Начало июня. Шестое число. Жара несусветная. В гаражах испарения гудрона, асфальта и все раскаленное. Мужики ходят в трусах, обливаются потом.
Кто в наших гаражах – все соседи. Все земляки, мужики, дружбаны.
Ко мне подошел один из тех, кто меня знал, но его не знал я:
- Земляк, зайди пожалста, птичку посмотри, ты в них разбираешься…
- Пошли.
Прошли на соседний ряд, зашли в гараж.
Я сразу его увидел. Он сидел на каких-то тряпках, едва живой, в белесо-голубоватом пуху, недельный птенец хищной птицы…
- Дети с рыбалки принесли. На берегу нашли, – пояснил мужик. Потом добавил:
- Может заберете? А там… или добить, или выходить… вы лучше в этом понимаете…
- А давно он у вас?
- Второй день. Не ест ничего… чем его кормить?
Конечно заберу. Конечно. Значит, с рыбалки. На берегу нашли… Там пара красных коршунов живет. Знаю. Возможно это их дитенок… но кто его знает… Не уверен, что есть смысл нести его обратно. Я не знаю, где у них гнездо в этом году… Да и их ли?
Посадил птенца в шляпу, головка качается, и он даже не шипит. Измотан. В машину и домой.
Дома первым делом покормил его кусочками говядины. Это было несложно. Нашел картонную коробку, настелил туда сухих веток, что бы пальчики тренировал… И стал он у меня жить.
Я был не уверен, выживет ли. Птенец явно после стресса и слишком ослаблен. Но к вечеру, начал есть сам.
Следующий день ел и спал.
Через пару дней окреп, начал пищать и немножко бегать по своему «гнезду».
Значит с реки. Возможно, коршун. Ну, тогда и быть ему Коршиком.
Так у меня появился Коршик. Моя любовь, радость и моя боль.
Мне приходилось заниматься с птенцами пернатых хищников. И с Коршиком у меня все шло неплохо.
На следующий день после его появления я расставил мышеловки в полях, недалеко за городом, и мыши у нас были каждый день в достаточном количестве. Первую неделю я давал ему их в разорванном виде, а потом он сам начал их потихоньку свежевать и разбирать на кусочки.
Дней через десять он начал выпрыгивать из гнезда и бегать по балкону. Смешно бегал. Как-то голенасто и по-куриному… И было ощущение, что он стесняется, когда смотришь на его перебежки. И при свидетелях бегать не любил. Но кто он? Как называется – я определить не мог. Подорлик? Коршун? Канюк? Для двух последних он был крупноват…
К этому времени у него уже неплохо пробилось перо. Но птенцовый окрас многих хищных птиц почти одинаков! А, не важно… Это просто Коршик. Мой Коршик. Придет время – узнаем.
Он бегал по балкону, смешной, неуклюжий, трогательный. Пищал своим ребенковым птичьим криком. Нет. Не от тоски или еще чего. Он так с миром разговаривал. А я с ним разговаривал. Ласково дразнил, и обзывал Пискулькой и Свистюлькой…
Когда маховые перья проросли уже наполовину, он начал тренировать крылья. Встанет посреди балкона, чтоб стены не мешали, и быстро-быстро машет крыльями… Ножками подпрыгивает, пытается оторваться от пола.
Потом у него начало получаться. И он уже знал, как махать, чтобы просто размять крылья, а как для того, что бы взлететь.
У нас было не так много времени.
И нам нужно было успеть научиться охотиться.
Сначала, я приносил ему с лугов кузнечиков. Он их очень любил. Высыпал из пакета полсотни кузнечиков на балконный пол, и Коршик, забыв про то, как смешно он бегает, носился за ними по балкону как ребенок.
Потом начал приносить ему живых мышей и ящериц. Тут уже в игру вступала Судьба.
Дело в том, что жили мы на первом этаже, и в балконном полу были дырки. Если Коршику не удавалось быстро поймать мышь, она в дыру убегала и начинала новую жизнь где-то под нашим балконом или неподалеку. Так же и ящерицы. Они тоже могли быть пойманы, а могли и сбежать.
Собственно, речь не об этом.
Очень скоро, я начал улавливать от Коршика какую-то странную, пугающую, не птичью доверчивость. Я был для него папой и мамой. Он заглядывал мне в лицо, смотрел своими детскими птичьими глазами, как бы спрашивая:
- Пап, нормально я умею кузнечиков ловить? Ты же видел?
- Конечно, видел!!! Умничка! Замечательно ты их ловишь!
Ящериц мы уже ловили неплохо, с мышами тоже получалось нормально.
Когда перья еще полностью не сменили пух, стало ясно. Мой Коршик – Канюк. Сарыч. Ну и великолепно! Тут у нас в полях, лесах, лугах его родственников много есть, и когда ему придет время начинать самостоятельную жизнь, у него будет много друзей.
