ПРОДОЛЖЕНИЕ
НАЧАЛО ЗДЕСЬ http://www.proza.ru/2012/09/19/1774
Звучное рычание и блеск клыков прижал его к стене, утихшая было фобия, вспышкой ужаса ударила по натянутым нервам. Из-за спины полыхнуло пламя выстрела. Что-то горячее клюнуло в шею и юркнуло заворот.
На полу корчилось и верещало в предсмертной агонии лохматое существо, а рядом вопил и бесновался Бочаров. Фара, болтаясь на проводе то гасла, то вспыхивала. Причудливые тени метались по стенам фрагментами сюрреализма, но зрителей это не радовало. Оружие валялось под ногами, а огрызок цепи со свистом рассекал воздух, круша сталактиты и высекая искры из стен. Маленькое и горячее переместилось ниже, к поясу, и Олег с криками ужаса начал остервенело сдирать с себя одежду…
— Всё-всё-всё! Успокойся!
Друзья едва удерживали Бочарова, состояние которого напоминало буйное помешательство.
— Видишь, это всего лишь ги-ильза, — показывал ему латунный цилиндрик Сергей, — она тебе за ворот попала, горячая, понимаю, но совсем не страшно, и зверю хана — пристрелили его… Чего же ты так переполошился?
Несмотря на холод подземелья, лоб Олега покрывали крупные капли пота. Губы словно жили отдельной от хозяина жизнью, нервно вздрагивали, кривились, пытались что-то сказать… Он постепенно приходил в себя. Не опуская взгляда, вслепую шаря по земле руками, спросил:
— Где… где он?
— Кто?
— Автомат…
— Вот он, вот. Тебе как, лучше?
— Угу… сейчас… стены давят, скорее бы на воздух. Уф-ф… Что это?
— Гильза.
— Да нет, вот это? — Он показал на затихшую тварь впереди.
— Не узнал? Старая знакомая наша – росомаха. Или другая, не знаю, они все похожи.
— Крупная, зараза, таких не встречал. Шкуру бы содрать… Странно, она не тетерев — на виду быть не любит, открытых мест избегает, а здесь тундра и никогда раньше росомах не водилось, — Егор осторожно потыкал стволом в труп зверя.
— Не водилось, теперь есть. И, возможно, не одна. Долгая история, потом как-нибудь расскажу, — ответил Сергей, помогая подняться Олегу.
Бочаров молча перевернул зверя и осветил его морду. Отражение света мелькнуло в полуприкрытых зрачках, которые даже сейчас светились лютой злобой. Зябко передёрнув плечами, он удобнее поправил лямки рюкзака, перешагнул лужу крови и кивнул друзьям:
— Немного осталось, надеюсь выстрела никто не слышал. Пошли.
АРХИМЕД БЫЛ ПРАВ
Сзади его догонял Смех. Весело подскакивая, он старался ухватить его зубами за малицу, рычал понарошку, клацал зубами стараясь напугать, а в глазах искрились лучики смеха. Запутавшись в снегоступах, Колька, смеясь повалился в снег и щенок, запрыгнув сверху победоносно затявкал…
Отец, большой и надёжный, учит его метать аркан. У Кольки не получается и он капризничает — надоело, но отец спокойно показывает вновь и вновь, как правильно заарканить оленя. У него почти получилось накинуть петлю на висящие на шесте рога, как Смех, уже подросший но всё такой же весёлый, на лету хватает петлю и урча мотает её по снегу…
Стая. Голодная серая стая обходит стадо с двух сторон, отец стреляет раз, другой, третий… Но волков слишком много. Обезумевшее от страха стадо несётся в снежную даль. Нарты, налетев на что-то невидимое под снегом, подскакивают вверх и валятся на бок. Так боком они и мчат дальше, влекомые перепуганным оленем, а Колька барахтается в снегу пытаясь выбраться. Горячее дыхание совсем рядом… Смех, лизнув его в щеку с громким лаем бросается навстречу волкам. Стая серых уходит за оленями, но два из них устремились к упавшему в снег мальчишке… Шансов у Смеха никаких, он визжит заполошно, прыгает, рычит, отступает, и уводит серых от Кольки в сторону…
Страшный вой голодной стаи пробирается в самую душу… что-то холодное капает сверху…
С потолка опять упала капля, заставив Кольку проснулся. Он утер лицо ладонью и взглянул вверх — на потолке набухала очередная капля. Влага от прошедшего дождя нашла щель в старой крыше, Колька попытался уклониться от летящей сверху неприятности и вздрогнул. Вой, жуткий, тоскливый, тревожный — повторился, и это уже не сон. Где-то здесь, совсем рядом были волки. Он вскочил, суетливо прильнул к двери, пытаясь разобрать откуда идёт звук, но за дверями было тихо.
Хотелось есть, он пошарил в кармане, нашел печенье и смятую пачку с чипсами. Осторожно, стараясь не рассыпать, оторвал уголок упаковки и, высыпав на ладонь труху с запахом жареной картошки, принялся жевать.
В помещении противно воняло дымом, и всё было пропитано гарью. В двери зияли пулевые отверстия. Припав лицом к одной из дырок, он пытался рассмотреть, что творится снаружи. Кусок стены и испещренная пулями штукатурка, ничего интересного. Он переместился к другому отверстию, ниже. В неё был виден пол и валяющийся под дверью металлический лом.
— Эй, кто-нибудь! Откройте, я пить хочу, — он заколотил кулачками по двери.
Никто не реагировал на этот шум, и, попинав дверь ещё немного, он угомонился и загрустил.
Школа-интернат была вторым домом для детей и подростков из семей бригад оленеводов, кочующих по тундре со стадами оленей. Оторванным от привычного быта детям первое время здесь было очень непросто. Впрочем, Колька адаптировался быстро и уже не плакал ночами в подушку, а старался впитать все нюансы цивилизации. Шустрый и сообразительный, он быстро оценил всю прелесть жизни в посёлке, сдружился с местными детьми из неблагополучных семей, перенимая их повадки и привычки – научился курить и не унывать в сложных ситуациях. Вот и сейчас, погрустив немного, он стал осматривать свою «тюрьму», отыскивая возможность выбраться из этого закопченного помещения.
Лампочка под толстым слоем копоти едва разбавляла полумрак комнаты. Темнота угнетала, и не было возможности осмотреть помещение подробно. Установив друг на друга два шатких стула на столе, он осторожно влез под потолок и рукавом тщательно протёр лампочку. Света сразу прибавилось и, спрыгнув на пол, он принялся старательно обшаривать комнату.
Хлам, мусор, какие-то плакаты с лозунгами, сломанный пылесос, ободранный диван, гипсовый бюст лысого мужика с бородой и отколотым носом – ничего интересного. Он быстро перемазался в копоти и саже, но продолжал тщательно изучать всё, что здесь было.
Моток провода валялся в дальнем углу. Двужильный он легко изгибался, и повертев его в руках, Колька хмыкнул. План ещё не созрел окончательно, но какая-то интересная мысль крутилась в голове. За дверями на полу он видел лом.
«Так, интересно, получится ли»? — Он задумчиво почесал затылок, скрутил из провода петлю и решительно направился к выходу. Отбросив валяющийся мусор, расчистил пространство у двери и подобрал ножку стула. В щель под дверью она не пролезала — досадно, но поправимо. Определив один конец ножки на фрагмент поломанной мебели, он прыгнул на нее сверху, с хрустом переломив пополам. Раскололась деревяшка удачно, наискосок и в длину именно так, как было нужно. Запихнув узкий конец обломка под дверь, он стал ритмично забивать её подвернувшейся под руку доской. Обломок ножки, входя под двери, приподнимал её над полом, образуя небольшую щель. Оценив проделанную работу, он улегся и прильнул щекой к полу — лом был совсем рядом, но рука в щель не пролезала. Петлёй из провода он с третьей попытки заарканил лом и осторожно втянул его в комнату. Полдела сделано, теперь надо попробовать приподнять железякой двери.
Он пыхтел, обливался потом, старался, но ничего не выходило. Силёнок было маловато, и щель не увеличивалась. Опять загрустил, и задумчиво захрустел печеньем. Хотелось пить, но тюремщики не оставили ни воды ни еды. Зачесалось грязное тело под рубахой, он поскрёб ногтями подмышкой пытаясь унять зуд, вздохнул: «помыться бы сейчас под душем, а ещё лучше в белой и красивой ванне… Бабушка-бабушка, что же мне делать? Подскажи».
