Пока живёшь - надо жить!

Фрида Дроздова
                ПОКА ЖИВЁШЬ - НАДО ЖИТЬ!

                Светлой памяти Шлёмы Хаимовича и Евгении Павловны,
                моих   дорогих родителей,
                с  любовью и признательностью посвящаю.

   
   Закончилась война. Страна ликовала и плакала. А у него не было сил для радости и слёз для плача. Его жизнь, казалось, оборвалась там, во рву, где заживо была погребена вся его семья – родители, красавица жена и маленькие сын и дочка.  Он узнал обо всём в ташкентском госпитале, где пролежал почти год после ранения в голову (осколок так и остался сидеть в нём, где-то в области турецкого седла, долго мучая его приступами эпилепсии). После госпиталя его отправили на военный завод в Новосибирск.

   Он жил как заведённый. Отработав смену, выпивал стакан спирта ( благо, что на заводе это не было дефицитом ) и валился спать. Спирт оглушал, не давая снится тем снам, в которых весело смеялись его дети, а улыбающаяся жена наигрывала на пианино вальс Шопена.  Непонятно, как он не спился. Видимо, спирт на тот момент был просто анестезией, не более. Так продолжалось несколько месяцев.
Однажды, товарищ по цеху уговорил его сходить в город, в гости к знакомым. И, неожиданно для себя, он согласился. Там, в коридоре коммунальной квартиры , он и увидел её.

   Ему тогда было 39 лет, но из-за госпитальной худобы и высокого роста он выглядел нескладным. А нездоровый,  зеленоватый цвет лица, тощая шея в вырезе поношенной гимнастёрки, смертельная усталость в глазах делали его ещё старше.
Ей было 26 лет. Она преподавала немецкий язык в мужской школе. Невысокого роста, с чёрными вьющимися волосами , с ясными серо-голубыми глазами и прекрасной фигурой, быстрыми движениями и чистым, глубоким голосом, она показалась ему пришелицей из другого мира.

   Молодая вдова (муж погиб в первый год войны) с маленькой дочкой и старенькой матерью. Её энергия и жизнелюбие не позволили ей замкнуться в своём горе. Спасала и работа. Она любила своих  мальчишек  и они платили ей тем же. Удивительно, но ей удавалось  убедить, что язык надо учить, даже тех,  кто получив похоронку на отца или брата, давясь слезами, кричали ей, что не будут учить этот  «фашистский» язык.
   Так встретились  мои  папа и мама.
   Какая искра проскочила между ними?
   Как сумела эта молодая женщина увидеть в измождённом, болезненного вида человеке того красивого, умного, доброго, надёжного и верного мужчину, рядом с которым она проживёт 21 счастливый год, вплоть до его смерти? И потом 40 лет будет хранить ему верность.  А, главное, как сумела она вдохнуть в него жизнь? И все увидели, какой это жизнелюбивый и улыбчивый человек.
Они родили дочь и сына, да ещё была её дочка. Всех троих они вырастили, дали хорошее  образование.

   Но не всё так просто было в их жизни. Судьба уготовила им ещё одно испытание, как будто ей показалось мало уже пережитого этими людьми.
7 ноября 1946 года у них родился трепетно ожидаемый ребёнок : крепенькая (4950г.!),  огненно-рыжая, веснушчатая, звонкоголосая  девочка. В первое мгновение отец был разочарован. «Девчонка, да ещё и рыжая…»( в семье уже была дочка и папа, конечно, ждал сына. А рыжая…Ведь и он, и мама были черноволосыми, а на мне , видимо, проявились гены предков). Но это была минутная  эмоция. А дальше была лишь радость - есть ребёнок!

   Счастье оказалось очень недолгим. Через 2 недели у девочки случился приступ – она вдруг вся посинела и задышала с трудом. Врачи  сообщили растерянным родителям: «У девочки врождённый порок сердца. С таким заболеванием долго не живут (операции на сердце тогда ещё не делали). Смиритесь и заводите других детей».
  Смириться… Возможно ли это для родителей?! А что перечувствовал мой отец, уже потерявший двух детей! Нет! Смириться они не могли.
  Хотя через 1год 8месяцев у них и родился здоровенький мальчик, черноволосый и зеленоглазый  красавец, борьба за мою жизнь надолго стала для моих родителей самым важным делом.