Где-то так оно и получилось.
Июнь сменился июлем. Коршик жил на балконе. Балкон всегда был распахнут, и можно было прямо с балкона лететь в старый, тенистый парк. На большие, густые клены. Но Коршик не спешил. Тянул, продлял, растягивал свое детство.
Я сам посадил его на раму открытого балкона. Ему нравилось смотреть на то, что за окном. Там было лето, трава, деревья, небо… А потом я оторвал его от рамы и бросил вперед. Коршик встал на крыло и, взяв вверх, уселся на старый клен. Немного посидел, заволновался и вернулся к себе. На балкон, в любимый угол. Маленький еще. А тут его папа…
На следующий день он сам вылетел. Долго обживал ветки на клене, мостился, устраивался. А вечером вернулся ночевать домой. К себе, в своё балкон-гнездышко.
Потом, он начал вылетать с самого утра и на весь день. В кроны деревьев. Нравилось ему там. Но ночевать и кушать прилетал домой.
Как-то поздно вечером, зашел сосед.
- А твой орел дома?
- Нету. А что?
- В цирк твоего орла отдали! В цирке он!
- Как?
И сосед рассказал. Мой Коршик случайно перепутал балконы. И влетел в другую квартиру. Переполошил и напугал хозяев. Его поймали, замотали в одеяло и стали звонить в милицию, в пожарную, скорую помощь, в МЧС… Все эти замечательные службы ни чем помочь не смогли. И кто-то в частном порядке посоветовал отвезти птицу в проезжий, бродячий цирк, который остановился у нас в городе. Мужчина и отвез моего Коршика в этот цирк.
- Где этот мужик???
- Во дворе. С нашими мужиками пиво пьет.
Я на улицу. За мужика. В машину и в цирк. Коршика отдали сразу, без разговоров.
Привез домой. Посадил на балкон. Коршик то ли устал, то ли перенервничал… Но забрался в угол и уснул.
А утром, я не знал, что мне делать и закрыл балкон. Увозить в луга-поля-леса еще рано. А здесь… здесь больше нельзя. Здесь город.
Но когда начался день и Коршик стал пробовать, как обычно, полететь на деревья, а тут стекло… балкон закрыт. Он не понимает и просится. Хочет на деревья. Я не смог на это смотреть и открыл окна. Коршик вылетел.
День он провел на деревьях. Ночевать на балкон не вернулся. Ночевал в кроне большого, старого клена. Рядом с балконом. Утром я забрал его, что бы покормить и опять выпустил.
Еще два дня он жил в деревьях и на крыше дома.
И пришло время Коршику, начинать свою самостоятельную, взрослую жизнь. Мы отвезли его за 12 километров за город. В хорошее место. Там встречаются-сходятся луга, поля, лес и овраги… И там поляна со Старой Сосной.
В машине он переволновался, и долго не мог успокоиться. Сидел в траве и пищал. Как ребенок. Да собственно, он и был ребенок. Неделя как летать научился….
Я с ним прощался час или два. Не помню. Посадил его на нижний сук Старой Сосны и уехал. Уезжать было трудно. Как-то слишком все смешалось, сложно и больно. Вроде как все сделал правильно, а внутри что-то скулило и выло. Что-то разрывалось и не соглашалось.
На следующий день я приехал и стал звать. Звал долго. Коршик не прилетел.
Не прилетел он и на следующий день. Мне жутко хотелось его увидеть. Погладить его по спине. Хотя бы один раз, и всё. Больше не надо. Раз погладить, потрогать и все. И я попросил Лес помочь.
На третий день Коршик прилетел. Но на руки не пошел. Недолго посидел на березе и скрылся в лесу.
На четвертый – он отозвался издалека, но сразу. И прилетел быстро. Сел не высоко надо мной, смотрит вниз, плачет как ребенок. Я достал гостинцы, показываю… он спланировал на руку, взял гостинец, и тут же, рядом, на земле, принялся есть. Ел очень жадно, торопливо, голодно.
У него был поврежден левый глаз. И это не позволяло успешно охотиться. Вот он и изголодался…. А глаз ему повредили вОроны. Это их была территория. И теперь они выгоняют Коршика отсюда. А Коршик не уступает. Раз батяня его тут поселил, значит тут его место. И он ни куда отсюда не уйдет.
Коршик ел, а я его охранял. Потом, мы разговаривали, баловались, играли, и нам было хорошо.
Я стал приезжать каждый день. И каждый день, Коршик прилетал на зов. Мы кушали, болтали. Это было наше время. Лучшее время. Я вкопал под Старой Сосной тазик, и привозил туда воду. Коршик купался в тазике с большим удовольствием. Это стало частью ритуала наших встреч.
Но мне нельзя было приезжать каждый день. Надо было начинать отлучать, отучать Коршика от себя.