Он вспомнил добрый взгляд бабушки, которая заменила ему мать, а теперь и отца, её наставления, когда отправляла его в интернат. Вспомнил и Анну Ивановну, учителя истории с её интересными рассказами о древней Греции, уютные спальни, ванну с белым кафелем и блестящим краном, друзей…
«Стоп! Мелькнуло что-то интересное, надо промотать воспоминания обратно. Интернат? Нет, не то. История, ванна, Сиракузы… Архимед – теплее», — всплыла в памяти смешная картинка полуголого дядьки с бородой, который радостно вопя «эврика», выскочил из ванной: «Не то, но что-то близкое… Так, думай голова, думай. Чего тот дядька ещё изобрел»?
Он точно помнил, что Анна Ивановна рассказывала нечто очень интересное. Он даже прикрыл глаза, стараясь вспомнить все подробности, и улыбнулся, вспомнив. Учительница тогда наглядно показала пример: поддев чугунную гирю в спортзале концом металлического прута, одним пальцем она легко подняла её, надавив на железный прут с другой стороны, а прут тот опирался на лавку. Точно, тот дядька с бородой хвалился, что перевернёт весь мир, если ему дать точку опоры.
«Мир мне переворачивать не надо, а вот дверь стоит попробовать, тем более что один конец лома уже под нею», — он торопливо приступил к делу. Подпихнув под лом кусок доски поближе к двери, он наступил на другой конец стержня и… лом, словно скользкий налим, вывернулся из-под ног, и Колька грохнулся на задницу. Второй раз он был осторожнее, и, подтащив стулья, держался за них, наступая на металлический конец. Дверь легко подалась вверх, но лом свободным концом уперся в пол, движение замерло. Подложив снизу ещё кусок доски, он увеличил свободный ход рычага, повторив упражнение из древней истории. Скрежетнув массивом, дверь соскочила с петель и, скособочившись, повисла на держащем её снаружи замке, а Колька опять свалился на пол.
Боли от падения не чувствовал, азарт и страх подгоняли молодое тело. Осторожно выглянув наружу, он пролез в образовавшуюся щель и двинулся по коридору вправо.
Попавшиеся по пути две двери были закрыты, третья же, легонько скрипнув приоткрылась. В образовавшуюся щель потянуло сквозняком, который донёс до мальчишки что-то напоминающий запах. Он принюхался и улыбнулся: пахло зоопарком, в который они всем классом ходили недавно. Плохо проветриваемое помещение концентрировало в себе специфический запах различной живности. Словно в подтверждение из-за двери послышался скулёж и негромкое рычание. Колька, жутко боясь и готовый сорваться с места как спринтер, протиснул в дверь голову и осмотрелся. Длинный ангар был разделён вдоль всего помещения фанерной перегородкой. По правую сторону вдоль стены стояли клетки с хищниками, а слева был огорожен загон, где находились такие знакомые олени и заросшие густой шерстью овцебыки. Травоядные флегматично жевали сухую траву из кормушек, а вот хищники выглядели голодными.
Угрюмо мотал башкой огромный бурый мишка, скулили и подвывали волки, мотаясь по тесной клети, тихо сидели только две рыси, забившись в угол темницы. В дальний конец ангара свет не проникал, и он не просматривался, но было понятно, что и там находились какие-то звери.
В дальнем конце коридора хлопнула дверь, и раздались голоса. Торопливо втиснувшись в проём, мальчишка пробрался вдоль стены за тюки с сеном, которые громоздились в углу ангара до полукруглого потолка, и затаился.
Душистое разнотравье действовало успокаивающе, и он уже почти задремал, как в дальнем конце строения на светлом фоне открывшегося дверного проёма возник сутулый силуэт. Двери закрылись, шаркающей походкой человек вышел на освещенное пространство и осмотрелся. При его появлении звери оживились: заскулили, прыгая в клетке волки, встал на задние лапы медведь, зашипела рысь. Но, не обращая внимания на хищников, старик прошёл мимо и, взяв в руки вилы стал неторопливо закладывать сено в кормушки оленей. Он не был похож на остальных обитателей этого странного места, но Колька не спешил обнаруживать себя, присматриваясь к человеку. Грязно-серый халат старика был когда-то белым, а сам он выглядел бесконечно уставшим и измождённым.
Пока он был занят, Колька прошмыгнул за его спиной и на цыпочках двинулся вдоль перегородки к дальнему выходу. Голодные взгляды и урчание хищников его пугали, но он продолжал двигаться вперёд и уже был на полпути к заветной цели, как сзади за дверями раздались голоса и ругань. Он оглянулся и с ужасом понял, что вернуться на сеновал не успевает – далеко. «Укрыться, спрятаться, раствориться», метались мысли испуганной птахой в его голове, и суетливо закрутившись на месте, он юркнул под сваленный у клеток тент.
Сырой брезент вонял плесенью и бензином, чесалось тело, першило в горле и свербило в носу. Чтобы не чихнуть он зажал нос пальцами и, отогнув краешек толстой материи, стал наблюдать в образовавшуюся щель.
В распахнувшиеся двери охранники втолкнули двух людей с черными мешками на головах…
БЕРЕГ МОРЯ - 2
— Твоя — нехороший человек, ухади!
— Заткнись, дура старая! Куда девок спрятала?
— Девашка нету, савсем нету, бальшая лодка приходил, девашка дамой уехал.
— Чего ты гонишь, ведьма? Какая ещё большая лодка? Не было никого, у нас все данные по акватории вокруг острова. Врать нехорошо, ха-ха…
— Бальшая лодка… нету девашка…
В его руках загомонила рация:
— Срочный сбор! Второй, возвращайтесь на базу.
— Шеф, бабка говорит, что девки уплыли на лодке. Врёт она, чувствую — где-то сныкала, но их нигде нет, — ответил он в рацию.
— Как это – нет?! Ты всё обыскал?
— Всё. Не нашёл.
— Плевать! Срочно на базу. У нас другие проблемы, группа преследования не выходит на связь, а последние кадры наблюдения… странные.
— Понял, возвращаюсь. А со старухой… что?
— Как договаривались.
— Ясно, конец связи…
«Дальнобойщик» запихнул рацию в карман и повернулся к шаманке:
— Ну что, баба Яга, всё-то ты знаешь, всё ведаешь, а сколько тебе жить осталось, сказать можешь?
— Твоя могу сказать.
— Да? И чего ты видишь в грядущем? Сколько мне ещё белый свет коптить?
— Уйдёт солнце, и твоя уйдёт в Туотилмби… другой мир… тогда ночь будет.
— Солнце скроется? День тут полгода тянется, и всё же — маловато. Да врёшь ты всё, и сын твой придурошный не смог мочкануть офицера. Теперь проблем от него выше крыши.
— Ухади!
— Уже... А ты сиди тут — подыхай. Посмотрим, какая ты колдунья и сможешь ли уцелеть.
Шум мотора стих и Лина, отодвинув доску высунулась из потаённого схрона под коптильней. Вежа, жилище шаманки, подожженное с двух сторон, разгоралась.
— Света, скорее, они вигвам подожгли, гады!
Отшвырнув подпирающий двери кол, они отшатнулись от рванувшего наружу дыма и, задержав дыхание, как в омут головою кинулись внутрь. Задыхаясь и кашляя, они выволокли старушку наружу, и вовремя — пламя с жадностью пожирало временное жилище, и вежа уже полыхала вовсю.
Успев наглотаться дыма, шаманка была без сознания, но даже в этом состоянии её морщинистые руки крепко сжимали бубен и колотушку обшитую мехом.
Они перенесли невесомое тело в коптильню, уложили на топчан, и настал теперь черёд Светланы врачевать старушку. Сжатые пальцы разжать удалось с трудом, и, отложив в сторону шаманские атрибуты, Света приступила к реанимации. После непродолжительной процедуры искусственного дыхания, старушка широко раскрыла глаза, вздохнула, закашлялась, и, посмотрев на подруг – улыбнулась.
