Прошло совсем немного времени, и НИИ, куда меня направили работать, стал для меня родным домом. Сравнивать его достоинства и недостатки было не с чем, других мест работы в моей жизни еще не было. Работа не тяготила, ибо я пришла как раз в тот период, когда ее, как таковой, в нашей лаборатории не было. Предыдущая тема уже была закончена и успешно сдана, а новой наше руководство еще не подыскало. Этот факт тщательно скрывался от наших коллег из других лабораторий, которые, очень может быть, создавали аналогичное впечатление своей занятости перед нами. Скрывать отсутствие работы было необходимо, чтобы «не пролететь» с квартальной премией, которая перераспределялась между отделами.
Гриф секретности наших разработок оказывал коллективу несомненную услугу – он прикрывал от посторонних глаз не только тему работы, но и наше временное безделье. Начальник лаборатории и его правая рука – парторг, то и дело затыкали рот Рабиновичу, большому любителю задавать вслух риторические вопросы типа: «Чем мне сегодня заняться?».
Чтобы не скучать, все занимались общественной работой. Мне, как комсомолке, поручили возглавить Совет Молодых Специалистов (СМС) отдела. Секретарь комсомольского бюро нашел в моем лице исполнительного и ответственного человека, который в ответ на его поручения не роптал, как некоторые, и не ссылался на трудности совмещения общественного с производственным. В результате уже со следующего отчетного периода я стала Председателем СМС всего СКБ и автоматически вошла в состав комсомольского бюро СКБ. Жизнь стала веселее и разнообразнее.
В бюро входило 9 комсомольцев - инженеров из разных отделов, все примерно моего возраста. Эти ребята существенно расширили мой обычный круг общения –непосредственные коллеги в своем большинстве относились к другому поколению. Состав нашего первого комсомольского бюро до сих пор помнится поименно – первые впечатления всегда самые яркие и остаются надолго. У каждого из нас, помимо представительства от своего отдела, было свое, особое общественное поручение.
Сергей отвечал за идеологию. Что именно он тогда делал – я сейчас уже не помню, но точно знаю – он за нее ОТВЕЧАЛ. Володе поручили спорт – он организовывал и отчитывался за сдачу норм ГТО среди молодежи, за спортивные слеты и лыжные вылазки. Валера возглавлял работу «Комсомольского прожектора» – отлавливал опаздывающих на работу и вывешивал их фотографии на особо отведенной доске. Я в своем Совете Молодых Специалистов организовывала проведение технических семинаров и отвечала за сообщения молодых инженеров на научных конференциях – все эти выступления в добровольно-принудительном порядке происходили в рабочее время, естественно - внутри нашего института, самые интересные из них даже печатались в институтском сборнике и для аспирантов считались «печатным» трудом. Нина организовывала досуг коллектива проведением разных культурных мероприятий. Валя доносила до нас нужды и чаяния рабочей молодежи из цеха, где занимались монтажом печатных плат. Люда вела производственный сектор, ее заботой была организация соцсоревнований между молодежными коллективами. Игорь координировал деятельность инженеров с нашими заказчиками - военпредами. Секретарь комсомольского бюро всей этой кухней руководил и за нее отчитывался.
Почему к этой и так проводимой администрацией работе в обязательном порядке подключался еще и представитель от тех, кому нет 28, не совсем понятно. Видимо, таким образом в общее дело строительства коммунизма вовлекались разные возрастные группы трудового коллектива – и зеленая, пока еще бесшабашная молодежь - комсомол, и крепкие, проверенные временем старики - компартия, и все вместе поголовно - профсоюз. У каждого такого сообщества было свое бюро, аналогичное описанному, и свои выбранные лица, ответственные за все те же вышеперечисленные направления работы. В итоге, все в нашем НИИ не только делали то, за что получали свою заработную плату, но и занимались чем-то общественно полезным. Людей, не имеющих никаких нагрузок, практически не было.
