Это «нечто» явно хотело задушить меня. Я хорошо понимал, что мне не уйти. И вдруг вспомнил, что мать в таких случаях учила меня всегда молиться, – ну, хотя бы: «Господи помилуй!» Добиться от молодого неразумного нехристя чего-то большего – не представлялось возможности… – и я стал молиться. Хрип и бульканье этой «мерзости», как мне показалось, постепенно стали удаляться, но всё равно меня передергивало от чувства, что «оно», ещё минуту назад, прикасалось ко мне!.. Давило на горло. А всё моё тело ныло и чесалось. В изнеможении, я откинулся на подушку и – открыл глаза…
Как же я обрадовался, осознав, что это был только сон! Ура?! Всего-то сон – и не более... Ничего подобного я себе и представить не мог, что всё так просто, и был счастлив этому! Оказывается, не было никакого «монстра», ничего не было и никто меня не душил. А самое главное я жив!.. пока...ещё...
Меня окружала кромешная тьма, и только впереди чуть серел проём окна. На его фоне виднелись какие-то странные переплетения... Но, что меня больше удивило, а потом повергло в шок, так это – хрипы и бульканья, которые так испугали меня во сне, – они и сейчас имели своё продолжение... Казалось, что эти звуки доносятся со всех сторон.
Я спрятался под одеяло с головой, думая, что это может как-то спасти от неприятностей или, по крайней мере, даст временную передышку и я успокоюсь. Надо было решить, что делать дальше?.. Но никаких умных мыслей, на этот счёт, в голову не приходило. Наконец, я вылез из своего укрытия, вытянувшись «солдатиком», это мне всегда помогало сосредоточится и выстроить хаос мыслей в один ряд.
Боже! Я вспомнил! – всё вспомнил… – я же в больнице! И не просто – в больнице, а в Центральной городской больнице, в Одессе! ... – а что я здесь делаю?.. Разве я больной?.. Стоп, я дышу! – дышу свободно, полной грудью, – а вчера я этого делать не мог… Почему?.. Да потому, что у меня сильнейшая аллергия на пшеничную пыль! Так, так... – хорошо… – а что же это хрипит и булькает?.. Ну, вот всё и вспомнил!.. А что же теперь мне делать? – Да ничего, лежи и сопи в две дырочки, ведь случилось главное – ты дышишь! Ура!..
Когда всё это началось?.. Помню-помню, – ещё в Штатах, на погрузке пшеницы, – я там чуть не умер… – но потом, когда вышли в океан, всё неожиданно отошло, как рукой сняло. Я и забыл давно об этом, как о страшном сне, пока в Одессу не пришли, – а тут разгрузка… и всё по-новому!..
Ба!.. Вспомнил, – меня же в палату смертников положили… – просто в других, свободных мест не оказалось… Вот сейчас становится понятно – пускай хоть к чёрту на рога, но лишь бы дышать!
*
Кубинский рейс не предвещал ничего нового. Думали, что будет, как всегда - «треугольник»: Новороссийск – Куба – Персидский залив и какая-нибудь Европа. Вот и получается, если смотреть на карту, то легко просматривается – треугольник, и все предполагали именно такой расклад. Но после разгрузки в Гаване, как гром среди ясного неба – предписание: «В Штаты, за пшеницей!» Это была неожиданная новость, о таком никто и мечтать не мог, а то эти «треугольники» успели уже оскомину набить.
Чистили «танки» недалеко от берега, – вода лазурная, видно, как акулы вокруг шныряют. Пробовали ловить на самодельные крюки с мясом. Попадались только маленькие, – потом из кожи рыб делали ремни, – но кроме, как руки поранить, ничего не выходило…
Недели полторы мы трудились в поте лица: надо было отмыть «танки» так, чтобы можно было свободно засыпать пшеницу. Наконец, наступил час «Х» – пора в дорогу! В Штаты, в которых я никогда не был!.. На календаре 1975 год...
Мексиканский залив прошли за день. Как началась сама «Америка», я и заметить не успел, – танкер вошёл в канал, который пронизывал прерии Техаса, как стрела индейца, вошедшая в грудь ненавистного бледнолицего.
Наш танкер не обращал особого внимания на то, что кругом возделываются кукурузные поля, а по широким магистралям на крейсерской скорости проносятся автомобили… Негры, почёсывая свои курчавые головы, безразлично взирали на «чудище», ползущее по полю. Им не было дела до этого?.. – и казалось, что ничего на свете не сможет помешать их меланхоличному расположению духа. Но только, увидев на трубе красную полосу с серпом и молотом, они оживлялись, показывая на пароход пальцами, – начинали приплясывать, махая нам вслед руками...
Так прошли Хьюстон – центр американской космонавтики, а вот и Бомонт, небольшой городишко, прицепившийся к южной оконечности штата Техас. Вот здесь и будем брать пшеницу. Как «брать» – я ещё не знал, но всё это мне ещё предстояло узнать, увидеть и болезненно прочувствовать на своём организме.
Наш танкер пришвартовался к причалам Бомонта. Были подсоединены трубы – и пошло, и поехало... Я всегда думал, что пшеницу грузят, ну, например, в мешках или в ящиках каких-нибудь. Нет, оказывается, её качают насосами по трубам, заполняя ею «танки», которые ещё не так давно были залиты сырой нефтью.