— Ну, вот и слава богу, — обрадовалась Лина и поднесла старушке кружку с водой.
— Спасибо, — напившись, поблагодарила старушка, — а теперь — сидите здесь и никуда не выходите. Ладно?
— Д-да, — опешив, ответила Светлана, а Лина просто кивнула, раскрыв рот от удивления.
Взгляд простоватой с виду старушки пронзал насквозь, а голос отдавал металлом:
— Вот и славно, а за бубен – отдельное спасибо, — добавила она на хорошем русском языке.
Она ушла, а девушки никак не могли избавиться от ощущения, что прежние общения со старушкой были с её стороны неплохо сыгранным спектаклем, и сама она далеко не так простодушна, какой хотела бы казаться.
ПЕРЕД БУРЕЙ
Вбежавший толстяк выглядел неважно, заполошно дыша он невидящим взглядом окинул помещение, наткнулся на вытянувшегося Швейком охранника, и в глазах мелькнуло узнавание:
— А-а, ты… это… А где все?
— Так вы же всех отправили охранять периметр от несанкционированного проникновения. А я – вот, охраняю, — для пущей убедительности он ткнул стволом в пульт управления базой, у которого спиной к ним сидел оператор.
На мониторах мелькали фрагменты периметра вокруг базы. Колючая проволока, безжизненные сопки, унылая тундра, облака спешащие куда-то. Ничего вызывающего тревогу не наблюдалось, но толстяк был на взводе.
— Да-да… помню, а теперь всех сюда, срочно!
— Есть! Так точно!
Охранник шустро кинулся к дверям, но окрик шефа пригвоздил его к месту:
— Куда, идиот?! Рация тебе для чего?!
— А-а… угу… извините.
Он засуетился, как новобранец, и запутался в ремне автомата, пытаясь повесить его на спину. От неловкого движения рация выскользнула из потной ладони и, хрястнув об пол рассыпалась на несколько частей.
Глаза шефа метали молнии, губы мелко тряслись, и ему срочно хотелось кого-то придушить.
— Я сейчас… я соберу… я быстро…
Перепуганный парень кинулся собирать фрагменты рации, пытаясь слепить их в единое целое, а толстяк, презрительно сплюнув, сорвав микрофон стационарной радиостанции и принялся отдавать распоряжения:
— Срочный сбор! Всем собраться в комнате управления. Второй, второй, возвращайтесь на базу. Как поняли?..
Громыхая оружием, толкаясь и чертыхаясь в двери втискивались охранники. Их осталось немного. Тревожные взгляды, помятые и сумрачные лица не вызывали положительных эмоций, но Цезарю сейчас было не до этого, он явственно ощущал угрозу всему проекту.
— Оператор, ещё раз доложите, что вы видели на кадрах с беспилотника.
— Ну-у, они камни кидали вниз, одного из наших обвалом угробили, а остальные поднялись и должны уже были всё закончить, но в самый последний момент первый почему-то сорвался вниз, остальные побежали и…
— Что?!
— Изображение дёрнулось, коптер стал падать и очевидно разбился. Видеоизображение пропало.
— Всё?
— Так точно. Микрофоном беспилотник не оборудован, поэтому никаких звуков я не слышал.
— А камеры на шлемах были с микрофонами, включи-ка последнюю запись с них.
Пощёлкав клавишами, тот прокрутил запись назад, и на экране замелькало изображение: камни, сопки, бурный ручей под колёсами, натужный рёв мотора, сизый дым из выхлопной трубы…
Оператор включил ускоренную прокрутку, всё замелькало перед глазами, люди двигались, смешно и неправдоподобно дёргаясь и суетясь.
— Стоп!
Приказ шефа остановил мельтешение на экране. Изображение пришло в норму. Утих гул камнепада, уносящий с собой безжизненное тело и правый верхний сектор на мониторе, отображающий видео с его камеры, погас. Три оставшихся сектора продолжали равнодушно показывать то, что произошло совсем недавно. Впередиидущий обернулся, мелькнули испуганные лица, из динамика послышалась грязная ругань и команда следовать за ним. Вот на экране мелькнули те, за которыми велась охота. Грязные и страшные, а цепь по-прежнему сковывает их руки. С оскалом на лицах они мало походили на вчерашних людей. Сейчас, подобно неандертальцам, они сжимали в руках камни, занесенные над головами. Изображение резко нырнуло в сторону, летящий булыжник исчез за спиной, а второй валун отбивается прикладом. Перед камерой возникает прицел, и… внезапный выстрел резко дёргает изображение. Казалось бы, отдача, но люди перед камерой целы и лишь испуганно озираются по сторонам. А хозяин видеокамеры заваливается назад, и жуткое мельтешение резко прерывается. Оставшиеся две камеры подробно показывают, как человек кувыркается вниз навстречу им и со всего маху втемяшивается головой в скалу. Тело, лежащее вниз лицом, мелко агонизирует, из-под шлема обильно растекается кровь. Крики, ругань, матерщина. Оставшиеся, не разбирая дороги бегут вниз. Рёв двигателя, дым выхлопных газов встречным ветром уносит за спину, перед зрителями мелькает гонка по пересеченной местности. Шлем на голове водителя скособочился, но убрать руки с руля и поправить его он не решается. Перед камерой мелькают кусты, камни, оборванный подкрылок и бешено скачущие колёса… левое неожиданно взрывается и… всё. Один из оставшихся фрагментов на мониторе мигает и припадочно дёргается. Камера повреждена, но ещё можно разобрать, что перед ней какой-то куст, камень, чуть в стороне на заднем плане журчащая в ручье вода. Вот в динамике слышен хруст щебня, шаги, учащенное дыхание. В поле зрения вползает фрагмент обшарпанного ботинка и, мигнув на прощание изображение пропадает уже окончательно.
— Кабз-здец… — раздаётся в тишине голос одного из охранников.
— Угу, кина не будет, всем пришёл большой кирдык, — поддакивает ещё кто-то.
— Да-а, вы правы, — задумчиво протянул шеф, — случилось что-то непредвиденное, и ясно одно: группа преследования уничтожена полностью. Кто и как это сделал — пока не ясно, но на последних кадрах видно, что главные герои по-прежнему скованы и безоружны, если не считать камней у них в руках.
— Разрешите? — один из охранников напряженно взглянул на шефа, и, получив разрешающий кивок, продолжил, — не совсем понятно, кто стрелял. Отчетливо видно, что у впередиидущего флажок предохранителя переведён на автоматическую стрельбу, а выстрел был одиночным и отдалённым. Заметили? Получается… Его завалил кто-то посторонний?
— Да, выходит мы проморгали, и на острове есть кто-то ещё, о ком мы не знаем. Кстати, включи-ка нам берег, как там дела у старушки?
Оператор прокатился на стуле до левого края пульта, повернул монитор к зрителям, пощёлкал «мышкой», и на экране заметалось пламя.
Сквозь огонь мелькал силуэт с бубном, исполняющий фантастический танец…
Цезарь, растолкав всех впился взглядом в экран, встряхнул головой, отгоняя наваждение… Сердце заныло в нехорошем предчувствии, но огонь на экране уже догорал, и жилище шаманки превращалось в головёшки.
— Включи другую камеру! — не оборачиваясь, крикнул он.
Оператор торопливо щёлкнул клавишей. Изображение с другой камеры показало: пустынный берег, море, волны и дым от пожара, стелющийся над водой.
— Вы видели? Что там было?! Отвечать!
— Так это… ну… пожар…
— Ага, сгорела хибара…
— Точно, бой в Крыму всё в дыму ни хрена не видно...
— Да, дым и берег пустой совсем…
Наперебой отвечали ничего не понимающие зрители.
— И всё?
— Так то-очно, — удивлённо переглянулись охранники,
— А там было что-то ещё? — спросил самый смелый.
— Нет, показалось… — зло взглянул на него шеф. — Старушка упокоилась, а девчонки куда-то пропали, странно… Ты не видел — куда они делись?
— Нет, я отслеживаю периметр вокруг базы, а одному непросто охватить весь остров. Мне бы пару помощников — не сплю уже вторые сутки, — оператор устало потер красные от напряжения глаза.