В общественную работу я быстро втянулась – лучше она, чем сидеть за столом и шелестеть никому ненужными документами. Мое первое публичное выступление на отчетно-выборном собрании с докладом о работе СМС прошло успешно – куда девались моя вечная стеснительность и страх перед аудиторией? Привычными и приятными стали постоянные сборы нашего комсомольского бюро. А вскоре произошла и первая стычка с нашей родной партией. Наш комсомольский секретарь Саша задумал провести в СКБ анкетирование всех наших молодых специалистов со смелыми по тем временам вопросами, типа: «Как ты оцениваешь свою производственную деятельность в СКБ?» «Хочешь ли уволиться после трех лет работы?» «Какова твоя загруженность на рабочем месте?» «Растешь ли как инженер? как специалист?» ну, и тому подобное.
Анкеты были анонимные, но сводные данные по ним с указанием процента ответивших на каждый из вопросов мы с Сашей простодушно вывесили на доске СМС для всеобщего обозрения. Статистика оказалась ужасающей. Почти все говорили о своем нежелании работать в СКБ, о своей полной незагруженности и дисквалификации, о неудовлетворенности своей работой. Провисели наши итоги на доске недолго. Кто бы знал, что кто-то прочитывает наши объявления.
Николай Николаевич - парторг СКБ, тощий и вредный тип с ледяными глазами и железной хваткой, много лет возглавляющий данную парторганизацию и благодаря ей занимающий хорошо оплачиваемую инженерную должность, схватился за голову. Бумагу с итогами анкетирования он с доски снял и начал поочередно вызывать нас с Сашей в свой кабинет. Белея от злости, читал нам нотацию о недопустимости нашего поступка, подрывающего ОСНОВЫ (основы чего - он даже не пояснял), и о нашей политической близорукости.
Несмотря на то, что «итоги» провисели на доске недолго, все, кто хотел - их прочли, и мы с Сашей на некоторое время стали живой легендой и примером наивности. К счастью, никаких особых последствий у меня от этого не было, разве что Николай Николаевич положил на меня глаз, как на неблагонадежного товарища.
Самые яркие воспоминания о моей работе оставили выезды на природу. Они стали особенно масштабными после укрупнения нашей организации: наш ВНИИРЭ вошел в объединение сразу с несколькими другими предприятиями города, расположенными в разных его частях, и теперь имел огромную численность. Сотрудником этого великого объединения, естественно, сразу же получившего гордое имя «Ленинец», теперь мог считаться каждый четвертый ленинградский инженер, работающий на ВПК.
В последние теплые дни бабьего лета родная партия организовала на нашем «Ленинце» грандиозный по своей численности комсомольский слет, местом проведения которого избрали берег Череменецкое озера. От нашего СКБ выставили команду из 11 человек, возглавляемую Володей Неминущим. Взяли туда и меня.
Целых три дня мы все жили в лесу в палатках - днем участвовали в спортивных состязаниях, а вечером пели у костра песни, пили водку, курили, шутили и смеялись. Для меня эти вечерние посиделки у костра закончились поцелуями с Игорем в тесной туристской палатке. Ни для него, ни для меня эти забавы не стали проблемой. Игорь был женат, а мне отчитываться было не перед кем. Игорь поднял мне настроение и вдохнул уверенности в моей женской привлекательности. Я не была порочным исключением в общей массе лучших представителей комсомола, делегированного на слет. Подобные маленькие шалости комсомольского актива были нормальными условиями игры в комсомольскую жизнь и любимой забавой всех общественных лидеров середины 70-х годов. С меня потихонечку облетали все мои прежние принципы чистоты и морали, туристская жизнь манила к себе и завораживала романтикой любовных приключений. Со слета наш актив, возвращался в автобусах с песнями под гитару - усталый, но счастливый. Нескончаемая колонна наших автобусов с зажженными фарами протянулись на несколько километров.
