Часть первая.
ИНТЕРНАТ И ЕГО ОБИТАТЕЛИ.
Когда дети выходят из школы, они бегут домой, к родителям, к матери с отцом. Но есть дети, которым некуда и не к кому бежать. Они смотрят по сторонам и не находят того, кто бы их позвал, или хотя бы взглянул на них с интересом. И тогда их глаза и сердца погружаются в пучину грусти и отрешенности…
Детский дом… Что мы знаем о нём? Это - дом. Дом, в котором живут дети. Отвергнутые, никому не нужные, одинокие… и поэтому несчастные и озлобленные на весь мир…
Глава 1
САМЫЙ ОБЫЧНЫЙ ДЕНЬ
Марина Шальнева прижала к себе плюшевого медвежонка и забралась на подоконник. Она не любила зиму. Зиму с её холодом и голыми ветками. На улице холод и в душе холод. Скорее бы всё растаяло - пришла весна, и может, ей бы стало немножко теплее…
Её глаза опять наполнились слезами, последнее время это случалось всё чаще. Её постоянно мучил вопрос - почему она? Почему она - одинокая, несчастная, и именно её никто не любит?
- Убегу! всё равно убегу отсюда! Пусть лучше в лесу замёрзну! – подумала она и посмотрела вниз. За окном был двор - летом там всегда бегали дети, но сейчас, зимой, двор был пуст...
***
Люба Воронцова открыла тяжёлую дверь и зашла в здание. Она устроилась сюда воспитательницей и очень волновалась - сегодня был её первый рабочий день. Она огляделась по сторонам - на полу в ряд стояла обувь, валялись фломастеры; пахло какой-то едой, на окнах висели грязные занавески…
Она поднялась на второй этаж. В прекрасно обставленной учительской сидела завуч по воспитательной работе, она же заместитель директора Зоя Сергеевна Замогильная.
- Ну что я вам могу сказать, Любовь Васильевна… - со вздохом начала Замогильная. - Дети у нас сложные, работаем на износ, зарплата маленькая - ну, в общем, всё как у всех, только хуже. Учителя-то хоть работают с людьми, а мы...
- Я детей люблю, – тут же ответила Люба.
- Я тоже люблю детей, - поддержала её Замогильная, - внука своего люблю.
- Расскажите мне о ваших воспитанниках, пожалуйста…
- О наших воспитанниках? - насмешливо переспросила Зоя. – Наши воспитанники не боятся ни бога и не чёрта… Да вы и сами всё о них узнаете, как только работать начнёте. Пойдем, провожу вас.
Она провела Любу по коридору и открыла одну из дверей. В грязной комнате громко играла музыка, на незаправленных кроватях сидели девочки лет четырнадцати. Они дружно спрятали дымящиеся сигареты, улыбнулись и хором сказали:
- Здравствуйте, Зоя Сергеевна!
- Опять смолите? - сердито спросила Замогильная, - сколько можно? В коридоре уже дышать нечем! Девочки, а дымят… хуже мальчиков! Вы же будущие матери!
- Таким, как мы, лучше не рожать! - ответила одна из них.
- Да уж, Назарова, в твоём случае это действительно так! - окидывая девочку взглядом, согласилась Замогильная. - Да, кстати, это ваш новый воспитатель, Любовь Васильевна, - сказала Зоя Сергеевна и ушла, а Люба молча наблюдала за девочками.
- Кристюх, а его во сколько привезут? – начала разговор одна из них.
- После обеда... вроде..
- Вот он наверно приедет, пальцы загнет!
- Реально!
- Кого привезут? - спросила Люба.
- Пацана моего из СИЗО привезти должны, - объяснила Кристина.
- А за что его там держали? – поинтересовалась Люба.
- Ножичком изрезал кого-то, - ответила Кристина. - А у вас муж есть?
- Пока нет.
- А дети есть? – допытывалась девочка.
- И детей нет, – ответила Люба.
- Вы аборты делали?! – ахнула другая девочка.
Люба никогда не делала аборты, но почему-то была смущена этим вопросом.
- Я предпочитаю не обсуждать такие вещи, – твёрдо сказала она.
- А-а-а, значит делали! А чё вы себе мужика не заведёте? Завели бы себе мужика и жили бы с ним. Вроде вы не очень старая, и не такая уж страшная вроде, - сказала Кристина, - и вообще, нам поговорить надо, а вы тут уселись и уши развесили...
Люба поняла, что лучше уйти, - её новые воспитанницы совсем не были настроены общаться.
- Будет трудно, - подумала она, - ну ничего, прорвёмся…
А девочки в это время продолжали обсуждать Антона. Вся средняя группа, за исключением двух-трёх человек, Антона откровенно презирала; за глаза его называли "шестерка" - Антон ходил за старшими как хвостик, выполнял все их приказания и "сливал " им всю информацию. Старшие дети немного издевались над ним, но в то же время не избивали, как других пацанов, за исключением, конечно, тех случаев, когда Антон был откровенно виноват. Но зато с младшей группой у Антона сложились совсем другие отношения. Так как ровесники Антона его не принимали, и старшие постоянно гнали, он гулял с мальчишками из младшей группы. Для маленьких мальчишек Антон был, конечно же, авторитетом. За своего Антошку они были готовы в огонь и в воду. Он казался им крутым, смелым и дерзким. А уж после того, как Антон получил свой первый условный срок, он вообще стал для них кумиром.
