(фото из интернета)
Я, ДЕД ЕГОР И СТАДО
Шёл второй год Великой Отечественной, мне 12 лет.
Жить вынужден был в деревне Сеславинские
Выселки (колхоз Воля Ильича), Тамбовской области,
у бабушки с дедушкой по материнской линии.
Во время войны была большая нехватка рабочих
рук, поэтому работать приходилось буквально
всем от мала до велика. Мне, двенадцатилетнему
пареньку, выпало на долю пасти контрактованных
у колхозников телят. После отёла коров телят у кол-
хозников отбирали, формировали из них стадо, наз-
начали пастуха, пасли их и выращивали для фронта.
Стадо образовалось из 25 двух-трёхмесячных
телят. Пастухом быть обязали меня, а для придания
серьёзности мероприятию соединили стадо моих
телят с отарой из пяти десятков колхозных овец,
пасти которых назначили 60-летнего деда Егора.
Таким образом образовалось смешанное стадо – 25
телят и 5о овец, под руководством деда Егора и на
побегушках у него я. Почему на побегушках? Рассудили
взрослые так, я всётаки ребёнок, дед Егор солидный
человек, взрослый и стал быть ответственности за
колхозное добро у него больше. А я молоденький,
двенадцатилетний пацанёнок должен был ему помо-
гать, бегать за телятами и овцами, если они куда-то
не туда пошли.
Стадо выгоняли рано-рано утром, как говорили
на селе с петухами. Дед Егор всегда опаздывал и мне
часто приходилось одному выгонять и телят и овец.
А надо сказать за пропавшую скотину мы должны
были отвечать по всей строгости военного времени.
1
Овцы ещё куда ни шло, они гуртом держатся и редко
куда то уходят – у них вожак, главный баран- куда он
туда и овцы. А вот телята, их от дворов взяли и они
часто норовили удрать домой. После пригона на кол-
хозный двор приходилось по всей деревне, по дворам
пропавших телят искать. А не найдёшь – тюрьма.
Так нам говорили. Во время войны всё серьёзно было,
не до шуток. К моему счастью телята всегда находились.
Часто их приводили на колхозный двор сами хозяева
со своих дворов, если телята прибегали домой на хо-
зяйский двор. Ниразу ни один конрактованный телёнок
не пропал, честные тогда люди были.
Выпас был на удалении от деревни, около полутора
километров. Вокруг выгона поля, засеянные и засажен-
ные разными сельхозкультурами – рожью, клеверами,
картошкой, свёклой, просом. Приходилось не мало сил
тратить в течение дня, чтобы не потравить посевы. За
это тоже по головке не погладят. Бывало так набегаеш-
ся сил никаких нет, еле домой приползаешь. Дед то
Егор как пригоним скот на пастбище, сядет на травку
и командует – Ты, сынок, гляди, я то сирна (всё равно)
ничё не вижу. Он полуслепой был, плохо видел, говорят
от какой то болезни. Но сам он рассказывал – порохом
глаза засыпало, пушкарём стал быть служил, воевал.
Где воевал и когда я так и не узнал. А дедушка мой
когда я его об этом спрашивал, улыбался и говорил-
С бабкой своей он на печке воевал.
Дед Егор заядлый курильщик был и хвастался, что
курит только листики махорки-самосада. Щиб покреп-
шай была, объяснял он. Никаких спичек тогда у нас
не было. Их во всей деревне ни у кого не было и печку
хозяйки растапливали от поддерживаемого всю ночь
в русских печах жара или высекали кресалом на спе-
2
циальный шнур с нагаром. Нагар нужен, чтобы искры
от кресала (стальная пластинка и кремень) быстрее
зажигали шнур. Его потом раздували и зажигали что
нибудь сухое – соломку, травку, а затем щепочки, от
которых разжигался и большой огонь в печах.
