C тех пор как появился способ передачи мыслей закорючками-символами, истина, явленная тебе, может быть передана другим или сохранена до лучших времен. Отчаявшись быть услышанными и понятыми близкими, люди во все времена избирали в собеседники пишущее средство и любую поверхность, где можно запечатлеть опыт жизни, игру разума.
Точкой отсчета могут быть наскальные изображения в глубине пещеры Альтамира и Ласко, "Газетный камень" штата Юта, тысячелетиями хранящие тайну создавших их летописцев. Абрис изящной женской руки - привет, дошедший через века!
Эстафету чудесной коммуникации подхватила великая царица Иштар, однажды доверив глиняным дощечкам бурю своей жизни. Откровения бесподобной духовидицы из 12 века Хильдегарды Бингенской - подарок всем нам, вдохновляет современных ученых на новые открытия.
Сколько их, поденных записок кануло в Лету, истлело, было разобрано заботливой природой на мельчайшие атомы. И не имеет значения, запечатлены ли эти искренние монологи на каком-то вещественном носителе или, однажды высказанные, остались достоянием эфира,- они существуют всегда. Ведь все сотворяется мыслью.
Где-то рядом кружат тайные знания, иные реальности, созданные множеством людей. Они будоражат, зовут включиться в хоровод. Невидимый мир очень близок - именно оттуда приходят нужные, правильные ответы, поддержка, проблески истины. С нами делятся великие и безымянные мыслители. Благодаря им мир расширяется.
Самая незатейливая история жизни также важна для сущего, как грандиозный миф о Клеопатре. Ведь Творец проживает ее вместе с нами. Жизнь каждого - Его произволенье. Зарисовки - это сохраненные рассказы близких, несколько тетрадок мамы и бабушки, повествующих о некоторых эпизодах жизни, которые никому другому доверить невозможно.
Дневник вещь особенная. Тонкость чувств женщины и способность к открытости превращает карту души в живое пространство. Я собрала воедино эти опыты и выбрала родственницу, от лица которой и ведется рассказ, и не больше-не меньше как о Тайне жизни!
А что?
Каждый приходит однажды к этим вопросам:
ЕСТЬ ЛИ ТАЙНА ЖИЗНИ? КАК ОНА МНОЙ УПРАВЛЯЕТ? КТО Я ЕСТЬ?
Мне три года, я стою между грядок огорода маленького шахтерского городка в Кузбассе. Только что прошел холодный дождь. Как армия воинов, вокруг выстроились темнозеленые картофельные кусты в крупных дрожащих каплях. Холодно до пупырышек.
И вдруг что-то происходит. Теплеют руки, свет меняется с темно-зеленого на изумрудный. Картофельный куст как будто встрепенулся. Там, в середине, куда я неотрывно смотрю, медленно раздвигаются острые лепестки, открывая фиолетовое нутро, в центре которого загорается оранжевая точка.
На моих глазах распускается цветок! Боже, до чего он восхитительный! Стою и смотрю... смотрю... Он мой! Я знаю, что мне послал его Бог, и горячо благодарю,
не зная имени, не представляя в образе. Просто благодарю и плачу. Теперь тепло охватывает меня изнутри и снаружи, радость танцует в теле. От цветка невозможно оторвать взгляд. А вдруг произойдет что-то еще?!
Глядя на цветок, твержу себе, что оказалась здесь по ошибке и скоро вернусь Домой. Это "домой" представляется лучезарным пространством, где меня обнимают любовь и безопасность. А реальный дом, огород, холодный дождь - отодвигаются как страшный сон.
Не раз в течение жизни, в самые трудные моменты, уверенность, что скоро вернусь Домой, приходила мне на помощь. И тогда всплывали в памяти неясные картины таинственного благостного мира, для которого я - своя.
* * *
Дымный грязный городишко, окруженный вынутой из недр земли породой, утыканный черными хибарками с крохотными огородиками, где не всегда поспевала картошка, а морковь съедалась в состоянии мышиных хвостов, был местом, где я жила.
Обычно меня окружали крикливые, злые, с вечно торчащими огромными животами женщины. Они всегда что-нибудь в спешке делали и проклинали, сидящих в животах младенцев, вызывающих недомогание. Родившиеся требовали к себе много внимания и назывались "лишними ртами". Небо, проливающее холодные дожди, не знало отдыха. Все лето крупные капли сливались в огромные лужи и бегущие по глинистым колеям мутные ручьи. Люди бродили мрачные, трава не росла. Все жилье пропахло сыростью. Это была моя родина.