   Я сама уже бабушка, моих дорогих папы и мамы давно нет рядом. Но, чем дольше я живу, тем больше склоняю голову перед их мудростью и мужеством, перед их настоящей( для нас, а не для себя и своего комфорта!) любовью к нам, детям.
Как организовать жизнь семьи, когда в ней 3 детей, одна из которых смертельно больна( о чём постоянно напоминают врачи при любом обращении к ним)? Чтобы эта беда не сломала жизнь детям, не нависла над семьёй черным облаком, давя и не давая свободно дышать?

   А я, между тем, нормально росла и развивалась. Порок пока не очень давал о себе знать. Как положено, переболевала всеми детскими болезнями. Может  быть, они и протекали тяжелее, чем у здоровых детей. Но врачи, каждый раз предупреждая моих родителей о возможности неблагоприятного исхода,  делали всё возможное, чтобы этого не произошло. Мастерство врачей и забота родителей – и я выздоравливала от очередной болезни.

   Не знаю, что подсказало родителям самое верное решение. Сказались, наверное, их любовь к детям и природный оптимизм. Но семья наша стала жить, не делая акцента на моей болезни.
Папа и мама решили, что сколько бы мне не суждено было прожить, я должна ЖИТЬ нормальной жизнью, а не «сидеть под колпаком  в ожидании смерти».

   Родители много работали. С нами, детьми, оставалась бабушка. А свою боль и тревогу за меня взрослые  таили в себе. И старались жить обычной жизнью. У родителей был абонемент в филармонию, они ходили в театры и кино. Потом стали брать с собой подрастающих детей. В доме часто звучала музыка(с патефонных пластинок и по радио). И был культ книги. Книги были главным подарком по любому поводу( и без повода!). А игрушки, сладости или одежда были лишь дополнением к ним.

   Я рано пристрастилась к чтению. К 5 годам довольно бегло читала и даже записалась в детскую библиотеку. Книги помогали мне смиряться с некоторыми ограничениями, которые всё больше накладывала на мою жизнь болезнь. Я уже не могла бегать с друзьями, играть со скакалкой и в другие подвижные игры – стала сильнее задыхаться, чаще появлялись боли в сердце( я теперь хорошо знала, где оно находится). Родители меня успокаивали, что это пройдёт, меня скоро вылечат. Их уверенность передавалась и мне.

   Врачи советовали родителям ограничить любые нагрузки, не разрешать мне много двигаться, делать резкие движения, а школу записывать не ранее, чем в 9 – 10 лет, если буду в состоянии  переносить такие нагрузки . А то и просто учить  дома.
Но родители поступили по-другому. Они мудро рассудили, что сама болезнь ограничит мои нагрузки.  И не стали мне ничего запрещать.  А когда я подросла, они мне объяснили, что пока меня не вылечат, надо бы поберечься, и , по возможности, стараться не делать то , что вызывает приступы. Это был спокойный совет, но не запрет.

   Мне не было и 7 лет(не хватало 2 месяцев), когда мои подружки пошли в школу. Я стала проситься, чтобы и меня записали. Уговоры родителей,  подождать  ещё  хотя бы год, не помогали. И папа с мамой сдались. Как я была рада!
Училась я легко. В школе я была полностью равной со всеми. Освобождение от уроков физкультуры меня не напрягало(а многие мне ещё и завидовали), в это время я читала.

   Я не ощущала себя больной. Приступы воспринимались как нечто временное, которое нужно было просто перетерпеть.  Во время приступа мама спокойно(внешне, во всяком случае) давала мне лекарство и кислород из подушки( кислородная подушка всегда была «под рукой»). Приступ проходил,  и я начинала заниматься  своими  делами, делать уроки, читать или гулять с подружками. Меня не останавливали.
Я знала , что родители ищут пути моего излечения( мы уже съездили на консультацию в Ленинград к профессору П.А.Куприянову, затем в Москву), и я ждала, когда это произойдёт.

   Болезнь усиливалась. Но я старалась не показывать  другим, как  мне трудно, так как не терпела жалости к себе. Родители эту жалость никогда не показывали, учителя тоже старались относиться ко мне, как ко всем.
А в 1960 году случилось то, что я давно ждала.