— Скоро смена, отоспишься. Ладно, с этим потом. Просмотрим все записи, и найдутся девки, никуда не денутся, сейчас другое…
На открывшуюся дверь все дружно обернулись, лязгнули металлом автоматы.
— Э-э, вы чего, совсем сбрендили?! Это же я, опустите стволы.
В дверях, успокаивающе подняв руки, стоял помощник шефа по особым поручениям.
— Вот, чёрт – напугал, предупреждать надо.
— Ага, забыл постучаться. А видеонаблюдение вам для чего? Я же заезжал, и всё видно на экране.
— Отвлеклись, кино смотрели.
— Интересное?
— Не то слово, такое приснится — дрыном не отмашешься.
— Верю, на улице творится что-то несусветное. Не видно ни зги, еле в ворота заехал.
Все уставились на экран, а там бесновалась непогода: пару минут назад относительно спокойное море бушевало, тучи плотно закрыли небосвод, потемнело, а пепелище разметало сильными порывами ветра. Надвигалась буря.
Цезарь покачал головой и обратился к немногочисленной охране:
— Всем занять места, согласно штатному расписанию. Визуально периодически отслеживать зоны, где нет выбывших по объективным причинам охранников. Обо всём подозрительном немедленный доклад по рации. При попытке проникновения на базу посторонних – огонь на поражение. Вопросы?
— Хотелось бы уточнить, — поднял руку один из охранников.
— Да?
— Как обстоят дела с заменой? Осталось три дня, и ещё… Последнее время мы пашем, как проклятые практически без отдыха, народу не хватает. Будет ли надбавка к зарплате?
— Замена прибудет по графику, надбавки не ждите — у вас и так солидная зарплата, — видя вытянувшиеся лица и возмущения в глазах, Цезарь тут же делает уточнение, — но от себя могу обещать вам премиальные выплаты! Раненым и пострадавшим отдельный бонус и лечение в лучших клиниках. Погибшим похороны за счет фирмы и материальные выплаты родственникам. Впрочем, всё это указанно в договорах, которые вы наверное не читали.
По лицам охранников видно, что они действительно ничего не читали, и слова о премиях и прочих условиях пришлись им по душе. Некоторые заулыбались.
— Ну, если вопросов больше нет, по местам. Задержись, для тебя будет отдельное поручение, — кивнул он «Петровичу».
ПРОТИВОСТОЯНИЕ
Кровь уже высохла, оставив бурые пятна на полу, её даже не пытались замыть. В углу валялась обыкновенная алюминиевая ложка, согнутая и в таких же бурых пятнах.
Студент с Игорем сидели в той камере, где совсем недавно побывал Сергей — они этого не знали, но догадывались. Поддев носком ботинка ложку, Зинченко задумчиво проговорил:
— Кому-то здесь явно не повезло.
Саша, флегматично разглядывая потолок, никак не отреагировал. С тех пор как он стал свидетелем метаморфозы произошедшей с дальнобойщиком, на него напала хандра, и захватила в плен апатия. Положение усугубило и то, что в потасовке были разбиты очки, а без них ему было совсем плохо, если вблизи он ещё что-то видел, то перспектива терялась в туманной пелене.
Лязгнул запор двери, в проёме возник «дальнобойщик», одетый в новый камуфляж. За спиной маячили два мордоворота.
— Подъём! Оба – с вещами на выход!
— У нас и вещей-то нет никаких… — попытался было ухмыльнуться Зинченко, но получив удар прикладом в живот, охнул.
Скрутив руки за спину, их вывели из камеры и повели куда-то длинными коридорами. Подгоняемые прикладами, они спотыкались не видя ничего вокруг, натянутые на головы черные мешки не пропускали даже света, но осязание уловило специфический звериный запах.
— Открывай!
Стоящий у клеток ветеринар отрицательно замотал головой:
— Нет-нет, это невозможно. Не делайте этого! — Щёлкнул предохранитель пистолета направленный в грудь старику:
— Открывай, твою мать!
— Вы… да, как вы смеете кричать на меня?! Я — профессор, доктор биологических наук… Да – я… я… — выставив перед собою вилы, он шагнул вперёд.
Выстрел в упор отбросил старика назад, схватившись за грудь он захрипел и завалился на бок.
— Козёл! С детства ненавижу эти напыщенные рожи … — «Петрович» грязно выругался.
— Сними мешок! — потребовал Игорь, — сними, гад, мы же связаны! Ха-ха… да ты бздишь нас даже в таком состоянии…
— Сними, — кивнул он одному из охранников.
Мешки сорвали, Саша подслеповато жмурился, а взгляд Игоря заметался по помещению, оценивая обстановку.
— Дурак, подыхать ничего не видя куда приятнее, — скривился «Петрович».
Завывая, в клетках метались звери, а на улице бесновалась непогода. Рифлёный металл ангара громыхал от напора ветра, под потолком раскачивались и мигали плафоны, отбрасывая по сторонам причудливые тени.
— В клетку их, живо! Этого к медведю, а студента — к волкам…
Удар в живот свалил на пол студента, а пытающегося махать ногами Игоря охранники «охладили» прикладами и уже поволокли к клетке, как где-то в коридоре прозвучал одиночный выстрел. Тюремщики замерли и тревожно переглянулись.
— Быстро гляньте — что там, и возвращайтесь назад, — отдал приказ «Петрович», — а ты стой и не дергайся, пристрелю!
На Зинченко был направлен ствол пистолета, но его владелец совсем растратил былую уверенность и чувствовал себя неуютно. На базе что-то происходит, всеми фибрами своей поганой душонки он ощущал это. По лицу оборотня стекала капля пота, склонив голову, он прислушивался к удаляющемуся топоту охранников, а рука с оружием едва заметно подрагивала.
Рысь давно присматривалась к груде брезента где затаился мальчишка. Колька вздрогнул от выстрела и, увидев как упал человек в халате, сжался в комок и едва слышно заскулил. Дикая кошка так же встрепенулась от выстрела, и пометавшись по клети, замерла не найдя выхода. Из-под брезента ей хорошо слышался тихий звук, полный тоски и отчаяния. Мальчишка пошевелился, зверь чутко уловил это движение и, протянув лапу сквозь прутья решетки зацепил край брезента когтем. Неторопливо, боясь спугнуть добычу, рысь потянула ткань на себя.
Движение бесформенной груды грубой ткани «Петрович» уловил краем глаза, повернул голову и… брови его удивлённо поползли вверх. Из-под брезента появились ноги, а потом и сам мальчишка. Стараясь казаться незаметным, он прижимался к ящику спиной и полными ужаса глазами смотрел на палача, совсем не замечая, что остался без укрытия.
Рысь, ни на кого не обращая внимания, трепала брезент ища добычу. Она просто хотела есть, а черный зрачок пистолета переместился правее, нащупывая невольного свидетеля расправы. Малец ещё теснее вжался в ящик за спиною и лихорадочно шарил по груди отыскивая ракетницу, забыв что её у него больше нет…
С виду расслабленный и апатичный, слегка сутулясь он напряженно ждал подходящего мгновения и, едва «дальнобойщик» увидев мальчишку отвлекся на новую мишень, «сжатая пружина» распрямилась. В три прыжка Игорь достиг тюремщика, вложив в силу тарана своё тело и злость. Полный ненависти рёв сопровождал этот отчаянный от безысходности поступок, пуля не успела остановить бросок, лишь чиркнув по скуле. Удар получился сильным, пистолет отлетел в одну сторону, а «Петрович» с грохотом сшибая мешки комбикорма, в другую. Оглушенный, он пытался подняться, отпихивая от себя навалившееся сверху тело. Руки Игоря скованны за спиной и подняться ему было сложно, но он яростно рыча пытался зубами вцепиться в ненавистное горло противника. Сашка - студент всё же поднялся и теперь суетясь пинал мучителя ногой, но пару раз промахнувшись врезал пенальти и Игорю… Без рук им сложно было предпринять что-либо существенное.
Громыхая, словно стадо слонов на водопой, по коридору спешила помощь. «Петрович» воспрянул духом и всё же, отпихнув от себя Игоря, по-собачьи семеня на четырёх конечностях зашустрил к пистолету.