Вам случалось видеть шахтерские поселки с отвалами дымящейся породы? Они называются терриконами. Если вы ничего не знаете об аде и тамошних пейзажах, вот они – перед вами. Уродливые конусы и сегодня высятся в степях Донбасса, Кузбасса, на Земле Франца Иосифа - везде, где победоносная поступь Советской власти находила дешевые для извлечения полезные ископаемые, интенсивно их разрабатывала и после бросала разверстую рану на теле земли, устремляясь к другим "кладовым" природы.
Как можно больше взять! Уничтожить! Отчитаться! Разбазарить! Отправить куда-нибудь
сгнивать за ненадобностью.
Получить из рук очередного вождя под звуки Гимна ордена и медали, а заодно хрустящие бумажки-облигации вместо денег, которые так и истлеют ненужным хламом.
Жили и работали по - стахановски, напрягая тощие жилы. Спешили, мельтешили, ходили строем с красными бумажными розами на демонстрации, орали во всю глотку "Слава товарищу имя рек!" Мечтали о коммунизме, который объявили раем на земле.
Ну как не отдать последние силы и последнюю рубаху! Свою жизнь, в конце концов! Если через десять лет все сказочно изменится. И как верили! Хором. Во сне и наяву. Глядя во все глаза на Членов Политбюро - Ум, Честь, Совесть нации, трепетали перед ними, рвались в Партию - в Храм для посвященных. Как личную трагедию, как отверженность воспринимали отказ о приеме в священное братство.
А пока терпели, даже не имея возможности купить уголь для своих печурок, который сами бесплатно добывали, работая по двенадцать часов в опасных забоях, не укрепленных как надо из - за экономии средств. И нередко гибли целыми сменами.
Жили в грязных лачугах, плодили детей, болели, лечились,как прежде, у народных знахарок. Делили каждую крошку хлеба на клеенчатом столе, питались затирухой из отходов муки, сдобренной каплями горького конопляного масла,дробленым горохом, да мерзлой картошкой, у кого она сохранялась в сорокоградусные морозы. Так шествовал социализм, победивший фашизм в жуткой пятилетней войне.
По склону горы, окутанной лентами удушливых дымов, ползет вверх груженая вагонетка. Там ее опрокидывают, и порода вместе с кусками случайно попавшего угля катится вниз. Уж не знаю, куда смотрели техники по безопасности, но по этой горе карабкались люди из ближайшего поселка и собирали(воровали) уголь для своих печек.
Рука в руке ползем мы по шевелящемуся склону. Тепло в доме всецело зависит от нашей с бабушкой удачной "охоты".
Гора в сизоватом дрожащем мареве, в недрах тлеет уголь, воспламенившийся от удара, повсюду угрожающие красные пещерки адской кочегарки.
Гарь ест глаза, першит в горле, из-под ног то и дело срываются камни и с грохотом летят вниз. А ты лезешь и зорко высматриваешь черные блестящие. Больше всего их в новой порции, выплюнутой чугунным чудищем.Надо все время быть настороже, чтобы летящие снаряды не сбили тебя, уклоняться, отскакивать...
До прихода новой вагонетки - передышка, тут уж не зевай - ищи. Нам везет, угля попадается много, и он крупный. Бабушка Арина, раскрасневшаяся от жара и наскоков опасности, крепко берет меня за руку: “Ты молодец, страх поборола, бабушке помогла”.
На верху горы воздух сладкий, небо близко. Вот бы оторваться и полететь!
В свой маленький, вросший в землю домишко, мы возвращаемся победителями. Чумазые, часто с небольшими ожогами на руках и коленках, с опаленными волосами, ресницами мы несем полные ведра добычи: бабушка - большое, я - маленькое.
Черно-белая фотография семилетней девочки являет удивление и протест. Это выражение запечатлелось навсегда и было заметно в 17-, 25- и даже 40-летнем возрасте. Я не могла принять мрачный мир непонятных вещей и упорно надеялась вернуться Домой.
Неужели и вправду бывают ошибки?
* * *
Как бы там ни было, я жила и осваивалась с новыми реалиями. Трудности
роста преследовали меня, но давали шанс на продолжение жизни. В три года я победила воспаление легких, а маленький братик ушел на небеса, несмотря на все старания бабушки Арины.
