Капитан Сидоров возвращался из дальнего плавания.
Конечно, жизнь моряка подвержена суровым испытаниям и лишениям. Не говоря уж о бурях и штормах , об айсбергах и коралловых рифах на пути судна, существовала проблема, решить которую неспособен никакой современный радар, , эхолот, мощные винты и спутниковая навигация. Эта проблема существует в любом флоте мира, существовала всегда и будет существовать, наверное, и в будущем.
Проблема, способная испортить настроение любому моряку в достаточно долгом плавании, а именно - отсутствие на борту корабля женщин. Ещё древние мореплаватели заметили, что женщина на борту судна к несчастью и старались тщательно соблюдать древнюю заповедь: "баба на корабле - к беде". Логика в поведении древних, конечно, была. Ведь работ, которые способны выполнять слабые женщины на корабле почти нет, а вот раздоры в крепкий мужской коллектив женщины вносили с лёгкостью. Поэтому женщин и кипящие вокруг них страсти испокон века старались оставлять на берегу.
Однако время и эмансипация внесли свои коррективы и теперь время от времени на судах появляются женщины, выполняющие работу, не требующую могучих мышц и железной воли. Такой, например, на корабле Сидорова была буфетчица Клава, миловидная дама средних лет с ярко рыжей шевелюрой и бюстом 4-го размера. Матросы провожали Клаву восхищёнными взглядами, но сблизиться с ней никто не пытался, поскольку с самого начала плавания Клава показала живейшее внимание к капитану и полное равнодушие к другим членам экипажа. А капитан на судне - авторитет непререкаемый.
Конечно, Сидоров, как женатый мужчина и примерный семьянин долго сдерживался, не давая волю чувствам, но к моменту входа в тропические широты весь размяк и влюбился. И после этого Клава практически до конца плавания ночевала не в своей каюте, а в капитанской. Днём, правда, они исправно выполняли свои обязанности, ничем не выдавая своей связи, он на капитанском мостике, а она в буфете. Но, экипаж за спиной капитана тихонько подсмеивался и перешёптывался... а втайне всё же завидовал. Впрочем , авторитет у Сидорова был не дутый, а самый, что ни есть заслуженный, поэтому он особо не опасался, что слухи о его связи с буфетчицей дойдут до жены или до начальства.
Всё приходит к концу, пришёл к концу и их рейс. Судно вернулось в порт приписки, экипаж отправился на берег, а Сидоров остался в своей каюте, ожидая жену Леночку, прилетевшую в портовый город на долгожданную встречу с мужем.
Сидоров чувсвовал себя немного неуверенно. Леночка была яркой блондинкой, поэтому любой женский волос рыжего цвета в каюте капитана вызвал бы бурю в их отношениях похлеще тех, что бушуют у мыса Горн. Сидоров лично дважды вымел каюту, осмотрел с лупой душевую кабинку, вытащив пинцетом несколько рыжих волос из сливного отверстия душа, тщательно исследовал китель, найдя там предательский рыжий волосок и, откинув постель, внимательнейшим образом изучил матрас. Несколько рыжих волосков притаились и там. Тщательно осмотрев всё в третий раз он почти успокоился.
Как раз в этот момент дежурный доложил, что его жена прибыла в порт и готова подняться на борт. Сидоров радостно потёр руки, поправил букет роз, стоящий в вазе на тумбочке и приготовился.
Леночка впорхнула в каюту и тут же бросилась ему на шею. Дежурный деликатно закрыл дверь и отправился на вахту. Слушая щебетание Леночки, Сидоров достал из холодильника шампанское, поставил на стол бокалы, и, наполнив их золотистым пенным вином, произнёс: -Ну, за долгожданную встречу, милая! Они выпили по бокалу и снова бросились друг другу в объятия. Нацеловавшись, Леночка отстранила Сидорова от себя и сказала: - я в душ. Потом добавила кокетливо: - отвернись, я стесняюсь.... отвыкла. Сидоров хмыкнул, но всё-таки отвернулся.
-Всё, можешь поворачиваться, - донеслось из душа вместе со звуком включаемой воды. Сидоров повернулся. В кресле лежала брошенная Леночкой одежда, а из душа доносились пение и шум стекающих струй. Шампанское начало действовать на Сидорова. Было весело и как-то тревожно. Он ещё раз оглядел каюту. Так, шкаф-смотрел, кресла -проверял, под кроватью выметал дважды, матрас - прошёлся с лупой.... его взгляд упал на подушку. Подушка лежала немного неровно. Некрасиво. Не по флотски. Совсем не по флотски....
Боже! - подумал Сидоров, едва не хлопнув себя по лбу, - а подушку-то я и не смотрел. А ведь там наверняка под наволочкой затаился длинный Клавкин волос, а то и несколько....
Сидоров схватил подушку и уже собирался снять наволочку, но тут ежик волос на его голове зашевелился, а взгляд остекленел, остановившись на предмете, лежащем под подушкой.
Это были женские трусы. Мороз продрал Сидорова по позвоночнику, а дыхание стало комом в горле полностью парализовав волю моряка. Вода в душе прекратила литься, и звонкий голос Леночки стало слышно отчётливее. Она продолжала напевать уже вытираясь.... Сидоров схватил трусы в руку и заметался по каюте... дура рыжая! Идиотка! Что же делать? Куда деть? Как он не посмотрел под подушку сразу? Сейчас ведь выйдет! - Мысли с бешенной скоростью роились в голове Сидорова, не давая сосредоточиться на главном. И вдруг его осенило! Он подскочил к иллюминатору, распахнул его, и швырнул трусы в воду. Сразу успокоившись, он закрыл иллюминатор, положил подушку на место и подошёл к столу. Когда он наполнял бокалы шампанским, его руки уже почти не дрожали, не смотря на пережитое мгновением раньше потрясение. Сидоров чувствовал себя сапёром, только что обезвредившим килотонный фугас.
Леночка вышла из душа, закутанная в полотенце. Сидоров встретил её на пороге с бокалом шампанского и они обнявшись сели на кровать. - Как я рад тебя снова увидеть, зайка моя, - произнёс Сидоров. Леночка расплылась в улыбке и снова бросилась ему на шею. Полгода мечтал об этом мгновении! - сказал Сидоров, а сам покосился на подушку. Да, на предмет рыжих волос подушку я так и не проверил, - подумал он. Но главное... главное всё-таки заметил! И он расплылся в довольной улыбке. Ну, Клавка, ну змея, - подумал он, - я тебе ещё припомню...
-Зайка, - обратился он к жене, - ты наверное голодная с дороги, пойдём поужинаем, я тут тебе всяких вкусных вещей привёз. И он отправился с пустыми бокалами к столу.
- Да, милый, иду, - донёсся голос Леночки из-за спины, - только не пойму, голос её стал жалобным и растерянным... я только что под подушку трусы положила, куда они могли деться?
---------------
Немая сцена.