"Вот дал же Бог такое тело..." Она еще раз окинула взглядом получившийся рисунок, удовлетворенно хмыкнула и сказала:
- Сергей, одевайтесь. Я закончила! Спасибо! - и стала придирчиво вглядываться в получившееся изображение,на всякий случай ища в нем изъяны. Но их не было, и она радостно открепила лист от мольберта. Уже заканчивая укладывать рисунок в пухлую папку с другими дипломными работами, она подняла глаза и увидела, что натурщик Сергей по-прежнему роскошно раздет, разве что поменял позу и теперь сидит в вполоборота к ней, внимательно наблюдая за ее действиями. Рита улыбнулась ему и снова сказала:
-Я закончила! Сергей, вы можете быть свободны. Завтра я вам позвоню насчет дальнейших занятий.
После этой фразы Сергей встал с постамента, на котором он изображал Апполона, будучи одет только в лавровый венок и высокозаплетенные на ногах греческие сандалии.
Рита, в который раз, мысленно охнула от восхищения, и в голове ее быстро пролетели строчки, которые она потом вставит в стихотворение: "Юный Бог, спустившийся с Олимпа, вся античность - в развороте плеч...". А Сергей направился в ее сторону, не смущаясь своей наготы. Да и негоже смущаться тому, кто работает натурщиком в художественном училище. Рита смогла увидеть его ближе, чем обычно. Ракурс был новый, позволяющий оценить не только развитую мускулатуру и гордую посадку кудрявой головы, но и игру света и тени в подключичной впадине,и длину аристократичных фаланг пальцев на руках, и суховатые бедра. Под натянутой смуглой кожей замысловатым плетением, чуть бликуя синеватым оттенком, протекали вены-реки. А россыпь родинок над его правым соском напоминала формой ковш Большой Медведицы. Рита отметила про себя, что надо будет это обязательно написать...Она потом придумает, куда это вставить. Потом, потому что сейчас Сергей подошел почти вплотную к ней и навис над ее хрупкой фигурой. От него шел жар. Сначала Рита подумала, что ей показалось. Но, подняв голову, она увидела в глазах Сергея красный блеск, заметила хрипящее дыхание и поняла, что жар ни что иное, как температура. На автомате она подняла руку и приложила ладонь ко лбу Сергея. Заложенный во всех женщинах Земли материнский инстинкт с невероятной точностью определил, что "где-то 38".
- Маргарита Васильевна, пожалуйста, у вас аспирин есть? Голова болит ужасно.
Убрав ладонь с его лба и отпрянув на два шага назад, Рита спросила:
- Почему именно аспирин? Хотя температура у вас высокая, однозначно. А Вы тут голый расхаживаете...
Они одновременно рассмеялись двусмысленности этой фразы применительно к ситуации. Смех снял непонятное напряжение у обоих. Рита передала Сергею одну из тканей, используемых для драпировки натурщиков и велела ему накинуть ее на себя, пока она найдет таблетки в сумке.
Сумка была в смежном кабинетике, где она обычно раздевалась и имела небольшой стол для изучения работ студентов.
Аспирина не было. Зато нашлось пару леденцов от кашля и пакетик разрекламированного антипростудного средства, снимающего все симптомы одним махом. Так обещали в рекламе. На деле же после него очень хотелось спать.
Лекарства надо было пить, предварительно растворив в горячей воде. Пришлось ставить чайник, искать кружку, отмывать ее от коричневатых чайных разводов под ледяной водой в туалете. На это ушло еще целых полчаса. Когда она вручала кружку со спасительной жидкостью Сергею, то почувствовала, как заледенели его руки.
