Юбиляр

Беглец Восторженный
Как и положено мужчине пожившему и немало повидавшему, Иван Иванович отмечал свой юбилей три раза. Первый раз и это было вчера, в кругу семьи с самыми близкими родственниками. С коллегами по работе такие мероприятия было принято отмечать по пятницам и это было сегодня. В воскресенье Иван Иванович собирался пригласить домой старых друзей, с некоторыми он учился в военной академии, с кем-то близко сошелся во время службы. На гражданке близкими друзьями он так и не обзавелся.

Веселая компания еще не пожилых, но уже изрядно взрослых мужчин, запоздало вывалилась из офисного здания и приступила к длительной церемонии прощания. Пары крепкого алкоголя смешиваясь с табачным дымом и важными напутственными словами без следа растворялись в морозном московском воздухе, повидавшем в течение дня и более резкие выражения чувств и менее приятные запахи.

- А самое главное, Иваныч, ты Нинку свою береги! Она у тебя и тыл и штаб...

- ...и замполит! - добавил Иваныч и все нарочито громко засмеялись.

- Важно еще то, Иван Иваныч, - продолжил церемонию другой участник, - что отличный ты мужик, настоящий! - Собрал нас всех, стол накрыл, посидели, выпили по рюмочке, - явно слукавил выступавший, - молодость вспомнили... - Эх... - махнул он рукой, подводя итог сказанному.

Иван Иванович слушал в пол уха своих товарищей по работе и смотрел на хлопья снега, кружащиеся в оранжевом свете фонаря. Мечталось. Вот бы упасть сейчас спиной в рыхлый сугроб и смотреть на фонарь, на летящий снег, ловить ртом снежинки. Ивану Ивановичу нестерпимо захотелось почувствовать на языке вкус снега, как в курсантские годы во время марш-броска, зачерпнуть ладонью на бегу пригоршню и слизывать высушенные морозом снежинки, а когда снег от тепла ладони подтает обтереть остатками потное лицо.
Иван Иванович опустил взгляд и увидел идущую по тротуару девушку. На девушке были белые сапожки, узкие белые джинсы, короткая белая дубленка и из под белого берета выбивались пряди светлых волос. Смотри ты, какая снегурочка! Иван Иванович расправил плечи, приподнял подбородок и громко, по-молодецки, свистнул, вложив в рот указательный и большой палец. Девушка обернулась и увидев, что компания в силу возраста не представляет ни угрозы, ни интереса, улыбнулась.

- Девушка, а можно Вас проводить? - игриво спросил Иван Иванович.

- Меня муж на углу ждет, боюсь он не одобрит! - девушка не останавливаясь улыбнулась еще раз.

- Девушка, а Вы не бойтесь, - крикнул кто-то из коллег, - мы ему сегодня шестьдесят лет отметили!

- Поздравляю! - сказала девушка и не выдержав рассмеялась.

Упоминание о возрасте, вызвавшем смех девушки, рассердило Ивана Ивановича и он  обернулся к компании с желанием сказать что-нибудь резкое, но увидев пьяные и радостные лица своих друзей ничего говорить не стал и только махнул рукой изобразив на лице такую же глупую улыбку. Захотелось еще выпить. Иван Иванович достал из портфеля бутылку подаренного коньяка и раскладной телескопический стаканчик.

