КАК ОН ДЫШИТ, ТАК И ПИШЕТ…
(вместо предисловия)
«Моя теория о ВЫСШЕЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ рассыпалась в пыль, и стала смешна мне самому. У меня как-то в одночасье как будто открылись глаза, и я сам не мог понять, как же я мог так заблуждаться. Я не мог понять: как я, проработавший в милиции почти восемнадцать лет, не смог понять, что победить систему, убирая ее отдельных представителей, невозможно? Я же понимал, что это система! Я крутился и работал внутри нее». Это цитата из повести «Раскаяние» Сергея Упорова, которую произносит главный герой (он же рассказчик) Егорыч. И уже то, что его интересует не сама по себе система, а взаимодействие героев в ситуации, весьма драматической, позволяет нам сделать вывод: автор пишет о людях.
О людях вообще и о человеке в отдельности, о том, как он находит свое место в истории. В двух повестях сборника, как впрочем и в предыдущих своих книгах «По замкнутому кругу» и «Страх за будущее» Упоров свое пристальное внимание устремляет на человеческую судьбу, пытаясь разгадать, какой же путь жизни –– «правильный», да и существует ли такой вообще.
На первый взгляд, под одной обложкой собрались произведения совершенно разные –– нежный и трогательный рассказ о становлении героя, попавшего в общество, где существует другая жизнь, другие люди, которые говорят и мыслят так, как он читал в книгах и видел в кино, его первая серьезная любовь к девушке («Соленый привкус надежды») и исповедь Егорыча, попытавшегося методом графа Монте-Кристо добиться справедливости, которой не оказалось в той среде, в которой он сосуществовал («Раскаяние»). Но все это объединяет центральная фигура –– человека, которая не ускользает от пристального внимания автора никогда.
Получается, что герои вовсе не герои, обыкновенные люди, слабые, сбившиеся с пути, и некоторым –– это чувствуется –– никогда уже не выбиться на верную дорогу. Но они не вызывают отторжения, так же как не вызывают и жалости, которая способна унизить человеческое достоинство. Постепенно для читателя, как и для автора, желание понять героев становится чуть ли не навязчивой идеей. Разобраться в поступках –– нелегко, зато осудить –– проще и привычнее. Для Сергея Упорова это не выход, он ищет нечто другое. И приглашает следовать за ним –– ведь истории, им рассказанные, о каждом из нас, а еще –– о России, которую представить без вечного преодоления чего-то попросту невозможно.
Действие повести «Соленый привкус надежды» происходит в России тех времен, на которые приходится детство автора, то есть на 70-80-е годы прошлого века. Во дворах заштатного городка (в котором без труда угадывается Орск) царит привычная атмосфера: ребята самоутверждаются, выпивая по углам, нося ножи, вступая в драки и играя в терц. И главный герой, от имени которого ведется рассказ, некий среднестатистический дядя Миша Белоконь, привычно вращается в этом кругу, потому что не знает иного. Поэтому приезд в их дом Владлена, который носит джинсы, интересуется «Битлами» и читает массу книг, переворачивает представление Михаила о жизни. Собственно, вся повесть посвящена «катарсису героя»: вслед за новым товарищем он попадает в другое общество, студентов ИНЯЗа, отправляется с ними в путешествие на природу. Близкое знакомство и понимание, что и у этих ребят, тоже есть свои проблемы и свой мир, любовь к девушке преображают Михаила, и он становится тем, кого можно назвать «настоящим человеком» в отличие от прежних дворовых кумиров, того же Паши Знарока, который сгинул в тюрьме.
О том, что происходит, когда собственными мерами и обстоятельствами «высшего порядка» человек оказывается зажат в угол, –– повесть «Раскаяние». В ней уже нет веселых искорок «Соленого привкуса надежды», которые периодически проскальзывали, вызывая грустную полуулыбку. «Раскаяние» –– настоящая трагедия, страшная, прежде всего своей необратимостью. Нет смысла задавать вопрос: «Кто виноват?» –– он окажется риторическим. Исследовать судьбу –– дело непростое, и читатель не найдет здесь однозначных оценок. В этом одна из особенностей творчества Сергея Упорова. Пройти вместе со своим героем весь путь до конца –– вот задача автора. Он хочет лишь увидеть жизнь –– непонятную, тяжелую, но и безмерно дорогую.
Поначалу мы видим Егорыча эдаким бравым работником уголовного розыска, который работает на износ и которому во всем доверяют. Такая ситуация оказывается нежизнеспособной когда герой признается: «Я уже не видел в ней (своей работе. А.И) того смысла, который вкладывал раньше. Смысл честной работы в ее необходимости. А кому была нужна моя честность, когда вокруг я видел только равнодушие, расхлябанность и формализм? Что толку было в моей честности, если вокруг меня люди могли и делали деньги так же, как те, кого они привлекали за это к ответственности? Разве честность одного, или нескольких, может изменить систему, в которой нет, не только честности, но законности? Я творил беззаконие, прикрываясь законом, или погонами. Но те, кого я лишал жизни, разве не делали то же самое? Вот тогда-то я и понял, что законное не значит справедливое! Потому, что законно привлечь к ответственности всех, кто делал в милиции то, что хотел, было невозможно. А это значит, что законы были неправильными, и не справедливыми. Где в них справедливость, если одни люди за совершенное ими, могут попасть в тюрьму, и попадают. А другие не только никогда не сядут в тюрьму за свои дела, но даже теоретически не могут туда попасть».
