В лесном посёлке

               
               
                Люди в большинстве … подобны трамваю,
                который вечно катит по одним и тем же
                рельсам… И не так часто встретишь человека,    
                который сам смело определил ход своей жизни. 
                Если вам подобная встреча выпадет, к такому
                человеку стоит присмотреться получше.
                У.Сомерсет Моэм


                I.         


   Меня всегда влекли к себе люди неординарные, которые своей непохожестью на других будоражили бы моё воображение. Последнее время жизнь не была щедра ко мне в этом плане. И я подумала, что и на этот раз в долгожданном отпуске, проводимом мною в латгальской глубинке, мне уже ничего не светит. Пробегут однообразные дни (справедливости ради надо сказать: на фоне прекрасной девственной природы) – и снова в толчею людскую и столичный шум.
    - Что пригорюнились? Вам же ещё отдыхать да отдыхать, - ко мне подошла молодая женщина Ия с полненьким годовалым карапузиком на руках. Она работала в местной библиотеке, а сейчас ещё пребывала в «декрете».
    - Да так, ничего. Воздухом целебным я надышалась, да вот жизнь как-то пресновата. Общения мне не хватает, а я люблю интересных людей. Пусть простых, но в чём-то непохожих на остальных. Их судьбы, они сами, общение с ними – бальзам на мою душу. Адреналин в крови повышается.
    - А я знаю, с кем вас познакомить. Есть один интересный человек примерно вашего возраста. Живёт он на заброшенном хуторе. Правда, говорят, что он его немного обустроил.
    - И чем же интересен этот ваш «интересный человек примерно моего возраста»? Из бывших бомжей, что ли?
    - Ну что вы, Жанночка! Он из образованных. Говорят, что в университете учился. Да потянуло его на природу. Прижился – и живёт. Я спрошу у своего, он наверняка знает про Эвалда побольше, чем я.
     Я промолчала. Перспектива знакомства с деклассированным типом как-то не улыбалась мне. Что мне даст это знакомство? Вряд ли подобный типаж будет мне интересен. Правда, имя немного взбудоражило мои воспоминания о студенческой поре, но лишь на секунду. Мои невесёлые мысли были прерваны появлением хозяйки дома, в котором я снимала жильё. Геновефа, показав рукой на удаляющуюся с сыночком Ию, сходу выстрелила в меня информацией:
    - Вот поглядите – жена с ребёнком целыми днями, а он, мерзавец, муженёк-то её, в сарае на сеновале с соседской дочкой развлекается. Она тоже из Риги приехала на каникулы – в техникуме учится. Только двадцать годков, а туда же… А ему, кобелю, тридцать пять скоро. Чем ему Ия плоха – тоже молодая, только не на пятнадцать, а на пять. Вот какие у нас в глубинке дела-то творятся!
    - Простите, а вы… Откуда такие сведения?
    - Сама видала. По малину ходила, а на лужайке в лесу сарай стоит. – Она показала полную корзинку ягоды. – А тут дождь как брызнет, ну, я в этот сарай и шмыгнула. Как зашла, так и обомлела: они, бесстыжие, в чём мать родила по сену катаются, вроде как играют. А потом на другую сторону скатились и затихли. А я, как стоны и крики услыхала, бегом назад под дождик. Хорошо, он мелким стал, затихать начал. Ладно, пойду в хату, прилягу. Намаялась с утра.
    - Вы уж, Геня, не говорите Ие ничего. Может уедет эта студенточка – и он угомонится.
    - Может, и уедет, только до учёбы далеко ещё. Как бы беды не случилось.
    С этими словами она поднялась на крыльцо и хлопнула дверью. Я подумала, что и мне не помешало бы вздремнуть часок. Но тут увидела, как из лесочка, что напротив дома, вышел муж Ии, Эдгар. Осмотревшись по сторонам и не заметив меня, он махнул рукой, и из леса вышла девушка, о которой только что говорила моя  хозяйка. Она была молода и очень хороша собой. На ней были шорты и белая блузочка, застёгнутая до половины. Большие, не по возрасту полные груди колыхались при ходьбе. Её белокурые, распущенные до плеч волосы обрамляли загорелое лицо со вздёрнутым носиком. Парочка остановилась совсем рядом, и, по-прежнему не видя меня, сидящую с другой стороны ветхого забора, стала прощаться.
    - Эльза, когда я увижу тебя снова?
    - Не знаю, Эдгар. По-моему, мать с отцом о чём-то догадываются.
    - Не могут они. Нас же никто никогда не видел вдвоём.
    - Так-то оно так, да я и сама боюсь.
    - Чего тебе-то бояться? Мы же любим друг друга.
    - У тебя жена и сын.
    - Брось, Эльза. Ты же знаешь: меня чуть ли не насильно женили.
    - А ты, Эдгар, не думал, что я женщина – и тоже могу забеременеть?
    - Я буду этому только рад.
    - Ладно, сегодня вечером в заброшенной сторожке лесника.
    Эдгар вместо ответа привлёк её к себе и стал жадно целовать губы, руки, груди. Эльза смеялась:
    - Да хватит уже. До вечера недалеко.
    - Ой, далеко! Ты не представляешь, как мне бывает хорошо с тобой. Я словно в нирване.
    А мне стало жалко Ию: бедная, она любит мужа и ни о чём не подозревает. А эта девочка – такая молодая, о чём она думает? Вот что значит страсть зрелого мужчины – такую красавицу взяла в оборот. Что-то с ней будет! Да, вот тебе и лесной посёлочек! Недаром говорят: в тихом омуте…
    Как только парочка разбежалась в разные стороны, вновь появилась Ия.
    - Жанночка, муж с сенокоса вернулся и с Альбертиком посидит пока, а я снова к вам. Мне как раз Эвалда посчастливилось встретить, ну, того, о ком я вам рассказывала. Не пропало ещё желание познакомиться?
    - Да нет, - неуверенно ответила я, - не пропало.
    - Сегодня вечером он подойдёт к вашей калитке часов в восемь. Поговорите и решите, стоит ли продолжить знакомство.
    - Хорошо, спасибо, Иечка. В крайнем случае, хоть сегодняшний вечер скоротаю.
    - Ну, тогда я побежала мужиков своих кормить.
    А я зашла в дом, выпила кружку молока, закусив её малиной, оставленной мне сердобольной хозяйкой. Потом легла на диван и, насыщенная впечатлениями первой половины дня, крепко заснула.