- Ну что, на посошок? - спросил он и сорвал ленточку металлической фольги с горлышка бутылки.
Компания одобрительным гулом и невнятными междометиями подтвердила актуальность предложения юбиляра. С каждой выпитой рюмкой тосты становились все длиннее, мысли короче, тостующего перебивали уточнениями и встревали с дополнениями, в общем бутылку допили когда такси уже подъехало.
В тепле уютного салона такси его разморило, Иван Иванович вспомнил девушку, и то как она улыбнулась, и как потом рассмеялась, эх, гады-годы... Напрасно я достал коньяк ускользающим сознанием подумал Иван Иванович и погрузился в глубокий сон. Около дома таксист долго тряс Ивана Ивановича за плечо, но толком так и не разбудил, витиевато чертыхаясь, кляня свою работу и пассажиров, он с трудом довел именинника до лифта. Около лифта Иван Иванович жестами объяснил таксисту, что он в порядке и полностью контролирует ситуацию. Водитель вызвал лифт и ушел, благо деньги ему заплатили еще при посадке. Войдя в лифт Иван Иванович нажал кнопку двенадцатого этажа и предпринял попытку задремать, но от резкой остановки кабины чуть было не упал, проснулся и вышел в раскрывшиеся двери.
Нина Семеновна, почувствовав опытным женским сердцем, что шорох и сопение за входной дверью имеют к ней самое непосредственное отношение, отложила газету бесплатных объявлений и пошла открывать.
Жена Ивана Ивановича была женщиной крупной и опытной, все-таки не первый  год замужем, поэтому без особого труда приняла что-то бормотавшего и сползавшего по стенке мужа в свои надежные руки. Постелить ему Нина Семеновна решила в гостиной - рано утром из Ростова должен был приехать брат и хотелось хотя бы немного поспать, а не слушать всю ночь храп и возню Ивана Ивановича. Раздев и уложив юбиляра на диван, Нина Семеновна аккуратно сложила одежду мужа на кресло, подоткнула одеялом ноги и открыла форточку на окне выходившем в лоджию. Иван Иванович перевернулся на бок, обнял подушку и благодарно захрапел.

В эту ночь Ивану Ивановичу приснился, самый лучший сон, своего рода подарок от Морфея к юбилею. Иван Иванович неторопливо прогуливался по ночному Страстному бульвару под руку с прекрасной дамой. Из под ее белого берета выбивались пряди светлых волос и Иван Иванович время от времени, затаив дыхание и глядя в голубые глаза своей спутницы, осторожно их поправлял. Девушка рассказала, что ее зовут Олеся, что она рано вышла замуж и что отношения с мужем, такие яркие вначале, давно превратились в рутину, а ей хочется, чтобы ее любили и ей восхищались, чтобы иногда дарили цветы просто так, без повода, чтобы муж шептал ей на ухо нежные слова, и чтобы секс был не два раза в неделю по вторникам и субботам, а каждый день и желательно неожиданно, например когда она смотрит телевизор или готовит ужин, и чтобы котлеты пригорели, и черт с ними с этими котлетами... И черт с ним с таким мужем. Она уткнулась лицом в шарф Ивана Ивановича и всхлипнула, он снял с нее белый берет и длинные вьющиеся волосы рассыпались по плечам. Иван Иванович обнял ее вздрогнувшие плечи, она доверчиво прижалась и подняла на него глаза, в глазах были слезы и вопрос. Иван Иванович слизнул с ее щеки слезинку, отстранился, поправил шарф, одернул пальто и застегнул верхнюю пуговицу, затем щелкнул каблуками и сказал:

- Милая Олеся, не предложите ли Вы старому окопному офицеру, полковнику запаса, чашку горячего чая, а то, несмотря летнюю жару в моем сердце и весну в душе, вокруг нас по прежнему зима!

- Настоящий полковник?! - Олеся смотрела с восторгом и восхищением.

- К Вашим услугам! - Иван Иванович снова щелкнул каблуками и добавил для большей определенности: - И пусть горят котлеты!

Щеки Олеси порозовели, она опустила взгляд.
- Мы, то есть я, снимаем комнату, в смысле я живу, вон в том доме, на первом этаже. - И еще, я Вас обманула, меня никто не встречает и не ждет, муж работает сегодня в ночную смену, он диспетчер и будет только утром.

Иван Иванович галантно предложил Олесе опереться на свой локоть и продолжить путь.
- Эту милую ложь я Вам прощаю! - великодушно, но уже немного торопливо сказал старый окопный офицер.

Они свернули во дворы и вскоре вошли в нужный подъезд. Стараясь не шуметь прокрались по широкому коридору коммуналки, заставленному разным полезным хламом, в небольшую комнату. Олеся заперла дверь и прислонилась к стене. Уличный фонарь скупо освещал комнату, в свете фонаря  медленно кружились крупные хлопья снега. Иван Иванович сбросил на пол пальто, пиджак и обнял Олесю, ее била крупная дрожь. Их губы встретились как-будто случайно и через несколько секунд, подхваченные вихрем страсти они потеряли ощущение пространства и времени.