Юноша Пешков, когда еще не был Максимом Горьким, выступил с такой декларацией: «Я в этот мир пришел не соглашаться». На первый взгляд кажется: экая самонадеянность! А ведь писатель, особенно в такой стране, как многострадальная Россия, и должен нести в себе «добро с кулаками» и очень объективно, с горечью душевной, оценивать окружающую действительность. И Упоров сродни ему. Как он дышит, так и пишет, готов я сказать о нем цитатой из известной песенки Булата Окуджавы. Чем-то подход его к своему герою Егорычу напоминает мне режиссуру Андрея Тарковского, для которого в его фильмах было –– подойти как можно ближе к человеку, сквозь его сны, его потаенные мысли докопаться до главного –– понять. Так и автор книги пытается разгадать, что происходит с людьми, откуда столько искалеченных судеб, что в нас самое главное? Самое главное… А что это –– самое главное? Ответа на этот вопрос в повести мы не находим. Может быть, это –– прошлое России, от которого, как и от любого прошлого, остались ностальгические полуобманные воспоминания, может быть, будущее, которое по привычке называют «светлым» и которое все никак не наступает. Во всяком случае, не настоящее, о котором Егорыч размышляет категорично: «Для молодых больше нет авторитетов, а пожилым уже нет достойного места в бурлящей современной жизни. Им указывают, что они устарели со своими взглядами, и со своей дисциплиной, со своими догмами. Но молодые, избавляясь от опеки старших, не могут еще, не имеют предложить что-то свое, что-то, что было бы достойно того, что они ниспровергают. Они стремятся к свободе, проталкивают свои, еще не прошедшие проверку временем идеи, совсем забывая главный принцип любого устройства (семейного или городского или устройства всей страны) – НЕ НАВРЕДИ! Вот так и прервалась связь поколений, и началась череда ниспровержений, передела, а проще говоря, хаоса и зачеркивания аксиом жизни. И наш первый Президент везде и всюду, со своими речами: «Я подписал Указ…», «Я принял решение…», « Я сегодня решил…», по-моему, только способствовал этому. В одночасье «Мы» было заменено на «Я». Заменено везде, всюду, повсеместно. И начали распадаться наши семьи, объединения, союзы, республики, да и вся страна на отдельные личности, которые уже не скрепляли корни прошлого, не волновали результаты общего будущего, и которым было наплевать на опыт тех, кто был до них. И одни с удовольствием приняли это, а другие оказались не у дел. И тем, кому совесть мешала толкаться локтями и рвать свой кусок под солнцем, досталась нелегкая доля людей выброшенных на обочину. И даже те, кто как я остались при деле, со временем осознали, что у них фактически отобрали то дело, которым они занимались. Отобрали не напрямую, не буквально, а просто изменили правила жизни, и дело стало служить совсем другим целям».
Из дальнейшего рассказа становится понятно, что Егорыч –– один из тех, кто не смог выяснить пресловутого «самого главного» и, попытавшись творить самосуд, в конце концов, зашел в тупик. Мы видим его одинокого, беспомощного, оказавшегося «за бортом» жизни теперь уже не метафорически, а вполне реально. И пройти мимо таких людей нельзя, и помочь им –– нечем, разве что предложить немного любви и заботы, но откуда их взять среди вечной суеты? В заключительных главах «Раскаяния» Егорыч словно произносит приговор над самим собой: «Когда человек живет только для себя, только для своих интересов, ему ничего не стоит украсть, предать, отказать в помощи, обидеть слабого или просто убить. И я видимо, не стал исключением. Я стал частью той жизни, которая обрушилась на нас. Я не принял эту жизнь, но она приняла меня. Я не хотел быть такими как те, кто окружал меня, но я стал одним из них так, как правила диктовал не я. Сопротивляется, можно было только по уже установленным правилам. А как же иначе? Можно было бы просто уйти из милиции и заниматься чем-то, что было бы мне не противно, и что не запятнало бы меня. Но это было бы бегством, а не сопротивлением».
Да, книга, которую вы держите в руках о человеке, но это не горьковское «Человек –– это звучит гордо». Гордости здесь нет, равно как и нет торжества тех, кто, преодолев все тяготы, все-таки выплыл на поверхность. И с первого взгляда кажется, что все мечты и стремления остались там –– на дне. Не стоит думать, конечно, что автор воспевает красоту отчаяния, но и упиваться надеждами на будущее он не предлагает. Нужно лишь пройти свой путь до конца и в поисках смысла жизни вернуться к тому, от чего ушел, –– к человеку. И тогда, может быть, привкус надежды превратится во что-то более осязаемое и земное. В ощущение счастья каждого прожитого дня, и в понимание, что все наши ошибки и метания были не напрасными.
Один выдающийся мастер прозы твердил, что «откладывать хорошо». И это неоценимый совет литераторам. В особенности –– неопытным птенчикам, готовым немедленно прыгнуть в небо. Благое дело напомнить им истину, что замыслу необходимо вылежаться, он должен и созреть в инкубаторе, и опериться с тобою вместе.
Сергей Упоров уже при нашей первой встрече, признался мне, что он пишет даже не один, а целый цикл романов, которые он зримо видит перед собой. И появление уже третьей книжки за достаточно недолгий творческий путь убеждает меня в том, что в отпущенный ему Господом срок, он все их со временем выставит на книжные полки.
Александр Иванов,
Член Союза писателей России.