   28 декабря профессор Е.Н.Мешалкин(Светлая память этому великому кардиохирургу и Человеку!) сделал мне очень сложную и рискованную операцию на сердце, чем спас мне жизнь(я узнала об этом много позже, ведь тогда я не знала, что умираю). Я же в то время почувствовала главное – я стала дышать легко и свободно, двигаться без одышки. Я стала здоровой.

   Правда, пришлось пережить одно неприятное для меня обстоятельство - мне не разрешили пойти сразу в школу. Я ведь не знала всей серьёзности своего положения, меня в это не посвящали( осложнение после операции – сильная анемия ).  Просто сказали, что мне нужен отдых и усиленное питание, чтобы выздороветь окончательно. Я недоумевала, ведь чувствовала себя хорошо(по моим понятиям). Но мои слёзы и просьбы в этот раз не помогли. Родители и врачи были непреклонны. Пришлось смириться. Кроме родных, пережить всё это мне помогли врачи, ставшими за это время близкими людьми, и моя любимая учительница математики, ставшая моим другом на всю жизнь.

   А с 1 сентября я снова пошла в 8 класс и началась моя «здоровая»  жизнь.
Школу я закончила с серебряной медалью и легко поступила в институт. Учёба тоже не требовала особого напряжения, хотя после сессий и начинались какие-то сбои в самочувствии. Приходилось обращаться в клинику Е.Н.Мешалкина. Короткий курс лечения -  и я снова здорова. Врачи клиники стали для меня добрыми друзьями. Необходимость обращения к ним я воспринимала спокойно, ведь и здоровые люди иногда болеют, устают.

   Институт позади. Интересная работа, встреча с человеком, которого полюбила. И любовь оказалась взаимной.
Свадьба. Счастье! Я здорова и полна планов.

   А через 4 месяца моё состояние вдруг резко ухудшилось. Клиника, обследование. И результат, удививший даже Е.Н.Мешалкина – порок вернулся. Не в той, конечно, степени, что был до операции, но… 
   Мне предложили вторую операцию.
   Да, это был удар.
   Мама впервые пересказала мне откровенно свои разговоры с врачами, понимая, что теперь свою судьбу я должна буду решать сама.

   К счастью, рядом со мной был и мой муж. Его слова я запомнила навсегда : «Решить что-то можешь  только ты. НО, если ты решишься на операцию, я сделаю всё, что могу, чтобы ты выжила. Если же ты решишь жить без операции, я сделаю всё, что от меня зависит, чтобы ты жила».

   Я отказалась от операции. А мой муж уже 42-ой год остаётся верным своему обещанию, помогая мне жить. Взяв на себя все физические нагрузки( стирка, уборка, покупка продуктов) , он делает это естественно, без всякой жертвенности. Рядом с ним я живу жизнью полноценной, любимой женщины. И все ограничения, накладываемые болезнью, ничто по сравнению с этим счастьем.

   А тогда передо мной встал вопрос – как строить свою жизнь?
В детстве была надежда на выздоровление. Теперь такой надежды не стало. Повторная операция, может быть и могла бы улучшить положение, но риск был слишком велик. А я хотела жить и не хотела рисковать( тем более, что многие врачи не советовали мне это делать).
 
   Перестать быть здоровой – это не так просто перенести, смириться с этим.
Спасибо моим родителям, ещё в детстве показавшим мне, что и с болезнью можно нормально жить. Болезнь – только одно из обстоятельств жизни, а не сама жизнь. Нельзя из болезни делать трагедию, ставить её в центр жизни, как нельзя и вообще не обращать на неё внимание.
   В детстве такую мою нормальную жизнь мне организовывали родители. Теперь мне предстояло это сделать самой.

   Первым делом, я постаралась успокоить маму. Ведь для неё такой поворот в моей жизни был не менее жестоким ударом. Она же так боролась за моё здоровье! По-моему, мама даже обрадовалась, что я отказалась от операции. Мама довольно быстро взяла себя в руки, лишь попросила поберечься и тщательнее выполнять советы врачей.
Конечно, мама,втайне от меня, часто советовалась с врачами о моём самочувствии, но не показывала мне своей тревоги.