Иван Иванович лежал на тахте и перебирал так полюбившиеся ему пряди волос Олеси, она что мурлыкала ему на ухо. - Ты знаешь, - шептала она, - я недавно прочитала в одном журнале, что у юной девушки вообще нет никаких шансов отказать взрослому мужчине. - Что это природой так заложено и что это нормально...
Под дверью загорелась полоска света и в коридоре раздался шум шагов.

- Это муж! Олеся оцепенела и попыталась завернуться в плед. - Сколько  сейчас времени?!

- Честь дамы превыше всего! - с гусарскими интонациями воскликнул Иван Иванович и подтверждая квалификацию настоящего полковника, сгреб все свои вещи на, валявшееся на полу, пальто и заученным движением свернул, как шинель в скатку. - Закрой за мной! - Милая моя, солнышко... - А-а, некогда уже! Иван Иванович вскочил на подоконник, распахнул форточку, выбросил на улицу вещи и с неожиданной для своего возраста ловкостью, выскочил следом.

Нина Семеновна проснулась от того, что щелкнул замок входной двери и в прихожей загорелся свет. Брат приехал, вспомнила она и набросив халат вышла из спальни. Не успела она поздороваться с братом, как из гостиной раздался страшный грохот и звон стекла. - Ваня! - она с криком влетела в комнату, где оставила мужа. Мужа в комнате не было, но из лоджии доносился какой-то шум и стоны. Вместе с братом она торопливо прошла в лоджию и включила свет.

- Слон в посудной лавке, картина маслом! - прокомментировал увиденное брат.

- Ванечка, что с тобой! - запричитала Нина Семеновна.

Под опрокинутой этажеркой, заваленный старыми журналами «Зарубежное военное обозрение» и пустыми банками из под домашних солений и компотов, выпучив непонимающие глаза, ворочался Иван Иванович.

- Где я? - Где Олеся, что с ней? - Муж пришел, так не вовремя, ну надо же! - Иван Иванович тщетно пытался определить свои координаты и оценить оперативную обстановку.
Нина Семеновна, услышав незнакомое, но женское имя, нахмурила брови и подобралась, как волчица перед прыжком. Последующий текст в исполнении мужа не оставил тому ни единого шанса. Рука забегала по полке в поиске замены опрометчиво оставленной на кухне скалки. Вот, есть, короткий размах и свет в глазах юбиляра померк.
 
- Чем это Вас так? - спросил дежурный врач в травмпункте, мягкими движениями обрабатывая здоровенную шишку на лбу Ивана Ивановича.

- Не знаю. - честно ответил Иван Иванович и посмотрел на супругу.

- Вещи все на месте, ничего не пропало? - продолжал интересоваться врач.

- Вещи? - Да вообще никаких вещей не было! - Иван Иванович как мог твердо посмотрел на врача.

- Дышите пожалуйста в сторону. - попросил врач и добавил - Заявление в милицию о нападении подавать будете?

- Нет! - в один голос сказали Иван Иванович и Нина Семеновна, а брат Нины Семеновны не выдержав засмеялся и вышел в коридор.

- Ясно. - сказал врач и улыбнулся.
- Посидите, я сейчас Вам рецепт выпишу, чтобы боль снять, будете мазать один раз в день. Врач вышел в соседнюю комнату.
- Нинок, ну не сердись! - Ну бывает, выпили лишнего, приснилась... чушь какая-то! Иван Иванович взял руку жены и поцеловал.

- Сиди уж! - Чушь ему приснилась... - Знаю я твою чушь! - Седьмой десяток уже разменял, а все по форточкам от чужих баб скачешь, как козел! Однако руку Нина Семеновна не убрала и ругала мужа без злости. - Действительно, мало ли кому что приснится, мне вот тоже как-то приснилось... жаль не запомнила.

- Нина, - вспомнил свой сон и то, за что ругала своего мужа Олеся, - я так тебя люблю, что просто жить не могу без тебя! - Не надо никаких мазей, пойдем скорее домой, я тебе докажу...

Какая у меня замечательная жена, думал Иван Иванович с нежностью и слезы умиления катились по его небритой щеке. Не только умница, но и красавица! Постели она мне в спальне и летел бы я из форточки все двенадцать этажей, нет в спальне ни лоджии, ни балкона, одно окно.