                II.


    Когда я проснулась, то обнаружила, что хозяйка куда-то отлучилась, и я была в доме совершенно одна. Взглянув на часы, я ахнула: было уже шесть вечера. Наскоро приготовив ужин, я села к окну и взяла в руки новый роман Марининой. Книга «пошла», и я оглянуться не успела, как стрелка часов подошла к восьми. Накинув на плечи шаль, я вышла к воротам. Я сразу увидела стоящего за забором мужчину. Это был человек высокого роста, так как из-за ворот, а они были отнюдь не низкими, торчала его голова с густыми тёмными волосами. Взгляд его выразительных глаз был притягателен, он даже показался мне знакомым.
    Я открыла калитку – и сразу отпрянула от неожиданности увидеть того, кто был когда-то моим большим другом и даже больше, чем другом. Но, ничем не выдав этого, я широким жестом показала на двор:
    - Проходите, пожалуйста.
    - Не надо обращаться ко мне на «вы», Жанночка. Мы же узнали друг друга, не так ли?
    Отпираться было бессмысленно.
    - Да, Эвалд, узнала, хотя прошло десять лет. Ты же исчез тогда, после второго курса, в неизвестном направлении. Помнится, ты был рижанином, и вдруг эта латгальская глубинка…
    - А ты? Как очутилась здесь ты, Жанна? Мне помнится, ты жила в Юрмале.
    - Я и сейчас там живу. Работаю уже шесть лет в одной из рижских школ. Каждый год я выбираю для отдыха какое-нибудь новое место. Но все – в Латвии. Не люблю, знаешь, все эти новомодные штучки и копить не хочу целый год, чтобы во что бы то ни стало позагорать на каких-нибудь островах, в Египте или Турции, чтобы следующий год без умолку трещать об этом обременённым семействами коллегам. Зайдём в дом, я чайник включу.
    Он охотно согласился.
    За беседой выяснилось, что, уйдя из университета после второго курса, он пытался заработать на жизнь, играя в ресторанных ансамблях, но это быстро ему надоело, и он залёг на дно. Стал запоем читать, пробовал писать, как вдруг получил известие о смерти своего дяди, имевшего хутор в Латгалии.
    - На следующий день я уже сидел в поезде: дядя был одинок, и я знал, что мне предстоит стать его наследником. Хутор я нашёл в запущенном состоянии, но немного подправил его, немного наладил хозяйство и маленькую ферму, и вот уже восемь лет я живу здесь.
    - А чем живёшь?
    - Рыбалка, плоды леса, небольшое хозяйство. Зимой подрабатываю на лесопилке.
    - Послушай, Эвалд, ты же был интеллектуалом. Как без духовной жизни обходишься?
    - А я и не отрываюсь от цивилизации. Постоянно хожу в библиотеку, она здесь на высоте. А, главное, выписываю через неё книги из Риги , и не только. Ты не думай, что я опустился здесь. Как раз наоборот, и мне это очень нравится. Старик Руссо был безусловно прав, когда звал горожан вернуться в лоно матушки-природы, а ведь это было 250 лет назад! Что же говорить про наш 21 век! Конечно, приходится и трудности преодолевать, но и из этого можно пользу извлечь: сила воли укрепляется.
    - А семья? Ты так и не женился?
    - Зачем? Я любил в своей жизни только одну женщину, точнее, девочку, какой она тогда была. Но она не обращала на меня серьёзного внимания, а больше мне никто не был нужен.
    - И кого же ты любил, если не секрет? Я её знала?
    - Конечно, Жанна. Как ты можешь не знать саму себя?
    - Неужели это правда?
    - Самая что ни на есть. А ты-то замужем?
    - Если бы я была замужем, то в одиночестве не отдыхала бы. Выходила замуж – было дело – но только на один год. Это был не слишком продуманный брак, поэтому и лопнул так скоро, тем более, что детей не было.
    Эвалд с интересом посмотрел на меня. Мне удалось прочесть в его взгляде явную заинтересованность.
    - Послушай, Жанна, что же мы сидим в чужом доме? Сейчас темнеет поздно. Мой хутор, если по лесным тропам идти, совсем близко отсюда. Приглашаю тебя в гости, но назад обязательно провожу, фонарик поможет. Согласна?
    Я с радостью приняла его приглашение. И особенно порадовало меня то, что не пришлось знакомиться с каким-то неизвестным мужчиной. Эвалд был какой-то свой, почти родной: всё же отсидели не один месяц в одних и тех же аудиториях, а это так просто не забывается. И вот теперь это его позднее признание… 
    Мы действительно пошли лесом.
    - А вот и избушка лесника. Но он здесь больше не живёт – отстроил себе новый дом в посёлке, а этот служит приютом для попавших в дождь или влюблённых. Но тише: там, похоже, кто-то есть.
     Через неплотно прикрытое оконце были слышны звуки поцелуев, нежное бормотание и блаженные вздохи. Тут я вспомнила, как Эдгар, муж Ии, назначал пышногрудой красотке свидание в доме лесника.
    - Ну, вот, что я тебе говорил? Влюблённые! Пойдём скорее, не будем мешать.
     По пути на хутор я рассказала Эвалду о том, невольным свидетелем чего была несколько часов назад.
    - А Ия? – спросил он. – Она тоже в курсе?
    - Нет. Только она одна, наверно, не в курсе. Она любит своего мужа и живёт с закрытыми глазами.