   Мы же с Володей решили не афишировать новые обстоятельства нашей жизни. После короткого лечения в клинике я почувствовала себя значительно лучше и вышла на работу. Врачи предупредили меня, что 1 – 2 раза в год мне надо будет проходить курс лечения,  чтобы поддерживать сердце.
Ну что же, решила я, 1 – 2 месяца лечения в год за 10 – 11 месяцев нормальной жизни – небольшая плата.

   Но если бы всё было так просто.
Теперь врачи говорили мне всю правду : и порок оказался сложнее, чем раньше считали, и осложнения появились разные – аневризма лёгочной артерии, бактериальный эндокардит и т.д.  От этого на душе становилось тревожно, не давали покоя разные мысли – как жить дальше, что ждёт меня впереди?
Особенно горьким и болезненным оказался категорический запрет врачей рожать. Я же так мечтала о ребёнке. И вот теперь…

   Я не раз читала и слышала ( причём, это преподносилось почти как подвиг, поступок настоящей женщины),  что  нарушая такой запрет, женщины благополучно рожали и были счастливы. Да что пресса, если даже врач – гинеколог, к которой я обратилась за советом, сказала мне равнодушно и даже полупрезрительно как-то: «Женщины с пороками сердца рожают  – и всё нормально.  А ты, видимо, просто не хочешь рожать. Ну, это твоё дело». Было очень обидно и больно.

   Что решить?
   Муж сразу встал на сторону врачей, мол моя жизнь – дороже(ведь ему Е.Н.Мешалкин прямо сказал, что если я забеременею, то даже он не сможет меня спасти). Мне тоже подробно объяснили, в чём риск беременности.  Да, иногда всё и проходит  относительно благополучно, то есть женщина остаётся жива и ребёнок – тоже. Если не считать, как подрывается  здоровье женщины (и без того далёкое от благополучного). Но это редкие счастливицы, про них и пишут.
 
   И нигде не сообщают о тех, многих, кто гибнет,  пытаясь преодолеть запрет, налагаемый болезнью. Я и сама была знакома с несколькими женщинами( «коллегами»  по клинике Е.Н.Мешалкина), которые  пытались родить, и погибли во время родов, и врачи ничего не могли сделать( обычно отрывается тромб). Есть такие пороки сердца, которые практически не дают шансов выжить. А ведь могли бы жить и осчастливить материнской заботой какого – нибудь  сироту, усыновив ребёнка из детдома(и рождённый не тобой ребёнок может стать родным. Точно знаю).Но… Мой порок относился именно к таким, не дающим шансов.

   Это было самое трудное решение в моей жизни.
   Вопрос  о детях был закрыт. Только глубоко в сердце осталась заноза, боль, которую я ни с кем не могла и не хотела делить. Хорошо, что у мужа был сын от первого брака, который со временем стал и моим сыном, единственным и любимым. И придал жизни новый смысл.
Заноза никуда не делась, просто ушла поглубже, лишь изредка напоминая о себе вдруг всплывавшим вопросом : « А каким бы был рождённый мной ребёнок? И какое бы было счастье для сына иметь ещё братика или сестричку». Но с этими мыслями я научилась справляться. Когда же мой, уже 40-летний сын, написал мне в поздравлении «Ты мировая мама!», я поняла, что всё сделала правильно.  У меня чудесный сын, и за это я благодарю Б-ГА и судьбу.
А бы… Что же, жизнь не имеет сослагательного наклонения.

   Но предстояло решить для себя ещё один вопрос.
   Что делать и как теперь жить дальше с тем,что случилось?
   Стать больной, главным  для которой будет борьба с болезнью, то есть врачи, лекарства, лечебные процедуры и, лишь по возможности, всё остальное – семья, работа, сама жизнь.
             
   Сам термин «борьба с болезнью» меня всегда смущал.
Я знала, что все мои недуги –неизлечимы, в борьбе с ними я определённо проиграю. А борьба – это всегда большая затрата сил и нервов, жизненных  ресурсов. Стоит ли?
Мой, хотя и не очень большой, жизненный опыт(мне было 25 лет) подсказал мне другой выход.