В ту ночь, на столе, покрытом лоскутным одеялом, мы с братом лежали завернутые в теплые старые шали, как две личинки, ждущие развязки. Тусклая лампочка на длинном шнуре слегка колебалась, наподобие маятника, от горестных вздохов - претворяя рисунок борьбы со смертью.
Всю ночь ворожея творила молитвы над чашей с водой, но к утру, обессиленная, тихо и виновато сказала матери: “Не жилец Сашенька”. Я видела усталые лица, их немую просьбу о помощи, видела, как из братика ушла жизнь, он стал чужой.
И тут последовало событие, прервавшее плач двух женщин. В открытую форточку со стороны улицы просунулся железный прут с крючком и сдернул платье, висевшее на гвозде возле окна. Это платье было единственной одеждой, в которой мать ходила на работу. И теперь оно исчезало на глазах. Послышался восклик и шум шагов убегающего человека.
Женщины замерли. Когда бабушка опамятовалась, перекрестившись, сказала: "Он, бедный, порезался о стекло и сильно поранился, вся рама в крови". Мама перевела взгляд на маленькое неживое тельце и громко разрыдалась.
Мой паровоз, пыхтя, миновал злополучную станцию. Во мне промелькнула кратковременная радость жизни и перешла в сон, спрятавший меня глубоко-глубоко в центре Острова. Вокруг невообразимо далеко простиралась гладь абсолютно спокойных вод.
* * *
Вместе с раскрывшимся цветком выздоровление стало началом моей личной коллекции ТАЙНОГО, которую я хранила и умножала, но никому не говорила о ней до сегодняшнего дня. Уже тогда, в совсем раннем детстве, впервые после смерти братика, меня интересовало, в чем тайна жизни и кто ею распоряжается.
Как и все маленькие дети, я была очень любопытна... Неведомое сотрясало меня. Нетерпение получить ответы немедленно заставляло включаться в разгадывание секретов. Ждать не было мочи. Вся неуемная энергия и жгучий интерес так подогревал исследовательский дух, что подглядывание, подслушивание стало самым обычным делом. Иногда приводило к курьезным случаям.
В маленьком огородике среди двух старых берез с вороньими гнездами наверху, стоял черный сруб колодца, с воротом и деревянным ведром, вроде глубокого корыта. Все соседи брали из него воду. Однажды я взялась проверить колодец, узнать, что таит его темное нутро со скользкими бревнами сруба.
Мне захотелось спуститься немножко пониже, чтобы изнутри посмотреть на небо. В вОроте была затычка, которой можно было регулировать длину веревки. В свои четыре года я уже освоила это. Спустив примерно на мой рост веревку, я закрепила штырь и спрыгнула в деревянное корыто.
Видимо не туго вставленный, он сорвался. Я мигом очутилась на дне колодца. Бадья погрузилась в холодную воду и остановилась на твердом. Наревевшись и отдышавшись, я вычерпала привязанным ковшиком воду, и принялась соображать, как выбраться из заточения. Ничего не придумав, решила ждать первого, кто придет за водой.
Становилось невыносимо холодно и страшно, а когда я увидела, как извиваясь и ловко обходя осклизлости, прямо на меня спускается метровый уж, стала ждать, что он будет со мной делать. Вообще-то я его назвала змеей, ужей еще видеть не приходилось.
Страх заставил меня кричать так громко, что я скоро охрипла. Подумала: может быть змеи вообще не слышат. Блестящее животное приникло к воде, а потом извиваясь залезло в корыто и улеглось у моих ног. Казалось, я сейчас умру, меня не станет, но круглая веревка, в которую превратился уж, не двигалась, словно он застыл.
Успокоилась и я, только дрожала мелкой дрожью. Страха было сколько угодно: глубокий колодец, холод, змея, а я все еще живу. И тогда я решила: наверно буду жить, если до сих пор не умерла. Только от змеи отодвинулась и сжалась на всякий случай.
Теперь мне только и оставалось, что смотреть на небо, по которому проплывали пышные облака, похожие на замки с садами из белого мороженого. Пока, наконец, знакомый бабушкин голос не произнес угрозу, приберегаемую на крайний случай: “Выдеру как сидорову козу."
Уже через минуту мы вместе с ужом грелись на крылечке, меня переодели в теплую кофту.
Жизнь, лишенная опасности, была удивительна! Однако победа над собой, над своим страхом долго не давала мне заснуть в эту ночь. И казалось - кто - то невидимый улыбался вместе со мной. Невидимый стал еще одной моей тайной.