Середина зимы. Январь – месяц шершавых серых льдов и ленивых снегов. Дни стоят больше непогожие, метелистые, серебристо-мутные, с легким морозцем, неровным ветром. Лишь изредка, ночами, в разрывах стылых облаков можно увидеть на небе дрожащие льдистые звезды.
В парке, куда мы ходим гулять с Софьей, на зеленых лапах елей и сосен покоятся шапки из белого ноздреватого снега. Нервный ветер порывисто раскачивает огромные деревья, наполняя парк унылым гулом, рассеивая в воздухе мельчающую серебристую изморозь, и тогда плывут по студеному воздуху слоистые морозные туманы, покрывая все вокруг звездчатой вуалью.
Мы бредем по извилистым парковым дорожкам - женщина и маленькая, двух с половиной лет, девочка. И всею душою - как будто одною на двоих – испытываем мирное блаженство застывшего времени. А вокруг - на деревьях и протоптанных в снегу дорожках - суетятся птицы: белощекие синицы, шустрые воробьи, нахальные сороки. Для них сейчас самое томительное время – кругом снег, осыпанный несъедобным древесным мусором, и мы их подкармливаем принесенными семечками подсолнечника и пшеном. Накануне я опрометчиво пообещала Софьюшке показать в парке белку, и теперь она идет, задрав голову вверх, и постоянно спрашивает: «А где белочка? Где ее домик?». Наконец-то нам везет, и мы замечаем серенького, с пушистым хвостом и кисточками на ушах, зверька на стволе высокого дерева. Белка никак не хочет спускаться вниз, агрессивно цокает и перескакивает с ветки на ветку, но не уходит. Оставляем корм для нее на снегу и идем дальше.
Софья просит меня слепить снежную бабу. Снег податливый и липкий, и снежная баба выходит на славу - в бусах из рябиновых ягод и кокошнике из еловых шишек. Но пора возвращаться домой, и мы уходим оглядываясь. Наша снежная баба безмолвно стоит у протоптанной дорожки и смотрит в пасмурное небо. В следующую субботу мы придем сюда опять. В этой снежной фигуре мы оставили часть своей души.