- Да вы же околели совсем! Одевайтесь скорее! - и она легонько прикоснулась к его плечу, как бы подталкивая в сторону выхода. Сергей пил из ее кружки, и смешно складывал губы трубочкой, дуя на обжигающий напиток. Неуловимое детство промелькнуло в его лице, он показался ей так похожим на..., и Рита подумала, что он тоже был маленьким, таким, как когда-то и ее ...Павлик, в прошлой жизни До... Она привычно замерла, пережидая когда боль, поднятая из глубины души от воспоминания этого имени, снова вернется на место. На это ушла минута, за которую Сергей успел допить лекарство. Он вернул ей кружку и вышел из класса. Синяя рельефная ткань величественным шлейфом поползла за ним следом и эта картинка еще раз напомнила Рите фразу про юного Бога.
Рита стала собираться. Церемония сборов была краткой. Алый шарф, короткая дубленка, высокие сапоги. Она всегда любила хорошо одеваться. Даже после смерти Павлика она не смогла заставить себя перестать любить яркие цвета и модные силуэты в одежде. Привычный взгляд в зеркало, в котором как и всегда отразилась женщина без возраста. Тонковатые губы, остренький носик, тщательно закрашенная седина. Добавляем очки и перчатки. Все! Готова на выход.
Ключи от машины с тяжелым позолоченным брелоком в виде Эйфелевой башни выскользнули из лайки перчатки и шумно упали на пол. Звон побрякушки снова вызвал из памяти непрошеные воспоминания: покадрово всплыли чужие и манерные улицы, Павлик, целующий ей руку,смешанный с воем звон, смятая, будто сделана из бумаги дверь автомобиля... Ее передернуло.
Она хотела нагнуться за упавшими ключами, но ее опередил Сергей. Уже одетый. Он поднял ключи и передал ей в руки. На широких плечах куцым "перденчиком" смотрелся пиджак без подкладки с закатанными до локтей рукавами. Вездесущие джинсы и белые кроссовки довершали ансамбль. Все вместе выглядело хорошо, но не по-зимнему. Из утеплительной атрибутики был шарф, вернее - шарфик. Иначе эту полосатую селедку Рита бы не назвала. И все! Ни куртки, ни дубленки. Только пиджак на голое тело и селедочный шарфик на античной шее.
- Вы так ходите по улице? - недоуменно спросила Рита.
Сергей замялся, закашлялся и как-то в сторону ответил:
- Да нет, конечно. Просто мы сегодня задержались с Вами. И мои вещи уехали вместе с моими друзьями в сторону Подольстка. И приедут только завтра.
- И как же Вы теперь? - спросила Рита, понимая, что это из-за ее просьбы задержаться на завершение рисунка, парень остался практически голый и с необходимостью топать по 15-градусному морозу, с высокой температурой.
- Да ведь и портмоне тоже в дубленке осталось - растерянно сказал Сергей.
Рита еще раз посмотрела на него и решительно сказала:
- Давайте я Вас подвезу, я же на машине. Вам куда надо добираться?
- Маргарита Васильевна, мне неловко. Я далеко живу, в том самом Подольске! Туда в одну сторону час пилить. Тем более по такому снегу...
Рита посмотрела на Сергея, некстати промелькнула его неуловимая похожесть с лицом Павлика, и она решила, что нет ничего предосудительного в том, что она приютит заболевшего парня на ночь у себя. Размер квартиры позволял разместить хоть 10 таких парней без ущемления ее личного пространства.
-Знаете, Сергей, раз уж так все складывается и, отчасти, по моей вине, давайте вы у меня переночуете. Завтра утром я вас сюда снова доставлю. А друзья к тому времени все вам уже привезут. Вы же больны! Куда вы сейчас в таком состоянии?!
Сергей снова замялся, но под напором обстоятельств вынужден был согласиться.
Они быстро погрузились в машину. Пока Рита соскребала с лобового стекла намерзший снег, она обдумывала, чем накормить парня. С тех пор, как трагично разрушилась ее семья, она практически не готовила дома. Не для кого было. Максимум, из чего состояли ее приготовления на современной, но запущенной кухне, это горячие бутерброды и овсяная каша, которую она ела на завтрак. "Придется заказать еду на дом, или заехать в супермаркет по дороге" - подумала Рита, уже складывая щетку в карман сиденья.