Вот он, символ уверенности и превосходства, совсем рядом — тускло мерцает воронёной сталью, стоит только руку протянуть… Схватить ПМ не удалось, охнув он завалился на бок от внушительного пинка студента. Вторым ударом Саша отфутболил «Макарыч» в сторону и тут все резко развернулись к распахнувшейся двери…
ПРОНИКНОВЕНИЕ
— Немного осталось, надеюсь выстрела никто не слышал, — вздохнул Бочаров и добавил, — пошли…
Перешагнув поверженного зверя, друзья осторожно протискивались в низкую щель вслед за Олегом.
— Чаво это здесь? — Удивлённо осматривался по сторонам Егор.
— Склад. Жрачка всякая, — кинул в ответ Олег, лавируя между ящиками.
— О-о, это мы удачно зашли, — тут же зашустрил по ящикам Колыма.
— Не отвлекайся, — Сергей подпихнул мародёра в спину.
— Угу… Я только чуть-чуть… А здесь чаво? Ух ты, круто! — он запихал за пазуху банку, рассовал по карманам конфеты, что-то ещё. Характерно пшикнув откупорил пиво, на ходу запрокинул голову и блаженно зажмурился.
— Осторож-жнее, балбес! — зашипел на любителя халявы Бочаров, которому увлеченный выпивоха ткнулся в спину.
Утерев пену рукавом, Егор довольно рыгнул, забросил в угол опустевшую банку и выглянул в коридор над головой присевшего Олега.
Коридор был пуст, это радовало и тревожило одновременно.
— Хм… что же делать? — озадаченно поскрёб небритую щеку Олег.
— А чаво вы так боитесь? — пока ничего не понимая спросил Колыма.
— Видеокамеры, — пояснил ему ситуацию Сергей, — если нас засекут, то неизвестно, из-за какого угла вылетит граната и откуда начнут стрелять. Они здесь дома, а мы пока неточно знаем расположение комнат.
— Эхма, заса-ада, — протянул Егор, — и чаво, так и будем тут пиво пить?
— А кроме пива там есть ещё какие бутылки?
— Пепси-колу видел в двухлитровых фляжках.
— Отлично. Тащи-ка сюда пару бутылок.
— Зачем?
— Занадом, пить хочу… — ухмыльнулся Сергей, подбирая с пола оброненный кем-то широкий цилиндр скотча.
Он опустошил бутылки, попросту вылив содержимое на пол. И, видя немой вопрос в глазах друзей, принялся объяснять, прилаживая бутылку к автомату:
— Самая громкая составляющая звука выстрела – взрыв порохового заряда в патроне. Это так называемая дульная волна, следующая за пулей вместе с пороховыми газами. Ежу понятно, что температура и давление пороховых газов на выходе из ствола намного превосходят параметры окружающего воздуха, это ясно… Ну, и, мгновенно расширяясь при выходе, они и производят этот грохот.
— Я не ёжик и… ни хрена не понял, — озадаченно пялился на его действия Олег.
Сергей же, вставив конец пламегасителя ствола в горлышко пустой бутылки и обматывая сочленение лентой, спросил:
— Чего тут непонятного? Вот это устройство послужит нам разовым глушителем, и должно погасить дульную волну: снизить давление и температуру пороховых газов перед их выходом в окружающее пространство... Только целиться с такой бандурой на стволе очень неудобно, и мишень, как на грех, небольшая. Хотя, у нас же есть охотник. Попадёшь с двадцати метров в камеру под потолком?
— Попробую, — пробормотал Егор, недоверчиво разглядывая неуклюжую конструкцию.
Прилаживаясь к прицелу, он нервно хихикнул.
— Ты чего? — удивлённо прошипел Бочаров.
— Живот пучит, и шутка вспомнилась, — так же шёпотом ответил охотник. — Хочется пукнуть но пукать нельзя, немцы услышат – погибнут друзья, хи-хи…
— Вот балабол неугомонный, целься, давай, — заулыбался Олег.
Меткий глаз стрелка не подвёл. Приглушенно чмокнув одиночным выстрелом, автомат дернулся. Пластиковый сосуд, сорванный пулей, беззвучно запрыгал по ковровой дорожке, а сиротливо свисающие с потолка проводки показывали, что расколотая камера перестала существовать.
— Молодец! — хлопнул по плечу охотника Сергей и принялся быстро прилаживать к стволу следующий глушитель.
Осторожно продвигаясь по коридору, они не знали, что единственный оператор попросту не обратил внимания на мигнувший монитор, изображение на котором пропало. Уставшие глаза пялились на те экраны, где бесновалась непогода.
Безликие двери — ни вывесок, ни указателей, но Сергей не останавливаясь шёл вперёд. Коридор упирался в тэ-образный перекрёсток, Осторожно высунувшись он тотчас отпрянул обратно и, сделав знак Егору отступил в сторону. Опять невнятный выстрел, одиноко закувыркалась бутылка, клацнул затвор, послушно выбросив отработанную гильзу, а за поворотом звякнула разбитой оптикой очередная камера.
Команда устремилась дальше.
— Пункт управления здесь, — указав стволом на двери, прошептал Сергей.
— Ну, с Богом? — вопросительно взглянул Олег.
— Угу, — изготовившись, кивнул Колыма…
Дверь раскрылась беззвучно. Стволы тут же ощупали комнату и, не найдя достойных мишеней, уставились на единственную спину перед мониторами. Сидящий человек откровенно «клевал носом», не обращая внимания на лёгкий сквозняк из открывшейся двери.
Сергей знаком дал понять, и Егор подпёр ручку двери спинкой стула.
Домой… Ему хотелось домой, он устал и жутко хотел спать. Глаза от неусыпного бдения слезились и болели. Унылые коридоры на мониторах слева однообразны и скучны, да и на тех экранах где бесновался ветер, не было ничего интересного. Изображения двоились и расплывались, а монотонное жужжание компьютеров навевали дрёму. Лёгкий ветерок по ногам напомнил морской бриз и тёплое лето на Юге, где он отдыхал прошлым летом… что-то жесткое упёрлось в спину…
«Камень, ветка? Но я же всё убрал, когда стелил плед на пляже»… — характерный щелчок предохранителя выдернул его из сонного марева. Вскочить не удалось, жесткие ладони удержали неосознанный порыв, крик ужаса замер так и не вырвавшись наружу – клацнув о зубы, в рот упёрся холодный ствол. Небритые рожи смотрели с ухмылкой, одна из них спросила:
— Жить хочешь?
Он неуверенно кивнул.
— Хорошо. Если заорёшь знаешь, что будет?
Героем быть не хотелось, хотелось домой, и он опять кивнул.
— Прекрасно, — ответила рожа.
Ствол убрали, и рот тут же наполнился густой слюною страха. Оператор, дёрнув кадыком сглотнул, осторожно прокашлялся, и неуверенно спросил:
— Ааа... вы, кто?
Друзья удивлённо переглянулись, и Сергей покачал огрызком цепи:
— Ну ты, блин, даёшь! Не узнал исполнителей главных ролей?
— А как же?.. Датчики движений по периметру не срабатывали, и на экранах вас не было…
— Все вопросы потом, сейчас главное: как связаться с Большой землёй?
— Вот, спутниковый телефон, — негнущимся пальцем оператор указал на лежащую в стороне массивную трубку.
Потыкав в клавиши, Сергей чертыхнулся:
— Чёрт! Не работает... Почему?!
Под грозным взглядом оператор поёжился и пробормотал:
— Низкочастотный генератор подавляет сигналы.
Из динамика стационарной радиостанции, расположенной здесь же, раздался раздраженный голос Цезаря, извещающий о побеге мальчишки из-под стражи.
— Чего ты гонишь?! — схватил за ворот оператора Бочаров, — рация-то работает!
— Она на д-других ч-частотах, — заторопился с оправданиями оператор, — которые не попадают под действие подавляющих помех.
— Дальность действия радиостанции? — уточнил Сергей.
— Километров пятнадцать-двадцать. Мощности антенны хватает только для острова.
— Тогда… тогда… Вырубай генератор, или я тебя сейчас вырублю! — ткнув стволом в ухо, взъярился Олег.
— Да-да, конечно, одну минуту…
Пальцы оператора запорхали по клавиатуре, и он взглянул на Олега:
— Всё, выключил… Вы меня не убьёте?