Итак, несмотря на то, что наша лаборатория почти год сидела практически без работы, моя жизнь в СКБ била ключом. В рабочее время я посещала организованные на предприятии курсы по АЛГОЛу, а затем - ФОРТРАНу (по самым в то время ходовым и нужным языкам программирования) и успешно сдавала по ним экзамены с получением удостоверения. Один раз в неделю почти весь коллектив лаборатории посещал Эрмитаж: - мы приобрели абонемент по мировой художественной культуре, благодаря которому вечером, после закрытия музея, с восторгом слушали лекции экскурсовода в пустых и таинственных залах Эрмитажа. Дважды в неделю я ходила на философские курсы от нашей работы, читавшиеся в подвале какого-то дома: так я готовилась к сдаче кандидатского минимума по философии. Шесть раз в году в приятной компании наших комсомольцев я патрулировала по улицам своего района в качестве члена добровольной народной дружины (ДНД): таким образом, я не только занималась общественно-полезной деятельностью, но и зарабатывала себе отгулы к отпуску. В рабочее время, если создавалась благоприятная обстановка (а она создавалась!), я осваивала технику вязания на двух спицах – по книгам и по подсказкам наших дам. Благодаря их урокам, в моем гардеробе появилось множество теплых шерстяных вещей ручной работы.
Родной профсоюз приятно разнообразил жизнь нашего НИИ короткими автобусными или теплоходными путевками. Я с большим удовольствием съездила по нескольким маршрутам. Дальние поездки на автобусе с экскурсоводом я вообще обожаю: один только вид дороги из окна туристского автобуса поднимает мне настроение.
Самым памятным стало путешествие на теплоходе на Валаам с заходом в Кижи. Почти все деревянные церкви Кижей тогда находились в строительных лесах - шла их реставрация, они не произвели на меня особого впечатления, а вот Валаам понравился очень. Его живописные берега, сложенные из базальтовых глыб, пронизанных корнями громадных сосен, до сих пор не выходят из памяти. Остров сложен их этих глыб, на нем прежде почти ничего не росло. Вся почва привезена на остров на баржах монахами, невероятное трудолюбие которых преобразило эти голые камни, где ныне есть прекрасные сады. Монахи некогда собирали в них неплохие урожаи, они же посадили все красивейшие растения - деревья, кустарники и травы, и много веков оберегали их от бездумного уничтожения. Храмы и скиты Валаама тогда еще находились в полном запустении, экскурсоводы мало о них рассказывали, делая упор не на монастырь, а на художников Левитана, Куинджи и Шишкина, посещавших эти края и запечатлевших их природу в своих известных пейзажах.
Наиболее значимым и полезным для общества занятием наших инженеров были обязательные поездки на овощную базу. Два, а иногда и три выезда в месяц для каждого члена коллектива считались обязательной трудовой повинностью. Исполнять ее по своему здоровью или возрасту могли не все, но предписание выдавалось на всю численность. Выручали более молодые и крепкие. С учетом того, что в нашей комнате я была самой молодой и здоровой, без меня ни одна такая поездка не обходилась. Выезды в совхоз на уборку урожая мне даже нравились: свежий воздух, физический труд вперемежку с веселыми перекурами прямо на поле, где завязывались интересные разговоры под «хрумканье» свежих овощей, которые мы собирали в корзины. Такие поездки сплачивали молодой коллектив, завязывали более тесные отношения.
Поездки на овощебазы не нравились никому: складские работники загоняли нас в темное, сырое помещение с бетонным полом, где по несколько часов мы перебирали и укладывали в ящики овощи - картошку, лук или свеклу, изредка, как подарок судьбы – подгнивающие помидоры. Сейчас, когда подобные вещи уже не практикуются, эти работы вспоминаются мне с удовольствием, но тогда они вечно служили предметом споров и склок между нашими немолодыми ведущими инженерами и кандидатами технических наук – для овощебазы все были равны, невзирая на научные регалии.
Грязью засохшею куртки исчерчены,
Ставят поддон итээры доверчиво.
Запах щекочет им ноздри и нервы:
Лука разгрузку ведут инженеры!
Там – автокары развозят контейнеры.
«Эй, берегись! Ты оглох там, наверное?!»
Пишут наряды, кидают приказы
В модных нарядах работницы базы.
Цвет их лица и здоров и пленителен, -
Фрукты для кожи зимою целительны,
Лаком покрыты их пальчики нежные,
Им не грозит переборка небрежная.
В девушках нету в НИИ-шников веры:
«И неумехи же, все инженеры!!»