Дед Егор забывчивый был. Только пригоним стадо
на пастбище выясняется, что дедок табачок забыл. Сы-
нок,- обращается он ко мне, - сбегай скорей в деревню,
бабка моя знает, где я табак держу, мочи нет курить
хочу. Бегу полтора километра туда полтора обратно.
В другой раз кресало своё забыл, опять я бегал. Был бы
я взрослым послал бы его куда подальше, а как я мог
отказать взрослому, да ещё пожилому человеку выпол-
нить его просьбу. Это было просто невозможно с моим
воспитанием уважения к старшим. Вот я и бегал по его
просьбам в деревню и обратно. Нельзя по другому.
Однажды у дедка не сработало кресало, обтёрся
нагар у шнура. Никак дед высечь и зажечь шнур не мог.
Вот он и попросил меня сбегать в деревню прикурить
свёрнутую им большущую цигарку и принести ему её
прикуренную. Ты сынок нет нет да курни её, щоб она
не потухла, - наставлял он меня. Побежал я в деревню.
Надо заметить, что дед Егор и на ноги был слаб, долго
ходить не мог. Так, что так и так мне надо идти. Я за
стадом то погляжу, - успокоил меня дед.
Пришёл я в деревню, в крайней избе сумел разжечь
цигарку и тронулся в обратный путь. Бегу и кажется
мне, что цигарка гаснет, дохнул немножко, вроде раз-
горелась. Опять бегу бегу, снова дыхну разжигаю эту
козью ножку (так дед цигарку называл). И так несколь-
ко раз. Подбегаю к пастбищу, а там рядом в ржаном
поле телята топчатся. Давай их скорей выгонять, Деда
Егора не видать нигде. Пока телят с поля выгнал цигар-
ка почти потухла и маленькая такая стала. Я испугался,
3
что она совсем потухнет, давай её посильней раску-
ривать. Зову деда, его нигде нет. Нашёл в конце кон-
цов – у края ржаного поля лежит отдыхает. Дед Егор,-
говорю стадо разбрелось, что ж не смотришь?
Как ни сматрю, вон ана стад та. Вот и всё, что с него
взять. Отдал ему сгоревшую цигарку он от неё заку-
рил другую. Я йе заранее свернул, чтоб успеть при-
курить,- пояснил он.
А меня начало мутить, вырвало. Голова кружилась.
Мне стало вдруг так плохо, что я не мог на ногах дер-
жаться. Свалился и ничего больше не помнил. Мама
потом рассказывала – стадо разбрелось, телята сами
по хозяйским дворам разошлись. Тебя нигде нет. Дед
Егор сказать ничего не может. Видал его, а где счас ня-
знаю. Мои бабушка и мама пошли на выгон, где мы
пасли скот, искать меня. Дедушку верхом на лошади
привлекли искать меня. Нашли, синее лицо, губы блед-
ные. Это от вынужденного курева. Так сильно на меня
подействовало. Меня привезли домой. Бабушка выха-
живала меня, отпаивая молоком. Оклемался я только
через сутки. Телят по деревне собирала мама. Ни один
не пропал. На следующий день их пасти ходила мама.
Последствий от этого случая не было. Только все
убедились, что от деда Егора толку в пастьбе никакого.
Но всё равно мне пришлось до конца сезона пасти скот
вместе с ним. Мне засчитывали за каждый день 10 соток
трудодня за каждого телёнка, то есть два с половиной
трудодня за каждый день. Дедушке моему за работу
конюхом писали только один трудодень за сутки.
Поэтому перед зимой, где то в ноябре, я получил за
пастьбу телят полтора мешка зерна, а дедушка только
мешок. Он гладил меня по головке и приговаривал,-
Во мать – это он бабушке – глядика больше деда зара-
ботал внучок то.
Рассказ записан на видео. Читает автор Валентин Кашлев. Для просмотра надо левой мышкой залить ссылку, затем кликнуть правой и в открывшемся окне левой мышкой выбрать ПЕРЕЙТИ...
https://youtu.be/p6PRtSZ2iEA
4