Было время много лет назад.
Был мальчишка тот счастливей всех на свете.
Было время, кто-то был богат.
Кто-то был
свободен словно южный ветер..
(Песня из репертуара Л.А.)
Почему-то, сразу всплыла в памяти своя картинка:
Солнечный «жаркий полдень", но уже далеко не утро, когда солнце неимоверно слепит,и приходится жмуриться. Вторая половина дня, когда свет уже очень бережный и тёплый. И, как-будто, слегка оранжевый, сочится так, сквозь кроны старых яблонь. Я из шланга поливаю газон, только что сложенный из больших кусков дёрна, привезённого с заливных лугов, с ромашками, васильками и всякими там, жёлтыми лютиками. Чтобы не «утопить», откладываю резинового «поителя» на дорожку, по склону вода сразу же устремляется за ворота. Свои руки, которые всё ещё по-локоть в грязи, стараюсь не прижимать к выцветшим до белизны коротким шортам с пушистой бахромой, в прошлом году звавшихся джинсами. Ноги, тоже в грязи по самые помидоры, и уже непонятно, где пятна чернозёма переходят в черноту загара.
В это время в ворота заходит длинный Серёга. Хитрющий плотоядный взгляд, и пританцовывая, эта бестия начинает шлёпать своими босыми лапами по текущему ручейку так, что брызги разлетаются далеко в разные стороны. И, в такт своей чечетке, не успевая за ритмом, ещё и напевает:
-Полдень, жаркий полдень, город и в порту причал.
Босоногий мальчик тарантеллу танцевал.
И толпа прохожих разных кож и веры стран
Разноцветные монеты сыпала к ногам…
Серёга, да, просто ржал, даже дыхания не хватало выговаривать все слова, при этом, очень звонко шлёпал своими загорелыми «ластами» с серебристыми волосинками по бегущему ручейку, и грязные брызги летели во все стороны, - на меня, на новую беседку, на хозяйский джип... Я было, отшатнулся от летящих на меня брызг грязи, но длиннющая лапа, очень такая приятная лапа, бархатистая, двухметрового туловища, дотянувшись, обхватила меня за шею. Я, да просто не мог удержаться, чтобы не продолжить дикую пляску под его захлёбывающийся напев. А шлёпать по бегущему по тёплой плитке ручейку было сплошное удовольствие!
Самым разумным, как мне тогда казалось, был другой Серёга. Он был старший, но - Мелкий. Издали, присев на газончик и облокотившись сзади двумя руками, с улыбкой сытого кошака взирал он на наши дикие притопы. Но, видимо, какое-то его словечко отвлекло нас и, мы с Серым, всё ещё продолжающим напевать, в обнимку, довольные, побрели раздеваться, чтобы уж полностью нырнуть под струю шланга.
Тогда эту песню часто крутили по радио. Не люблю габаритного Агутина с сипилявым голоском зато, как только слышу, сразу пред глазами только одна картинка: довольная рожа дохлого пацана задорно отплясывающего тарантеллу в грязи и, его напев.
На том объекте я проработал целый год. Помню, как познакомился с заказчиком, как в первый день на своей большой и чёрной привёз он на строительный участок на берегу озера… На участке тогда работало двое парней. Позже появились и девчата.
Неспешно, хозяин показывал свои будущие апартаменты. В стороне, кто-то в зелёной робе крепил деревяшки, а возле самой двери будущего домика, усевшись на четвереньки, почти в упор на меня смотрела очень такая, не то, чтобы наглая, наверное, лучше сказать, - заинтересованная рожица. И взгляд его шкодных чуть-суженых глазищ, словно говорил:
-ТаааАк! Интересно, кто это такой к нам пожаловал. Как-будто хозяином
пространства был он! Гадёныш) А не тот, кто рассказывал, желал, платил… Кучерявый малый с тонкими чертами овального лица, по-лягушачьи сидел на корточках, локтями опираясь на острые коленки. Ладони, с длиннющими лапами в строительных перчатках закрывали нижнюю часть лица так, что мне были видны только его глаза, наблюдающие за нами. Чуть прищуренные, глаза барбоса с почти прозрачными серебристыми ресницами. Наверное, самое точное, как мог бы описать его взгляд: он был - детский! Вот с этой деточкой, двухметрового росточка мы и работали.
- Ёжик, чего грустишь!, - как-то спрашивал Серёга, тот, который Мелкий, когда я сидел на мостике у озера со своими думками.
– Сейчас, Длинного позову, столкнёт, сразу настроение подымется, он - может! А того и звать не нужно было.. Да мне и, оборачиваться не хотелось, чтобы случайно не спугнуть нескладные манёвры Длинного.. Который медленно подобрался и, очень мягко подтолкнул. Но, всё-равно, неожиданно, когда разгорячённое тело враз обжигает зелёная прохлада, в которую погружаешься с головой. Это потом,- Серый разошёлся: с разбега, даже сам не мог удержаться на мостике. Барахтаемся вместе, ржем, глотая илистую водицу. А после, по пустынному берегу, обсыхая, голышом бродили три туловища: Длинный, Мелкий ну и, кланяюсь))
Остались фотографии. Настроение на них, просто ошеломляющее! Черти, а не дети! На берегу реки, жопами из кустов, у новой беседки, по пояс в васильках и колосьях, по колено в бетоне, у костра, где держу Серого за кучеряшки, чтобы эта скромница не прятала свой взор.. Для истории.
А следующей весной Серёга умер.
Он немножко не дожил до своих 26 лет. Плановая операция, после которой он не проснулся. Я видел его грустного, пьяного, довольного до безумия, в красной рубахе, сонного.. но, чтобы он был нездоров.. Наверное, за всё время, сколько его знал, самое большее, у него мог болеть живот от пережора оладушек. Но, чтобы так. Чтобы здоровущий малый двадцати пяти лет, работающий на физической работе, двухметрового роста... Я не верил, пока его отсутствие не заставило смириться, что это – навсегда.
13.01.13.