И я начал приезжать через день. Приезжаю. Зову. Откуда-то из-за очень дальнего леса, или из-за облаков, которых не видно, отзывается. Кричит, спешит… «Я тут!!!! Тут я!!! Лечу, подожди, я уже, подлетаю!» И из-за туч, или из-за дальнего леса, с лугов, полей или еще откуда-то появляется темная точка. Быстро растет, приближается, мгновение, и Коршик с криком, писком, свистом уже ловит равновесие, усаживаясь на плече.
Я помню этот ветер по лицу от его крыльев.
Мы садились под Старой Сосной и сидели там. Коршик очень хотел, что бы я с ним полетал. Он по-всякому уговаривал, тащил меня в небо. Ему очень хотелось полетать именно со мной. Он не понимал, что я летать не умею.
Потом, я начал приезжать через два дня на третий. Мне нужно было отучать его от себя. Корш всегда был разный. Иногда, растрепанный, одинокий малыш-ребенок, иногда, совершенная стальная птица, волею судеб встретившаяся с человеком. Это был стремительный, точный и самодостаточный хищник… и мой ребенок. Птенчик Коршик.
Я никак не мог привыкнуть к его разнообразию. Всякий раз, приезжая, я не знал, кого встречу сегодня. Но всегда, это был мой Корш.
Середина августа прошла. Мне нужно было уезжать на два месяца в Карелию, в лес. И я должен был оставить здесь Коршика одного.
Наша последняя встреча.
Мы купались. Немножко кушали. Было ощущение, что Корш уже знает, что летать я не умею. И уже не тащил меня в небо. Он чуял мое настроение, и все было как-то медленно и больно. Мы провели около двух часов вместе. Когда пришло время уезжать, Корш сидел невысоко, на уровне моего лица, на суку Старой Сосны.
- Мне пора, Коршик. Я поехал.
Корш повернулся, и я понял. Он знает, что я уезжаю надолго. И что что-то заканчивается. Я сел в машину и поехал. Впервые за все время наших встреч, Корш полетел за машиной. Низко. Тихо. Рядом. Стекло было опущено и я всё видел.
Корш проводил меня и ушел в небо.
Я уехал в Карелию.
В Карелии, я вспоминал о нем каждый день. Местные Канюки, похоже, знали нашу историю и относились ко мне как-то по особому. Они рассматривали меня как никогда раньше.
Через два месяца я вернулся. Вечером приехал, а утром уже был на поляне. Звал Коршика. Он прилетел. Уселся на высокой осине, сидит.
Я метался под деревом, уговаривал, просил, упрашивал…. Корш не спустился на землю.
А снялся, и тихо поплыл над поляной.
-Коршик!!! Коршик!!! Иди сюда, хороший!!
От моего вскрика, его качнуло как от выстрела, он развернулся, сделал еще круг и ушел за лес.
В течение двух месяцев я приезжал к нему каждый день. Звал. Просил. Уговаривал.
Корш не простил.
Однажды мне показалось, что простил. Он прилетел, сел неподалеку, невысоко на березу. Я стал тихонько подходить. Вижу – волнуется. Но не улетает. Чую, если подойду ближе – улетит. Остановился. Корш немного понервничал, спланировал на землю. Сначала сделал вид, что кого-то там ловит. Потом перестал. Сел и смотрит на меня. А у меня внутри всё в клочья и давно.
- Коршик… Коршик… - зову, а подходить боюсь. Улетит.
И показалось, что он мне говорит:
- Ты же хотел, что бы я стал самодостаточной, сильной, дикой птицей? Ты же хотел? Вот я и стал ею.
А что я ему скажу? Что да, но я очень хочу его погладить? Да, хотел. Но тогда я сам ничего не понимал. И сейчас не понимаю. Всё не так как мне казалось тогда и полная ерунда, что я тогда думал!!!
Не важно, чего я хотел когда-то. Сейчас я хотел, что бы мы дружили. Что бы он прилетал на зов и был рядом. И что бы я мог погладить его по спине. Потаскать за клюв, почесать ему пузо или схватить за лапу. Ему когда-то очень нравились наши игры. Но больше всего он хотел, что бы я с ним летал.
Эта встреча была тяжелее, чем последняя, перед поездкой в Карелию. Я понял, что это все. Наши Миры разошлись. Встретившись на время… так странно, глубоко и почему-то очень больно…
---------------------------
ПС. Как потом выяснилось, мой Коршик оказался девочкой. Через год она нашла себе пару, и они вдвоем родили и вырастили трех прекрасных деток. А 31 декабря местные охотники ее убили. Убили и бросили возле дороги. Недалеко от Старой Сосны.
(на фото - мой Коршик)
http://my.mail.ru/mail/filenss/photo?album_id=2241 альбом с фотографиями.