                III.

    Лес встретил нас приятной прохладой. Идти по тропкам было настоящим удовольствием. В разговорах и созерцании лесных красот мы не заметили, как дошли до хутора Эвалда. Прекрасное зрелище открылось перед моим взором.
    Хутор стоял на опушке леса. Луг вокруг хутора был сплошь покрыт душистыми травами и цветами. На них паслись баран и три овечки, а поближе к ограде из кустов копошилось несколько кур с цыплятами. Голос их папаши раздался из глубины подворья, как бы салютуя нашему появлению. Дом был ещё крепкий – одноэтажный, но большой.
    Когда мы вошли в горницу, я поразилась чистоте и опрятности, царящим в ней.
    - Ко мне иногда приходит женщина, хозяйка соседнего хутора, - как бы прочитав мои мысли, сказал Эвалд. – Она и прибирает, и молоком снабжает. Она пожилая, далеко за 60, - на всякий случай добавил он, чтобы сразу отсечь мои возможные подозрения.
    В доме было ещё три комнаты и кухня с верандой, а во дворе погреб, сарай и ещё какая-то постройка..
    - Недавно я баню построил, а то раньше к соседям париться ходил, - и Эвалд с гордостью продемонстрировал мне своё архитектурное достижение. Банька была что надо!
    Мебели в самом доме было немного. Большая её часть явно была самодельной. Среди неё выделялась большая полка, сплошь набитая книгами. Имелись также телевизор, шкаф и большая кровать.
    Эвалд угостил меня творожной запеканкой и малиновым вином. Вкус вина был необыкновенным.
    - Это и не вино, а настойка. 25 градусов примерно. Сам делал, - гордо заявил мой бывший однокурсник. – Я делаю такую не только из малины, а храню в погребе. Соседка научила.
    Мы не заметили, как за окнами стемнело.
    - Если хочешь, чтобы я тебя проводил, пойдём сейчас, потом будет поздно.
    - Да куда же мы? Уже одиннадцатый час, отозвалась я, - моя хозяйка рано ложится. Не стану же я её будить. Раскладушка или диван найдётся?
    - Да, кресло на веранде. Оно раскладное, но спать на нём буду я.
    - Вот и хорошо. Переночую, а завтра отведёшь меня восвояси.
    Мы не спали ещё долго. Обсуждали прожитые порознь годы, вспоминали общих знакомых, делились впечатлениями от прочитанного.
    Я устроилась на кровати хозяина, а он сам ушёл спать на веранду.
    - Замёрзнешь, - сказала я, - возьми плед!
    - Не замёрзну.