— Не станешь мешать, будешь жить долго и счастливо, — бормотал Бочаров, найденным здесь же инструментом избавляясь от надоевшей цепи, а Сергей в этот момент набирал код города и номер телефона.
Длинные гудки тянулись катастрофически долго, трубку никто не снимал.
— Где же ты шляешься? — бормотал он, набирая номер уже мобильного телефона...
«Абонент вне зоны действия сети», — на двух языках известил беспристрастный девичий голос, вызвав новую порцию проклятий. Остальные напряженно следили за действиями Сергея.
«Ну, давай же, давай, возьми эту треклятую мобилу! Ответь», — стучало в висках и тут идиотский мотивчик вызова прервал недовольный мужской голос:
— Слушаю!
— Уф-ф, ну, слава Богу! Сергеич, чертовски рад тебя слышать!..
— А-а-анохин, ты?!
— Я…
— Твою дивизию! Живой?! Ты где? Мы тут уже неделю берег носом роем, останки самолёта найдены, а людей…
— Стоп! Совсем нет времени, секунду… — и повернулся к оператору, — координаты острова? Быстро!
— Да-да, вот…
Он вытащил из стола карту, и, расправив её на столе, ткнул пальцем, указывая их местонахождение.
— Ок… Командир, записывай…
Скороговоркой он продиктовал широту и долготу нахождения острова. Вкратце обрисовал ситуацию, отдельно уточнив, чтобы он ни в коем случае не информировал местные органы власти и держал полученную информацию в строжайшем секрете, так как было неясно, нет ли сообщников банды в Москве. Полковник удивился, заверил, что всё понял, и добавил:
— Держитесь, не подставляйтесь, а я постараюсь как можно скорее вытащить вас.
Связь прервалась. Но друзья улыбались, довольные, что теперь-то о них знают.
Бочаров, орудуя гаечными ключами открутил болты сжимающие браслет с цепью на руке Сергея и тот, потирая запястье спросил у оператора:
— А это, что за дверь?
— Оружейка.
— Ключи?
— В столе…
— Присмотри за ним, — кивнул Колыме Сергей, орудуя ключами. А распахнув массивные двери удивлённо выдохнул:
— Уфф… афигеть! Вот и сбылась мечта…
— Идиота? — ухмыльнулся Олег.
— Ребё-онка, — укоризненно прозвучало в ответ.
— Ты в детстве мечтал об оружии?
— Нет, я мечтал залезть в мешок Деда Мороза и основательно в нём порыться, а здесь почти тоже самое: арсенал, наше оружие и вражеское… Каждый мужчина по сути, большой ребёнок.
— Это – да…
Переговариваясь, они сосредоточенно перебирали оружие.
— Ух! А это, что за агрегат? — Бочаров крутил в руках увесистый пистолет.
— «Глок», серьёзная машинка, только патроны к нему не достать. Ладно, выбирай себе что поудобнее и патронов побольше, Егору что-то прихвати да пойдём.
Себе он выбрал потёртый от времени «Стечкин», пару запасных обойм к нему, подумав, прихватил две гранаты и пощёлкал затвором, проверяя укороченный «Калашников».
Выглянув из оружейки Сергей окликнул оператора:
— Ты кто, вообще, по жизни?
— Татарин.
— Да я не об этом… Ладно, не важно. Тут сейф стоит, что в нём?
— Не знаю, ключи у шефа, только он им пользуется.
— Ясно… Так, а теперь следующий вопрос, — запихивая запасные рожки с патронами в многочисленные карманы найденной тут же «разгрузки», опять спросил он у оператора:
— Где наши друзья?
— Н-не знаю.
Бегающие глазки указывали: «врёт шельмец». Это поняли все.
— Если начал сотрудничать – не останавливайся. Сам же слышал, скоро здесь будет спецназ и честность тебе зачтётся. Быстрее рожай! — повысил голос Сергей.
— Увел их… помощник шефа… мне кажется…
— Ну-у?!
— В зверинец…
— Вот, бл… - выругался Олег, — и где этот зоопарк?
— Налево по коридору, прямо и первый поворот направо, а в конце предпоследние двери с правой стороны. Оттуда, из ангара, с другой стороны есть выход на улицу.
— Ясно. Ну, татарин, если соврал – смотри! — холодный взгляд Бочарова заставил оператора поёжиться. — Вернусь и отрежу уши. И будешь не только внизу обрезанный. А ну-ка, давай сюда руки…
Где-то далеко щёлкнул одиночный пистолетный выстрел, все тревожно переглянулись и заторопились.
Освободившиеся цепи нашли нового хозяина и теперь, он, обхватив скованными руками железобетонную балку подпирающую потолок, грустно смотрел на покидающих комнату людей.
З А Г О В О Р
— Сбежал! Вот сучоныш, смылся гад! — обозленный шоумен пинал сиротливо висящую на замке сорванную с петель дверь подсобки.
Отдав необходимые распоряжения, и отправив помощника разделаться с двумя оставшимися пленниками, он решил немного передохнуть от напряжения последних дней. «Спать-спать и ещё раз спать», — бормотал он, направляясь к себе в комнату и замер на месте, вспомнив о мальчишке. «Как же я о нём забыл?» — улыбнувшись, он свернул в сторону «кают компании», где прихватил из бара бутылку коньяка и набил шоколадом карманы. В сладостном предвкушении старый развратник едва не вприпрыжку припустил по коридору к подсобке, где томился юный пленник. И вот теперь он злясь и лютуя пинал ни в чём неповинную дверь. Облом и сплошное разочарование не давали сосредоточиться, и только немного успокоившись, он схватил висевшую на поясе рацию.
— Внимание всем, внимание всем! Мальчишка из подсобки сбежал. Он не опасен, но, тем не менее, свидетель всех наших секретов. Контролировать все входы и выходы, при задержании сообщать мне лично!
Пнув ещё раз злополучную дверь, он припал к горлышку бутылки и не отрывался, пока не выдул четверть содержимого. Зажевав горечь досады шоколадом, сутулясь направился к себе, бормоча проклятия.
Он брёл расхристанной пьяной походкой, прикладывался к горлышку бутылки, пьянел ещё больше, и двигался дальше придерживаясь о стену...
…— а чего тогда делать?
— Валить надо с острова, слишком всё зашло далеко.
— А, шеф, он же…
— И педофила валить и маньяка, помощника его, тоже, — говоривший, смачно сплюнул.
Цезарь замер, и осторожно попятился назад. В голове гудело от выпитого, но услышанное, словно холодным душем в вытрезвителе, окатило его затуманенный мозг: «опасность!». Осознание этого вызвало резкий впрыск адреналина, который подавил действие алкоголя...
Охранники стояли к нему спиной, вглядываясь в узкое окно, выходящее на улицу...
— Не-а… я – стрелять не стану, — отрицательно замотал головой тот, что был пониже.
— Чистеньким остаться хочешь? — зло спросил второй.
— Тебе надо — ты и стреляй, а я уматываю.
— На козе верхом? Ха-ха… пОморю, аки пОсуху — не выйдет, до святости тебе, как до Пекина раком, ха-ха…
— Сам же орал: «валить надо с острова».
— Да, только прежде надо тут всё подчистить и по спутниковому телефону вертуху вызвать, типа форс-мажор и всё такое. На ней и свалим. Врубаешься?
— Не-а. А как же всё тут?.. Летуны увидят, и такой кипишь поднимется — они же не при делах.
— А вот до прилёта и подчистим здесь всё. Типа, мы пошли на охоту, вернулись – пусто. Все куда-то пропали, а куда – неизвестно. Полтергейст, одним словом, а там пускай ищут-разбираются, нам бы только до большой земли добраться.
— Не-а, неправильно это... опять мокруха. Мне и одного раза хватило, до сих пор мандраж колотит, как вспомню. А всплывёт если? Узнают и всё, хана, вышака влупят — и по гроб в «черном дельфине»*(5) чалиться…
— Не ссы, главное: свалить! Страна большая, зашкеримся — хрен найдут.
Подумав, собеседник через силу выдавил:
— Не-а, всё же, я — пас...
— Правильное решение! - раздалось сзади.
Дёрнувшего автомат охранника, практически в упор пригвоздила к стене вспышка выстрела. Звякнул об пол металлом автомат, хозяин которого медленно осел на заплёванный пол и, лишённым затылка черепом, ткнулся в ноги стрелявшего…
По треснувшей штукатурке вниз стекала вязкая бурая жижа.