Прогретая машина мягко урчала, мурлыкало радио. Рита посмотрела на Сергея и обнаружила, что парень спит, откинув голову на подголовник. Селедочный шарф сполз, обнажив красивого рисунка кадык, обветренные от жара губы приоткрыты, и тонкой белой полоской посверкивают ровные зубы. Красотой Бог его наградил сполна, выдав ровно столько, сколько нужно для того, чтобы глядя на него у сотен женщин перехватывало дыхание. А он спит в ее машине! ...Рита отогнала от себя ненужные мысли и тронулась с места.
До дома она доехала всего за полчаса, несмотря на снегопад и гололед. Сергей не сразу проснулся, а когда открыл глаза, то выглядел абсолютно больным. Уже поднявшись в свою квартиру, Рита вспомнила, что так и не заехала в магазин. Кроме того, помимо продуктов, скорее всего, нужны будут лекарства. Необходимость заботиться о ком-то, почти забытая ею, расставляла приоритеты. Она разместила Сергея в кабинете,на раскидистом в своей кожаной уютности диване, выдав большое одеяло и подушку. И отправилась в магазин, благо тот находился всего в паре минут ходьбы от дома.
Уже на кассе, она рассматривала свои покупки и думала, что почти пять лет не покупала такого огромного количества еды. А терминал все пикал и пикал занудной трелью. Бумажный пакет с покупками приятно оттягивал руку.
В аптеке она тоже дала волю фантазии и набрала кучу нужных и ненужных лекарств на радость скучающей провизорше.
Зайдя в квартиру, она поймала себя на мысли, что с нетерпением хочет начать готовить. И что находит удовольствие в раскладывании покупок по пустующему холодильнику. И что едва не бегом несет в кабинет все те лекарства, которые необходимо дать Сергею.
Он спал на диване, так по-детски подложив руку под щеку. Но щеки были ярко-красные и дыхание у него было тяжелое и хриплое. Рита положила ладонь на его лоб и поняла, что температура стала выше. Она потрясла Сергея за плечо. Он открыл глаза. Посмотрел на нее мутным взглядом. Послушно выпил все, что она ему велела, и поднял руку, чтобы поставить градусник. Результат - 39...Рита побежала в ванну и через минуту уже обтирала высокий лоб прохладным влажным полотенцем. Она присела рядом с ним на край дивана, чтобы было удобнее это делать. Минут через сорок температура стала падать. Яркий румянец на его щеках стал бледнеть, его перестало бить мелкой дрожью и он перевернулся на спину. Рита провела ладонью по его щеке. Щека была слегка колючей...Забытые ощущения прикосновения к мужскому телу всколыхнули внутри Риты тяжелую мутную волну. Она хотела встать и уйти, но не смогла справится с собой. И снова погладила Сергея, наверное чуть более ощутимо. Потому что он открыл глаза, прижал ее руку своей ладонью. Он потянул ее на себя, она не смогла удержаться на узком краю. И легла на него всей грудью. Они смотрели друг другу в глаза, не решаясь сделать какое-нибудь движение. Она не выдержала и первая прикрыла веки.
Его губы были сухими и горячими, обветренными болезнью, и даже слегка растрескавшимися. Он едва касался ими ее лица. Но поцелуи из целомудренно-нежных постепенно становились яростно-требовательными, солено-хмельными, уводящими сознание в тугую темноту страсти. Его горячее тело манило к себе, притягивало и обжигало. Она открыла глаза, увидела кудрявую голову, совершенный в свое полноте рисунок рта, атлетические плечи под пиджаком на голое тело...и отказалась от права выбора, закрыв глаза и приникнув губами к его, обрамленному Большой Медведицей, соску.
...Под самое утро, лежа под его тяжелеющей рукой, она пыталась собрать ускользающие мысли и хотела заставить себя испытать привычное чувство вины. Но не смогла. Мысли тонкой полоской света из кухни утекали в сторону, унося с собой страхи и боль. И за спиной не было пустоты. За спиной был юный Бог, спустившийся с Олимпа...Он шевельнул пальцами, сжимая сосок ее груди, и с этим сладким чувством принадлежности она провалилась в манящий бархатностью сон.