Зарабатывал Антон грабежами. Обычно они с Кристиной Назаровой ждали около какой-нибудь школы свою жертву, потом вели её до тёмного места, ну, и отнимали деньги, телефон и вообще всё, что имеет ценность. Кристинка стояла "на шухере", а Антон действовал. Обычно ему достаточно было только вынуть ножик, и испуганные дети тут же отдавали всё сами, но однажды всё пошло не так.
Мальчик, которого они выбрали, был не из робкого десятка, и уже несколько лет занимался восточными единоборствами. Он, конечно, смог за себя постоять, и даже разбил Антону нос, после чего Антон потерял над собой контроль и несколько раз ударил мальчика ножом. Пострадавшего спасла толстая куртка, она смягчила удары, и мальчишка отделался несколькими царапинами. Через несколько дней после «поножовщины» малолетнего преступника поймали и отправили в СИЗО, до вынесения приговора.
На суде Антон понял, что дела его плохи, и разыграл целый спектакль. Долго рассказывал про своё тяжёлое детство, слёзно раскаивался, просил судью дать ему последний шанс на исправление... В итоге он отделался условным сроком, чему был несказанно рад, и отправлен «домой».
Когда машина остановилась и перестала рычать, Антон понял, что они приехали. В окно он увидел свой дом. Грязный, обшарпаный и ненавистный дом. Антон даже не знал, кого больше он ненавидит - ментов или воспиток из детдома...
Дверь машины, скрипнув, открылась. Он неторопливо спрыгнул на землю и посмотрел по сторонам.
Из двери тут же выбежали ребята - они с утра ждали его возвращения.
- Антоха приехал! Антон! Расскажи, как на зоне? – перебивая друг друга, закричали мальчишки.
К ним подошёл участковый милиционер Игорь и взял Антона за шкирку.
- Потом расскажет, - прервал он их разговор, - пошли, я тебя директору сдам под расписку.
Они поднялись на второй этаж, в кабинет директора. За его столом сидела Зоя Сергеевна, и, улыбаясь, разговаривала по телефону. Когда она увидела Антона, её улыбка исчезла без следа.
- Вот, привез! Примите и распишитесь, – сказал участковый Зое Сергеевне, подталкивая Антона к столу. Зоя внимательно оглядела Антона с ног до головы и язвительно спросила:
- Ну что, Антошенька, как в тюрьме?
- Плохо, – честно ответил он - хотя детский дом от зоны не очень-то отличается!
- Вот как… Ну, значит, ты себя там чувствовал как дома! – сказала Зоя и усмехнулась, - Марьям Исааковна, вот ребёнка из СИЗО привезли, проследите, чтоб он вымылся и переоделся! – крикнула она старшей воспитательнице.
Антон помылся, переоделся, зашёл в группу и огляделся по сторонам. Всё казалось далёким и чужим. Никого из его друзей не было. В комнате сидели только пацаны из старшей группы.
- О, Каменский откинулся! - закричал Колян, - как на зоне?
- Отвали! – вдруг в таком же тоне, неожиданно даже для себя самого, ответил Антон.
- Чего?
- Чо слышал, - сказал он, но тут же, получив удар в нос, отлетел в угол…
- Я тебя быстро перевоспитаю, если там тебя не научили со старшими разговаривать! - зло сказал Колька. Он подошёл, поднял Антона за волосы и пнул в живот.
- Все, отстань, прости, - попросил Антон, и Колька довольно улыбнулся, щёлкнув Антона по голове.
Антон поднялся и сел на диван..
Хорошо, что хоть не видел никто - нос опять был разбит, и кровь капала на пол...
А в это самое время в актовом зале детского дома вовсю шла подготовка к Новому году. Дети репетировали стихи и песню.
Новый год,
Что вот-вот настанет,
Исполнит вмиг мечту твою,
Если снежинка не растает,
В твоей ладони не растает,
Пока часы двенадцать бьют.
Пока часы двенадцать бьют…
- Дети! Ну я же прошу вас не кричать, а петь! – умоляла учительница музыки - она уже битый час не могла добиться нужного результата. – Женя, у тебя такой голос громкий, ты всех перекрываешь! А Тане Барановой, наоборот, надо погромче петь…
Когда репетиция закончилась, Марина тихонько вышла из зала и пошла в комнату. Она приподняла матрас свой кровати и достала тетрадку. Эта тетрадь была очень дорога ей. В ней были ее рисунки, стишки, вырезки из журналов и другие девчачьи секреты, а еще она сюда записывала мысли, чувства и просто события дня. Когда она уставала от издевательств детей, от замечаний воспитателей и просто от шума, то брала свою тетрадку и карандаш, уединялась в укромном уголке и изливала на бумаге то, что не могла произнести, высказать вслух…
Из дневника Марины Шальневой
23 декабря
Скоро Новый год - радостный веселый праздник ...правда не для нас...
Наши его не любят, воспринимают просто как повод погулять и напиться. И я их понимаю! Новый год - это теплый домашний праздник, полный чудес и подарков, а как можно радоваться ему, если в твой жизни нет ни семьи, ни дома, ни чудес. Это уже мой пятый новый год в детском доме, и шестой год как не стало мамы. Ах, если бы в новогоднюю ночь на самом деле существовало волшебство и сбывались желания ...я бы загадала только одно ... Чтобы были живы мама и братик
Продолжение следует...
Глава 2 http://www.proza.ru/2013/02/05/1421