Звенящая тишина, после выстрела в закрытом помещении, была ощутимым контрастом, лишь катившаяся по полу гильза мелодичным звоном нарушала её.
Брезгливо, левой рукой отерев платочком попавшие на обувь фрагменты серого вещества, он выпрямился, с сожалением осмотрел испорченный платок, отшвырнул его в сторону и кивнул на стену:
— Видишь? Не так уж много было у него мозгов.
Лицо второго охранника, забрызганное кровью недавнего собеседника, стремительно бледнело. Он был крепкого сложения, но даже не помышлял о сопротивлении, совершенно забыв об оружии висевшем на плече. Словно кролик на удава смотрел он на шоумена, а трясущиеся губы шептали:
— Иван Ц-цезаревич… я… не я, это — он… не… не убивайте… Цезарь И-иванович… а я, вам, по гроб жизни… век воли...
— Э-э… да ты обмочился, приятель? — протянул, глядя на растекавшуюся под ногами лужу, Цезарь. И, убрав пистолет в кобуру, добавил, — друг говорил тебе: «не ссы», а ты вона как.
Неказисто сутулясь, он хотел бы превратиться в лилипута только бы не видеть холодные глаза убийцы, и пытаясь как-то выбелить себя лепетал:
— Не-а, не друг он мне, клянусь. Так… знакомец, сидели вместе...
— Ладно, угомонись. Как зовут тебя?
— Василий я, Вася, ага...
— Вася, хм... как нашего верблюда, — вспомнив старый фильм, хмыкнул Цезарь, и спросил: - Машину водишь?
— Да-да, умею, и даже права есть, — суетливо забормотал охранник, губы которого пытались выдавить улыбку.
Только теперь он начинал осознавать, что был на волосок от гибели, и спасли его последние слова отказа бывшему приятелю.
— Хорошо... Василий Алибабаевич. Ключи в гараже в шкафчике висят, заправь полный бак «Хаммера», заведёшь, прогреешь мотор и ожидай дальнейших указаний. Да, вот ещё что, загрузи-ка в салон сухпая несколько коробок, воды, боекомплект, оружие... на охоту поедем. Андестен?
— Йес! Йес оф косс, шеф! Всё сделаю...
— Угу, и портки не забудь сменить, — кинул он вслед торопливо удаляющемуся охраннику.
Подобрав автомат убиенного, Цезарь выглянул в окно.
— Охо-хо, чего творится-то — жуть…
А за окном действительно творилось что-то несусветное.
Он никак не мог привыкнуть к своенравной северной погоде. Словно и не лето было на улице, а поздняя осень где-то в глубинке. Потемнело. Ветер ярился и плевал в стекло пригоршнями снега. Укрытие над дизель-генератором перекосило, шифер сорвало, а оставшийся лист жести скрежетал и хлопал, как крыло доисторического птеродактиля. Вдобавок ко всему тучи на тёмном небосводе периодически освещали всполохи молний.
«Не затянулось бы ненастье, из-за нелётной погоды смена может задержаться, хотя... как бы совсем не пришлось сворачивать дела, что-то последнее время всё идёт наперекосяк», — грустно подумал он.
Чувствовалось, что-то назревает, поэтому и отправил бойца подготовить машину... Вздохнув, он поправил ремень автомата и, перешагнув труп, тяжело зашагал по коридору.
Но, не пройдя и двадцати шагов он замер, вскинув автомат. Навстречу, невидимые за поворотом, бежали двое. Топот ног приближался, и Цезарь встревожено прижался к стене.
Охранники, выскочив из-за угла едва не сбили шефа с ног, а упершись в ствол его автомата испуганно попятились.
— Охламоны, громыхаете берцами, как бегемоты, с вами только в разведку ходить, — беззлобно бурчал Цезарь, довольный что обошлось без неожиданностей и, вспомнив, где должны были находиться эти люди, спросил: - Со студентом, и нашим бывшим, управились?
— Эээ... ещё нет, не успели.
— Как – не успели?!
— Ну... выстрел услышали, и ваш помощник послали нас проверить, кто стрелял. А пленных он охраняет.
— Пошли туда, быстро!
— Ага, о`кей...
С разных сторон, две группы хорошо вооруженных людей устремились к единой цели, туда, где метались по клеткам растревоженные звери, и скованные пленники пытались справиться с разъяренным противником.
ПРОТИВОСТОЯНИЕ - 2
— Кажется, здесь, — Сергей остановился перед дверями и потянул носом, из щели тянуло малоприятным духом жизнедеятельности животных.
— Угу, — принюхавшись, согласился Олег, — здесь, однозначно.
— Егор, будь на месте и поглядывай по сторонам. Я – первым, ты – за мной, — кивнул Сергей Бочарову и резко толкнул двери от себя...
...схватить ПМ не удалось, охнув, «дальнобойщик» завалился на бок от внушительного пинка студента. Вторым ударом Саша отфутболил «Макарыч» в сторону и тут, все резко развернулись к распахнувшейся двери…
В дверях ангара возник Сергей, за ним виднелись ещё двое и, поняв, что расстановка сил изменилась не в его пользу, седобородый метнулся в сторону и схватил в охапку Кольку. Прикрываясь им как щитом, он пятился к задней двери ангара, а в подрагивающей руке блестел его любимый нацистский клинок, прижатый к шее мальчишки.
— Отпусти мальца и уходи, не тронем, слово даю! — Сергей осторожно двинулся к противнику.
— Засунь обещания себе в задницу... Не верю! Назад, оба!
Студент с Игорем ещё не совсем пришли в себя от недавней схватки, и неподвижными истуканами торчали слева и справа. Но в них он тоже чувствовал угрозу:
— И вы, тоже – назад! Не приближайтесь, я ему башку отрежу!
— Режь, а я тебя свинцом нашпигую, — усмехнулся Сергей, — этот шкет мне не брат и не родственник.
Стволы автоматов ощупывали силуэт, пытаясь найти уязвимую точку, но уверенности, что пуля не заденет мальчишку, не было, и они не стреляли. Поняв что Сергей блефует, «Петрович» криво усмехнулся, и, ничего не отвечая, продолжил движение назад, не обращая внимания на пытавшегося вырваться мальчишку.
Свободного покроя одежда северян неприхотлива и удобна. Малица не стесняет движений, и седобородый вдруг ощутил, что меховая куртка обмякла и сделалась невесомой. Колька ужом выскользнул вниз и юркнул в сторону... Фальшивый Петрович пытался поймать пацана, но от грохота выстрелов сжался, ожидая пули...
Крики и выстрелы продолжались, но боли не было и, совсем уже обезумев от ужаса, он кинулся к спасительному выходу. С разгону втемяшившись в двери, он охнул, — открывались они вовнутрь. Понимая, что теряет драгоценные секунды, «Петрович» каждое мгновение ожидал, что в спину ему вот-вот ударит раскаленный свинец… Грохнувший сзади разрыв только придал ему скорости и страха.
Недалеко от входа стоял заведенный «Хаммер» с охранником за рулем, и он, не раздумывая, распахнул дверцу машины…
Ему повезло — Бочаров с Сергеем не стали стрелять вслед, повернувшись на раздавшиеся сзади выстрелы. Спиною вперёд в двери ввалился Колыма, и, продолжая стрелять по невидимому противнику, рухнул на пол. Высунув стволы, друзья ответили огнём вдоль коридора, а обернувшись, обнаружили, что бывший дальнобойщик сбежал. Мальчишка же, сжавшись, сидел у стены, испуганно хлопая ресницами.
Егор, лежа в неестественной позе на полу, затих, а палец его продолжал давить на спусковой крючок остывающего от стрельбы автомата. Присев, Сергей попытался нащупать пульс, и удрученно покачал головой. Осторожно отстегнул магазин от автомата, взглянул: патронов в нём не было, Колыма всё успел израсходовать по противнику. «Кстати, кто же там был»? — встрепенулся Сергей, и они с Бочаровым выглянули в двери.
В дальнем конце коридора на полу распростёрлись два неподвижных тела, третий же приближался и, увидев их, тут же выпустил длинную очередь... Пули густым веером прошли вдоль коридора, впились в стены, изрешетили двери, едва не зацепив друзей.
