Из писем к В. К.
...Ты меня спрашиваешь, почему я иногда прося тебя спеть мне, никогда не пою сам.
Давай я тебе расскажу маленькую историю из моего далёкого детства.
Я тебе уже говорил, что мама на лето увозила меня в деревню к бабушке. Вот и в это лето я в очередной раз оказался в объятиях и под зорким присмотром своей милой и любимой бабки.
Первые несколько дней она радостно кружилась вокруг меня, постоянно причитая и охая:
-Господи исуся, да чё ж они с тобой, ироды проклятущие, сделалииии, худой как скилет, на ногах-руках цыпки, ухо порвано, под глазом опять всё синя! Сладкай моооой! Ни чё, роднинькай, я тебя откормлю, отпою, корова хоть и стара ужо, а нонче опять телилась. Сливочки вот, молочко, смятанка маслицо вон я сбила.
-Бабуш, а пацаны говорят, за деревней в этом году малины тьма-тьмущая.
-Ты вот чё, Андрюшка, за деревню не ходи, нонче медведЯ много. Где малина там медведь, запомни. Бабы наши прошлай раз пошли, дык он их так пуганул, чё они и вёдра все побрасали, еле ноги унесли.
А я сладкое любил, больше всего на свете, даже больше бабки.
И вот на следующее утро, пока она возилась в огороде, я краешком-краешком, вдоль дома, да заборчика и на улицу. А там ищи Андрюшку - ветра в поле.
Деревня, где жила моя бабка, была расположена на высоком берегу Оби, почти на самом севере области. Деревенька не большая была - дворов семьдесят, но очень древняя. Мы с пацанами, под яром очень часто обломки бивней мамонтов находили, монеты медные и серебряные Петровских, да Екатерининских времён, рухлядь старую. Говорили что в древности здесь стоянка остяков была. А сразу за деревней, кедрач стоял сказочный. Сколько веков ему было никто не знал-не ведал. Вся деревня в нём орех бИла, на зиму заготавливала.
Пробежав до конца деревни, и пройдя по тропинке сквозь кедрач, я вышел на поля. Поля были не большие, узкие, а за полями стеной стояла таинственная и могучая ТАЙГА.
Полуденный зной ещё не началсЯ, стояла томная, летняя тишина. Только высоко в синем-синем небе парами носились ласточки. Было так хорошо, светло и радостно.
И тут я во-всё горло заголосил:
- Руусское поооооле...
Тайга отразив и многократно усилив звук, отозвалась мне хором имени Пятницкого.
Дело в том, что до самого этого дня я всегда пел. Все домашние и соседи сходили с ума. Каждое утро для всех начиналось песней "Вставай страна огромная..." или "Утро красит над Москвою...", а день заканчивался - "Взвейтесь кострами синие ночи...". Мать не знала что со мной делать. Я был для всех головной и зубной болью. И когда меня не было дома, все отдыхали.
Прости, я не много отвлёкся.
Вдоль кромки тайги росли сплошные заросли малины. И подбежав к кустам, я к великой своей радости увидел, что всё было красным-красно. От такого счастья я обомлел, а потом стал лихорадочно думать, откуда же начать. Глянув по сторонам и выбрав понравившееся мне местечко, начал быстро - ягодку за ягодкой кидать в рот. Но вскоре сообразил, что если немного потерпеть и набрать полную пригоршню, а уже потом отправить её в рот, то будет намного вкуснее и сразу больше. Нужно было только терпение.
Перебегая вдоль малинника туда-сюда и выискивая где ягода покрупнее, я заметил странное шевеление в кустах. Слабое покачивание кустиков было совсем рядом, только руку протяни. Соображая что же это может быть, я с ужасом и интересом увидел сквозь веточки малины маленькие, карие и озорные глазки, совсем небольшие ушки и мокрую, кирзовую пипку. На солнце блестели белые, небольшие клыки, весь рот был измазан давленной малиной, а с нижней, выпяченной вперёд, влажной губы стекала прозрачная слюна вперемежку с косточками малины. Глазки внимательно посмотрели на меня, губы вытянулись в трубочку, пипка не много сморщилась, передние зубки обнажились и голова утробно, чуть гортанно, подавшись слегка вперёд, выдавила из себя:-"Уууууу. Ууууууууу."
"Медведь!!!" Пронеслось в голове. "Бежать!" И стремительно развернувшись, я бросился наутёк. Но ватные ноги никак не хотели слушаться. Будто во сне, хочу бежать быстрее, а получается медленно-медленно, и только в голове дикий жар. По-видимому мысль тогда работала в тысячи раз быстрее физических возможностей.
Промчавшись какое-то расстояние, я неожиданно обо что-то запнулся и упал. "Всё! Не убежать!" - понял я и сжался в комочек от испуга и неизвестности.
Полежав так пару минут в ожидании самого, что ни-наесть, страшного, я с ужасом стал понимать, что кто-то ко мне подходит. Лёжа на животе, я закрыл ладошками с боков лицо, врос в землю и весь превратился в слух и страх. Медведь не спеша подошёл ко-мне, фырча и тыкая мордой в бок, обнюхал сперва мою рубашонку, штанишки, а затем стал нюхать своим слюнявым ртом мой затылок, уши и руки. Я чувствовал его горячее, обжигающее дыхание. От него страшно воняло псиной. Но к этому запаху примешивалось ещё что-то незнакомое, дикое и страшное.
Обнюхав меня с ног до головы, он стал осторожно скрести своей лапой мне по спине. И тут я начал понимать, что это лапа не взрослого, большого медведя, а маленькая лапка медвежонка. С великим трудом, переборов свой страх, я приоткрыл одну ладонь и глянул в сторону. Точно, возле меня стоял маленький, бурый, лохматый медвежонок - "пестун" двухлеток - как у нас их называют. Не сводя с него взгляда я осторожно привстал и хотел уже опять побежать. Но он был такой интересный, забавный, маленький, лохматый и красивый, что я передумал убегать и смотрел на него большими восхищёнными глазами. Первый раз в жизни я видел настоящего, живого медвежонка. Через десять минут мы уже носились по полю, боролись и кувыркались.
Сколько времени мы так баловались, теперь я уже и не вспомню. Но тут, уже в который раз, медвежонок завалил меня на траву и совершенно нечаянно наступил мне на ухо. Я вскрикнул от боли, подскочил с земли и уже хотел было дать ему сдачу, но он сильно испугался и побежал в Тайгу.
Я остался один. Ухо немного распухло и по-видимому покраснело. Постояв некоторое время и поняв, что больше уже ни когда не увижу своего друга, я в горе поплёлся домой.
С тех пор, с того самого дня, я больше никогда не пою. У меня полностью пропал слух. Всем моим домашним и соседям стало тихо и хорошо.
Моей любимой бабуш, давно нет. Деревня та, тоже почти вся вымерла. Да и отправлять меня в деревню уже давно некому.