...Рита открыла глаза и поняла, что, по-прежнему, лежит с ним рядом на диване в кабинете, укрытая его рукой. Она осторожно подняла эту руку и выскользнула практически на пол, чтобы не разбудить его. Стала собирать разбросанную одежду, невольно вспоминая все подробности прошедшей ночи. Подробности заставляли смущенно улыбаться самой себе. Потом она готовила завтрак, хлопоча, как заправская хозяйка. Потом она тщательно наносила макияж и выбирала одежду, в которой он ее должен увидеть. И никак не могла выбрать между расшитым павлинами темно-зеленом кимоно и белой рубашкой мужского кроя и строгой черной облегающей юбкой. Остановилась на рубашке и юбке, добавив к ним жемчужные бусы и такие же серьги, освещающие ее лицо. Потом она принесла ему завтрак в кабинет на большом и тяжелом серебряном подносе, и, наслаждаясь видом его неприкрытой одеялом мускулистой груди, позвякивала ложечкой в бокале, чтобы он проснулся от этого звука. Он и в самом деле проснулся, потягиваясь всем телом. Увидел ее. Смущенно прикрылся до самого подбородка краем одеяла и сказал:
- Доброе утро, Маргарита Васильевна! Спасибо Вам, если бы не Вы, я бы, наверное, свалился бы где-нибудь. Вчера так плохо было, я как тут у вас лег, так вырубился напрочь.
...Рита едва удержала в руках тяжелый поднос. Она отвернулась от Сергея, пытаясь контролировать выражение своего лица, и стала нарочито шумно и суетливо расставлять с подноса на небольшой письменный стол принесенную еду . Несколько секунд дали ей возможность выдохнуть и снова вдохнуть, чтобы произнести ровным и приветливым голосом:
- Доброе утро, Сергей. Сейчас вам лучше? - но не удержалась и добавила: - Как вы спали?
Он не заметил надежды, прозвучавшей в её голосе и радостно сообщил:
-Да как убитый! Свалился тут у вас и вырубился. Сначала сны всякие снились, а потом вообще провал. Видимо лекарства, которые вы мне дали, подействовали. А это - мне? - он показал в сторону накрытого письменного стола.
-Да, завтракайте и одевайтесь. Мне пора на работу.- И она стремительно вышла из кабинета.
В воздухе витал аромат кофе и поджаренного хлеба. Рита всегда любила эти запахи. Но сейчас они вызвали у нее странный спазм в горле. Она часто задышала носом, пытаясь унять поднимающийся к горлу тошнотворный ком. Потом сняла серьги и бусы и аккуратно сложила их в зеленого бархата коробочку с тонкой золотой лентой посередине. А саму коробочку резким движением засунула в самый дальний угол ящика, в котором лежали все ее настоящие и не настоящие украшения.
Они распрощались с Сергеем уже внутри учебного корпуса. Она передала ему все остатки лекарств и напомнила, что если он будет себя хорошо чувствовать, то она ждет его сегодня в своем классе в 17.30. Будут второкурсники. Тема та же - античные боги. Он заверил ее, что обязательно будет, потому что чувствует себя так же хорошо, как античный Бог. Одарив ее белозубой улыбкой, он ушел от нее, расправляя шарф-селедку.
...Ее везли в родильный зал на холодной и скрипящей на поворотах медицинской каталке, а она в секундных перерывах между схватками, все повторяла про себя строчки из так и не опубликованного ею стихотворения: "Юный бог, спустившийся с Олимпа".
Услышав долгожданный плач малыша, Рита расслабленно выдохнула, открыла глаза, и, принимая на опавший живот измазанное в крови, ладное тельце, ответила акушерке, настойчиво спрашивающей как она назовет мальчика:
- Пусть будет Сережей...Сергей Сергеевичем.