеренные. А потом снова на полку, пока бока не начнут болеть. Тогда можно выйти в тамбур и смотреть в окно, как проносятся мимо тебя леса, перелески, большие поляны и деревни.
Только войдя из тамбура в вагон, понимаешь, как там душно от дыхания полусотни человек. Пробираешься на свое место. В каждом купе по 4 человека, а напротив вдоль стенки вагона, – еще два, – это и есть комбинированный вагон.
– Кстати, а почему комбинированный? Его еще называют общим... Или я что-то путаю...
Мысли вяжутся, зацепляются друг за друга, и я снова засыпаю.
На Кубани просыпаюсь от того, что поезд остановился. Никакой крупной станции, вроде бы, нет, но поезд стоит. Спрыгиваю из вагона. Вдоль вагона бегают женщины и подростки, продают вареную картошку и соленые огурцы. Беру. Подбегает девушка с ведерком спелых абрикосов. Сто лет их не видел. Вообще, даже вкуса не помню, а тут: «За рупь отдам». Отказать девушке не могу, – беру. Несу это все в вагон. Сначала съедаю картошку с солеными огурцами. Потом начинаю есть абрикосы. Боже мой, какие абрикосы. Сочные ароматные. Я в жизни таких не ел. Остановиться я уже не могу. Ведра абрикосов, как не бывало.
Расплата наступила быстро. В туалет пришлось бежать бегом, а попав туда, уже не хотелось покидать его.
Пятигорск
Я понял, что такое курсовка только в турбюро. До этого я думал, что разница между путевкой и курсовкой незначительная и даже не стал спрашивать, какая. Оказалось, – огромная. Путевку дают в санаторий или в дом отдыха, и ты живешь в его помещениях, ешь в его столовой и лечишься у его врачей. А приехав по курсовке, ты поселяешься у частника, а лечиться идешь в курортную поликлинику. Но кого это волнует в 27 лет?
Мне дали направление на проживание к какой-то пожилой женщине, недалеко от Цветника (не зная, что такое в Пятигорске Цветник, я подумал, как странно, – цветников может быть много, как же я найду). Найти оказалось очень просто. Цветником называлось начало главного в Пятигорске парка для отдыхающих. А моя квартира оказалась в трех минутах ходьбы от входа в Цветник. Хозяйка провела меня в комнату, где, кроме моей, оказалось еще 4 кровати. Она показала мне мою кровать и испытующе взглянула на меня. Видимо, многие говорили, что им не нравится, и она была к этому готова. Я промолчал.
Переодевшись, я пошел в Цветник. Моя столовая оказалась у самого входа в Цветник. Я показал направление, и меня посадили за стол и накормили, хотя завтрак уже кончился. Столовая мне понравилась.
Поев, я отправился в Курортную поликлинику. К моему удивлению, через 10 минут я уже был у врача. Выслушав мои жалобы, которые я изложил, несколько смущаясь (тогда я не понимал еще, что болеть не стыдно), врач дал мне бумажку в столовую, там был записан номер диеты, сказал что я должен перед каждым приемом пищи за час пить теплый нарзан и указал номер источника.
– Наверное, это ужасно пить теплую минеральную воду. – подумал я. Дома, в Ленинграде мы с отцом любили пить холодный Боржом. Боржом я покупал и в Академгородке.
Больше никакого лечения врач не назначил, только сказал, когда я к нему должен прийти в следующий раз.
Перед обедом я нашел свой источник. Около него было довольно много народу, – видимо, он пользовался популярностью. Я посмотрел, как люди пьют, – на отраву не похоже. Я тоже налил себе полный стакан и поднес ко рту. Попробовал на вкус. Противно не показалось. Тогда я начал пить. По мере того, как я пил эту теплую минеральную воду, мне она нравилась все больше и больше. Более того, я начал испытывать наслаждение.
Это была моя вода! Именно та, которую требовал мой организм. И теперь он наслаждался, а вместе с ним и я. Погас огонь в груди, мешавший мне жить. Я постоянно чувствовал его, хотя внешне не подавал виду. Дома я этот огонь умерял содой. А теперь он пропал после стакана воды . Вот так сразу.
Я ни разу не пропустил время приема нарзана. Я шел к нему, как к алтарю. Для меня это была святая вода. И моя изжога исчезла. Я забыл, что это такое лет на семь.
Я осмотрел все места, куда ходят отдыхающие. Конечно, побывал у Орла. Поднялся по лестнице вверх и осмотрел все источники. Полюбовался гротом. Прошел по памятным местам Пятигорска. По лермонтовским местам. Побывал на месте дуэли. Потом поехал с экскурсиями в Кисловодск, Ессентуки и Железноводск. Вечером ежедневно вместе со всеми отдыхающими я ходил в кино. Но времени оставалось еще много, и я тратил его, гуляя и наслаждаясь деревьями и цветами, пейзажами и жанровыми сценками, которые разыгрывались передо мной. Большинство отдыхающих совмещало лечение и развлечение. Почувствовав себя свободными от уз Гименея, и мужчины, и женщины быстро знакомились. Завязывались короткие и бурные романы.
Один из моих соседей, – диспетчер Рижского морского порта, ежедневно менял подруг. Как только он добивался взаимности от очередной подруги, она становилась ему неинтересна. Другие подолгу добивались какой-нибудь дамы, но она уступала только в самый последний день. Самое плохое для них было то, что места, где можно было бы без помех предаться любовным утехам, не было. Одиночных палат и даже палат на двоих в санаториях практически не было. Это вынуждало влюбленных использовать для жарких объятий заросли, тенистые укромные места, темное время суток.
Но пятигорская полиция нравов не дремала. Ежедневно она собирала свой урожай. Проституток в те годы в Пятигорске не было, по крайней мере, я их не видел. Но они были и не нужны. Доступными казались все женщины. Все кокетничали, бросали призывные взгляды и делали первые шаги для знакомства, заговаривая с понравившимися мужчинами. В первый же день ко мне подошла дама, старше меня лет на десять, назвала себя и спросила, люблю ли я Евтушенко. Она протянула мне листок с переписанными от руки стихами:
Ты спрашивала шёпотом,
А что потом, а что потом.
Кровать была расстелена,
А ты была растеряна.
Только в кошмарном сне я бы согласился переспать с этой особой, и, сделав еще две-три попытки, она переключилась на другой объект.
Дня через три у меня было два друга моего возраста и три подруги, с которыми мы проводили время. Наша компания всегда была вместе и на экскурсиях и на прогулках, нам было хорошо. И я не видел, чтобы кто-то из парней допустил фамильярность по отношению к девушкам. И девушки не стремились как-то приблизить к себе кого-либо из ребят. Так что этот вопрос решился сам собой.
Продолжение следует: [http://www.proza.ru/2013/01/08/895]