— Вот, гад!.. — испуганно моргал Бочаров.
— Ага, живучий сука... А как ему вот это?..
Сергей выдернул чеку и метнул гранату в глубину коридора, навстречу неуязвимому шоумену. Зажав уши, друзья пригнулись. Взрывная волна со всего маха захлопнула створку дверей и гулким эхом покатилась дальше по коридору.
Ему опять повезло, оглушенный и контуженный он тряс головой и беззвучно разевал рот как щука, выброшенная на берег. Если бы не открытые двери одной из комнат, куда он успел нырнуть от летящей навстречу гранате, то...
Сейчас полными ужаса глазами он смотрел на стоящих в пустом проеме, понимая — пощады не будет. Из уха сочилась кровь, болела задетая осколком нога, но всё это было уже несущественным. Пришло понимание, что это всё, финал, проигрыш. Но умирать совсем не хотелось и он, шкрябая непослушными пальцами грязный половик, пытался нащупать оружие. Липкие от крови пальцы уцепились за ремень автомата, и он суетливо притянул его к себе. Подняв лицо, он осознал всю глупость положения, отбросил оружие в сторону и тоскливо завыл.
«Боже, какой же цепкий взгляд у чёрного отверстия ствола... Он, словно удав, гипнотизирует человека, и тот слабеет от этого угрюмого взгляда»... Словно сквозь вату пробиваются звуки... невнятный топот... кто-то бежит: «это помощь... его не оставят в беде! Может быть, ещё повезёт»? — в глазах Цезаря мелькнула надежда, но тут же потухла.
Два ствола изрыгнули пламя, посылая рой пуль вдоль длинного коридора, ответом была тишина, желающие пообщаться поближе, передумали.
— Живучий, гад, — перевёл взгляд на Цезаря Олег, — хотя, это недолго исправить...
Зажмурив глаза, лежащий ждал, а автомат сухо щёлкнув, известил что пуст как барабан, и без патронов стрелять не желает. Раздражено отшвырнув опустевший магазин, он вставил полный рожок и передёрнул затвор.
— Погоди, — Сергей отвёл в сторону ствол.
— Пожалел? Он же Колыму завалил, а на выстрелы сейчас сюда вся кодла сбежится! Тьфу, — в сердцах сплюнул Бочаров, — добить гада и мотать отсель.
— Ничего, у нас козырный туз. Этот фраер у них за главного.
— В самом де-еле? — угрожающе протянул Олег. — А я-то, давеча, подумал — бригадир какой, а это, оказывается пахан и есть. Так вот ты каков — северный олень! Хотя, олень благородная животина, а этот — падла!
— Угу, — соглашаясь, кивнул Сергей, — редкий гад с не менее редкой фамилией, возомнивший, что поймал бога за бороду. Но фортуна — дама привередливая…
— А я тебя предупреждал: застрелись. Не послушал доброго совета, — похлопал по дряблой щеке Цезаря Бочаров. — И как тебе в новом качестве?
— Отпустите меня!.. Давайте всё забудем, перевяжите. А-а? А я… Я — всем вам денег дам, компенсацию за моральный ущерб... Честное слово! У меня деньги есть, много!..
— Ребята, посмотрите у него ключи от наручников, — раздался голос студента сзади.
— Сейчас, Саша, сейчас...
Подхватив контуженого главаря, они, не обращая внимания на болезненные стоны, бесцеремонно поволокли его в ангар.
— Ерунда, кость цела, осколок небольшой... мало ему, надо было башку продырявить, — прокомментировал Олег, жгутом перетянув ногу Цезаря.
— «Калаш» мы у него забрали, но — мало ли, пошарь по карманам на предмет оружия.
— Угу. Так, «лопатник», «котлы» на цепочке, «ксива»*(6), мелочь всякая... шоколад слипся весь... ага, ключи ещё, похоже от сейфа. Держи, — протянул он найденное Сергею, — пистолет только, больше оружия нет. В магазине не хватает одного патрона и запах пороха из ствола, очевидно, этот выстрел мы и слышали, возможно, завалил кого-то.
— Может быть. Хм... однако, — хмыкнул Сергей, листая паспорт.
— Что?
— Не Цезарь он, а Цесарский. Уж не родственник ли того самого? По повадкам очень даже похож.
— А кто он... этот «тот»?..
— Цесарский? Да был такой — Владимир Ефимович — начальник управления эНКаВэДэ при Ежове. Много душ загубил в тридцатых, редкая сволочь, свои же его и грохнули в сороковом. Кстати, наш не окочурился?
— Нет, дышит. От потери крови сознание потерял. А тут ещё покойник, ну и дела, — Олег смотрел на лежащее неподалёку тело в белом халате.
— Ветеринар это, — вздохнув, ответил Сергей, — Толоконников Пётр Сергеевич, если бы не он...
— Ясно. Что дальше делать будем?
— Не знаю... Погода – видишь, что творится? Ни одна вертушка сквозь такую мглу не пробьётся. Надо выждать... а Колыма-то оказался прав, — Олег вскинул голову, ожидая продолжения, — принюхались мы или ворвань выветрилась, я и замечать перестал, пока он жив был.
— Да, жаль парня — так и не довелось ему в бане попариться.
Изорвав халат погибшего ветеринара на полосы, они перевязали рану шоумена, а тела погибших отнесли в дальний угол ангара. Освободив наконец-то Игоря и студента, одной парой браслетов пристегнули руку местного царька к железяке, торчащей из стены, и, забаррикадировав все двери, распотрошили тюки с сеном. Получилось импровизированное ложе, попадав на которое в изнеможении они принялись ждать.
Последние часы выдались тяжелыми и в физическом и в психологическом плане, от нервного напряжения все сильно устали и теперь в тишине ангара стояла дремотная тишина...
Безумный хохот под полукруглым сводом ангара всполошил друзей. Эхо истерических ноток ещё металось по гулкому помещению, а друзья уже вскочили и кинулись отыскивать огнетушители. Вокруг разгоралось сено...
— Все тут останутся! Все! Мы все здесь сдохнем, ха-ха-ха!.. — продолжал орать и смеяться окончательно свихнувшийся шоумен. Пристёгнутая наручниками рука мешала, но всё же он умудрился, скомкав и подпалив зажигалкой очередной комок газеты, швырнуть её в сторону сена. Церемониться с ним не стали и, получив тычок прикладом, он прижался к стене и затих.
Сухая трава полыхала всё сильнее и только то, что она была туго спрессована и стянута проволокой, не позволило пламени вспыхнуть сразу во всем ангаре. Однако, огнетушителей не было, а очагов возгорания было много, и погасить пламя, особенно вверху, было невозможно.
— Быстро открывайте клетки, выпускайте животных, с огнём не сладить, — кричал Сергей, распахивая и фиксируя створки дверей ведущих на улицу.
Он вовремя успел отскочить в сторону, рванувшая рычаще-скулящая стая едва не сбила его с ног. Такого наблюдать ему ещё не приходилось. Забыв о вкусовых предпочтениях и пищевой цепочке, парнокопытные вперемешку с хищниками ринулись на улицу. Вековой страх перед огненной стихией на какое-то время уравнял всех животных в своём стремлении выжить и вырваться из пламени. Буквально за минуты все клетки опустели, и он кинулся внутрь.
А животные, испуганно шарахаясь от лежащего посреди двора тела, сквозь выломанные ворота быстро покидали территорию базы и рассеивались по сопкам, не обращая пока внимания друг на друга.
Сергей, забежав внутрь задымлённого ангара не видел, что из всех животных только волки быстро сгруппировались и слаженно устремились по следу ушедшего «Хаммера». Словно невидимый зов целеустремлённо вел их вперёд…
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ http://www.proza.ru/2013/01/15/138
*(5) «Черный дельфин» – официальное название «ФКУ ИК-6 УФСИН России по Оренбургской области» — колония для пожизненно осуждённых в городе Соль-Илецк рядом с озером «Развал» (Оренбургская область). Самая большая колония подобного типа в России (на 1600 человек).
*(6) Жаргонное: «лопатник», «котлы», «ксива» – портмоне-кошелёк, часы, документы.