Когда-то в СССР не было секса, а в литературе, кино и изобразительном искусстве этого же периода - эротики. Печатное слово стыдливо умалчивало о подробностях интимных отношений между М и Жо, на киноэкране они проходили либо под одеялом, либо в темной комнате, либо показывались неуклюжим намеком. О проявлениях буйной страсти в полный рост не могло быть и речи.
Однако ни один вид творческого процесса при этом не останавливался; отсутствие подробностей не било по глазам и никоим образом не умерщвляло жизнь во всех ее проявлениях. Конечно, существовала некая недосказанность - в пробелах и многоточиях мерещился тот самый запретный плод, что сладок, но недоступен. Читателю или зрителю предлагалось дорисовать в воображении отсутствующие детали действия в меру своей испорченности и образования.
Надо сказать, что раньше - в те самые «безсексовые» времена - главный шлагбаум перед носом эротики опускался цензурой, она строго отслеживала степень разрешенного слова и дела, блюла железный закон: секс не роскошь, а средство размножения. Бессмысленный и беспощадный секс осуждался молча, и так же молча (или с проклятьями цензоров) вымарывался: его не могло быть у идеологически правильно воспитанного строителя коммунизма. Фильмы зарубежного производства предварительно проходили сквозь строгий фильтр разрешений, под нож шли целые сцены, если они имели сексуальный характер, а диалоги переводились в соответствии с понятием приличия, порой безжалостно искажая смысл.
Подробности перевода иностранной литературы тоже имели свои ограничения. Тем не менее, до нас доходили отголоски кульбитов эротических фантазий в искусстве - когда процесс виртуозно мог быть описан или отснят, не переходя грань дозволенного; в таких случаях придирки к неприличию показанного в тексте или изображении отлетали в сторону теннисным мячом.
Эти аккуратные описательские ухищрения иногда достигали уровня литературных подвигов, получалось, что тема не закрыта и не прикрыта, она в деле, но окольным путем приколота к ситуации как пойманная на шпильку стрекоза. Иносказательность при известной понятливости принималась правильно, имеющий уши имел возможность услышать, а имеющий глаза - увидеть.
Настали времена, и творцам открыли разрешающий клапан, секс в народе и искусстве появился. Постельные сцены обрели визуальный образ, голые тела плотными рядами возникли и зачастили из сцены в сцену. Спрос ли победил предложение, или наоборот – наука коммерции об этом умалчивает. Скорее всего, виной этому стал взаимный интерес, и эротика заполонила литературные издания без всякой вуальки, ничем не прикрытая, даже фиговым листом. Открытым текстом (в литературе) и с помощью хорошо сфокусированного объектива (в кино) в сюжетах появилось то, что всегда только подразумевалось. На страницах засверкали подробности постельных радостей или тоски по их отсутствию, на экране пошел процесс во всех ракурсах. Жизнь вскипела, эротический ключ забил даже там, где без него запросто можно было обойтись. Мало того – зачастую эротика стала причиной, ради чего ведется повествование, а не пикантной приправой к любовной истории, в которой интимные дела – один из этапов человеческих отношений .
Поменяв причину со следствием местами, эротическая составляющая становится мерой привлекательности произведения, делом обыденным, почти необходимым ингредиентом в сочинениях современных авторов. Без нее уже (как бы!) и не читаются истории, рассказанные целомудренным языком, уже хромают на обе ноги и - как востребованный коммерческий продукт – сомнительны… Любой продюсер вам скажет – не скупитесь на постельные сцены, добавьте больше интима, вам что, жалко?
Живет ли литература без эротики? Да запросто, во всяком случае, гораздо лучше, чем напичканная эротикой, как колбаса жиром. Это не значит, что героев надо показывать только гуляющими по берегу реки, взявшись за руки, и самым эротичным моментом будет, если героиня признается герою в беременности.
Рискну высказать свое мнение так.
В любом произведении эротика всего лишь часть целого, но никак не основной замес. И вполне допустима, когда оправдана ситуацией – это понятно и логично: надо, значит надо. Но когда без необходимости, просто так, мимоходом, картинка ради картинки, то - зачем? Пересоленное эротикой содержание пусто, как пионерский барабан, и не несет смысловой нагрузки, а воспринимается спекулятивно-механическим использованием безусловных рефлексов. Ну, а педалирование эротической составляющей в произведении говорит об одном – это дешевый маневр, уловка, прикрывающая отсутствие основной мысли.
ещё статья по этой теме: http://www.proza.ru/2013/01/14/424