   А что, если на болезнь смотреть не как на врага, а воспринимать её просто как одно из обстоятельств нормальной жизни.  Учитывать требования, которые налагает болезнь, и жить нормальной жизнью. Конечно, болезнь требует определённых ограничений.  Ну и что?
               
   Ведь не все, даже абсолютно здоровые люди занимаются, например, спортом. Ну, не могу я заниматься физическим трудом – будем считать, что я просто не люблю это делать(ведь бывает, что и здоровые люди не любят мыть пол или стирать). Что же, страдать из-за этого? Пусть этим займутся муж и сын.  А я очень люблю готовить, импровизировать на кухне. Это – моё.  Так само собой произошло разделение нагрузок в семье, никого не напрягая, не ущемляя и не раздражая.
 
   Первые годы 2-3 недельного лечения в клинике хватало на то, чтобы почти весь год чувствовать себя практически здоровой(конечно, соблюдая определённые ограничения).  Лечение  я старалась приурочить  к  отпуску, потому на работе и не знали о моей болезни.  Вернее, так, слышали,  как говорят, «краем уха», что у меня что-то там с сердцем. Ведь я была освобождена от поездок  «на картошку», на уборку овощей и от участия в субботниках.  Но о серьёзности моей болезни даже не догадывались, я же во всём остальном была наравне со всеми – так же работала, веселилась и отдыхала.   Я была общительна и оптимистична, о моих болезнях от меня никто не слышал. Конечно, сердечные приступы бывали, но я принимала нужное лекарство(иногда приходилось и «скорую» вызывать), приступ проходил и я продолжала обычную жизнь.

   Со временем только лечения в клинике стало недостаточно. Пришла пора постоянного применения лекарств. Я знаю, как напрягает многих это обстоятельство.
Пить пожизненно вот эту гору таблеток?! Да разве это жизнь?
И меня не миновали такие мысли.
И всё же это жизнь! И именно ради жизни стоит идти на эти кажущиеся неудобства! Почему кажущиеся? 
   
   Но ведь никого не напрягает, что 2-3 раза в день  приходится чистить зубы, умываться, мыть руки перед едой и чаще, причёсываться, бриться. Это гигиена, и все привыкли к этому с детства и не замечают , делая всё практически автоматически, не задумываясь. Так надо.  А приём пищи? Ведь это просто средство поддержания жизни. Однако мы научились даже получать от этого удовольствие.
А наши внутренние органы, особенно если они поражены болезнью, им ведь тоже нужна гигиена. Вот эти таблетки, капли, сиропы и даже уколы. Для сердца, печени, почек и других органов всё это – как зубная паста для зубов или пища для всего организма.
 
   Когда я это поняла, мне стало легче.  Так как, в основном,  приём лекарств связан с приёмом пищи, то всё стало совсем просто.  Выпила лекарство(до или после еды) – и забыла об этом до следующего приёма. И дальше просто живу обычной жизнью.
Конечно, с возрастом появляются новые болезни( и так часто бывает), да и старые накладывают на жизнь всё большие ограничения.
 
   Как к этому относиться, чтобы не «уйти в болезнь»?    
   А просто не надо считать, что отнимает у тебя болезнь, а радоваться тому, что у тебя остаётся.   Я дышу, двигаюсь( пусть медленнее и с одышкой), вижу,  слышу (даже если не так чётко, как в молодости, но ведь есть очки и слуховые аппараты).   
   Небо и солнце, облака и даже тучи, зелёная трава и белый снег, плеск волн и журчание ручейка. Жизнь. И нужно ценить каждое её мгновение и наслаждаться им.  Не сосредотачиваться на том, что болит, на мыслях об этом. 
А заниматься тем, что позволяют тебе твои силы.
Гулять, читать, слушать музыку, общаться. 
Театры, концерты, выставки.
Радость общения с родными  и близкими, друзьями и соседями. А если ещё и помогаешь кому-то, кто слабее тебя, твои силы увеличиваются.
Вот тогда-то, несмотря на все эти болезни и ограничения, ты будешь счастлив!
Я теперь знаю это точно, как говорят, испытано на себе!
Как  я благодарна моим мудрым и любящим родителям, с детства научившим меня главному:
                ПОКА ЖИВЁШЬ – надо ЖИТЬ!