    Мы проснулись от шума ветра. Крупные капли дождя стучали по кровле и стёклам. За окном стонали от напора стихии старые сосны. Я подумала о тех, в сторожке, - удалось ли им вовремя вернуться домой?
    Эвалд подошёл ко мне, накинул на плечи что-то пушистое.
    - Не бойся, дорогая, тебе нечего бояться, когда я рядом.
    Я захлебнулась от этих нежных слов и его прикосновений.
    - Я долго ждал тебя. Подожду ещё, - добавил он и вышел из спальни.
    А я лежала в темноте, вслушиваясь в завывания ветра и думая о нём: «Да, Эвалд круто изменил свою жизнь, но душевную гармонию не растерял. Он знает, чего хочет, и знает, как жить». Я прониклась уважением к этому ранее потерянному, но вновь обретённому человеку.    

    Утром Эвалд проводил меня домой, а вечером я пришла к нему сама со своим чемоданом.
   
    - Любимая, - шептал мне Эвалд ночью, - иногда жизнь преподносит нам просто роскошные подарки, ты не считаешь?
    - Считаю, считаю, - отвечая на его ласки, говорила я.
    Потом мы оба ушли в нирвану.


                IV.
   

    Настал день отъезда. Мне надо было уладить дела на работе. Квартиру я пока продавать не хотела.
    Я обещала Эвалду вернуться как можно скорее. «Устроишься в местной школе. Она от нас не очень близко. Но потом купим машину, и ты будешь ездить на работу. А я берусь за расширение хозяйства». На том и порешили.
    Я довольно быстро урегулировала все дела в Риге и через месяц приехала к Эвалду со своими вещами. Вскоре мы с Эвалдом поженились. А ещё через месяц я объявила ему, что у нас будет ребёнок. Эвалд был в восторге.
    Что касается других обитателей лесного посёлка, то здесь дела обстояли хуже. Ие рассказали о связи её мужа с молоденькой студенткой. Родителям студентки тоже доложили. Её отец хотел выпороть дочку, как в детстве, и уже вытащил тяжёлый ремень из брюк, но она упала на пол и в слезах заявила, что беременна.
    - Ах, вот из-за чего ты не поехала на учёбу! Сколько? – заорал разъярённый папаша.
   - Пять месяцев! – и это прозвучало, как приговор.
   - Где ты раньше была? О чём думала?
   - Я люблю его, папа. А он – меня, - кричала в ответ Эльза.
   - Он же старше тебя насколько, да ещё женатый. Другого не нашлось?
   - Нашлось бы, но мне нужен только Эдгар. Мы хотим мальчика и девочку, - и она радостно засмеялась.
    Испуганные родители – только бы разум у дочки не помутился! – перестали давить на неё. Беременность протекала тяжело. Во сне Эльза бредила и звала Эдгара. Узнав об этом, он перешёл жить к ней. С приходом Эдгара ей стало легче, и она снова будто расцвела. Эдгар обожал её, даже сейчас, когда приближались роды, они по-прежнему наслаждались друг другом.
    Но Ию он тоже не бросил: навещал её и сына, помогал материально.
    Вездесущие соседки поговаривали, что иногда он остаётся у Ии на ночь. И тогда утром она светится от женского счастья. «Что делать! Запутался парень. Потерял себя. И ту, говорят, любит безумно, и родную жену обижать не хочет». – «А что, жена разве не знает?» - «Да знает, конечно, но любовь ведь сильнее…»
    И только тогда, когда Эльза действительно родила двойню, -правда, это были два мальчика – он окончательно остался жить у неё. Ия любила его по-прежнему и как любящая жена сама попросила его к ней больше не ходить. Она поняла, что муж и не любил её раньше. Вскоре она уехала к сестре в Даугавпилс, устроилась там, а через год снова вышла замуж. Говорят, что теперь уже точно по любви.
    Эльза с Эдгаром жили душа в душу, начали строить свой дом. Через полтора года Бог послал им желанную дочку.
    Я всё-таки продала свою квартиру в Майори – сразу после рождения нашего сыночка Эрика. Теперь я не сомневалась уже, что ребёнок должен расти на природе и с раннего детства подпитываться соками и вибрациями родной земли-матушки.


                12.7.12