Я был безмерно рад, что вот так просто, я, ещё не знающий жизни, парнишка из Советского Союза спокойно хожу по земле нашего «потенциального противника» и плюю на всё и на вся. За русских нас никто не принимал. Считали, что мы западные немцы, плохо говорящие на английском. Днём мы гуляли по городу, а вечером возвращались на судно, – надо было отстоять положенную вахту.
Первый раз "это» произошло со мной ночью, когда я, переполненный самых сказочных надежд, после вахты лежал на кровати и мечтательно рассматривал потолок. Вдруг ни с того ни с сего, я почувствовал, что стал задыхаться… Ещё пять минут назад, я свободно дышал, а сейчас нет. Вдыхаю в себя воздух, а он не проходит, как будто горло моё забито соломой, и только мельчайшие струйки его с трудом могут проникнуть в лёгкие!.. Вот она какая – астма… вот так люди всю жизнь мучаются… Как же не хотелось умирать, да ещё так глупо – на чужбине и таким молодым…
Встал, вышел на палубу, а там ничего не видно – все в густом облаке пшеничной пыли. Я назад, в каюту, там кондиционер работает. Он наполнял её той же пылью, но только охлажденной. Доктор пришёл через час. Мой вид его сильно насторожил. Он зачем-то стал спрашивать год рождения, давно ли я работаю на море… и вообще, всякую чушь и всё вокруг да около, чтобы потянуть время, – но как раз его-то у меня оставалось мало!..
– Доктор, вы таблетки давать будете? – первое, что пришло мне в голову, выпалил я.
Он упорно молчал и что-то тщательно записывал в тетрадочку, наверное, подсчитывал убытки, которые принесёт моя смерть пароходству… Меня это откровенно забавляло… Так легче переносить неприятности: когда становится совсем лихо - надо заострять внимание на всяких пустяках, развинчивая этим трагизм создавшейся ситуации.
– Я тебе скажу прямо: такое, как у тебя, впервые встречается в моей практике, – я не знаю, что делать с тобой, мой друг... – заискивающе произнёс доктор.
Он умоляюще смотрел на меня, а глаза его испугано говорили: «Парень, только не умирай, ты испортишь мне всю карьеру!..» – Но чем я мог помочь ему?.. И поэтому глупо предложил: – Может, с берега, скорую помощь вызвать?..
Он весь надулся и покраснел: – Ты что, в своем уме?.. Это же Америка, враждебная нам страна, тебе что – жить надоело?..
– Нет!.. – решительно заявил я. – Не надоело... ещё, как хочется!..
– Ну, так вот, слушай меня: возьми две таблетки аспирина и две но-шпы, выпей – и все пройдет?!.
Он ещё долго смотрел на меня, пока я пил эти таблетки, а мне было всё равно, как помирать – с таблетками или без них… дышать лучше не стало…
Мучения мои закончились через два дня, когда мы, вдоволь наевшись Америкой, вышли в Мексиканский залив. Тогда он был ещё чистый, и по нему не плавали тонны нефти из взорвавшейся вышки «ВР» … Ведь шёл только семьдесят пятый год, прошлого столетия. И можно было свободно вдохнуть в себя свежий воздух Атлантики и самое главное – в нём не было, смертельной для меня, пшеничной пыли!.. Буквально через день я полностью забыл о всех неприятностях, произошедших со мной в порту Бомонта во время погрузки нашего танкера. А теперь пора домой, – на этот раз, в Одессу. Я не мог ещё представить себе, сколько интересных приключений ждут меня там...
*
Одесса встретила нас приветливо – солнцем, синим небом и цветением каштанов, но это был только антураж. А для меня она приберегла новое испытание… Всё началось сразу же, как только включили насосы для перекачки пшеницы: судно в очередной раз заволокло густым облаком пыли, и я вновь перестал дышать!.. Моя жизнь взяла паузу… Стук в дверь отвлёк меня от самых мрачных мыслей…
– Саша, как ты там?.. – послышался голос нашего эскулапа.
Особо не церемонясь, он быстро вошёл в каюту, прикрыв за собою дверь. Пристально посмотрел мне в глаза, изучая по ним моё состояние.
– Понимаешь, я тут должен отлучиться, – жена приехала... Да, кстати, а к тебе приехал кто-нибудь?.. Что?.. Никого?..
Он стоял передо мной, переминаясь с ноги на ногу, – так зачастую стоят просящие, приходя в кабинет очередного начальника.
– Никого... Я издалека… – пока мои родители приедут, уже поздно будет...
– Ну, это ты преувеличиваешь?!. Я надеюсь, у тебя всё обойдётся...
– У вас, может быть, доктор… а у меня?.. – Да вы езжайте! – время идёт, жена, наверное, вся истомилась… Я, в случае чего, "скорую" вызову, – это не Америка, тут уж и похоронить бесплатно можно…
Доктор неуклюже пятился назад, пока за ним не захлопнулась дверь.
К вечеру мне стало хуже, а потом и вовсе – потерял сознание. Как меня везли на "скорой" в больницу, я помнил смутно, – пришло чувство смирения и безучастности: будет, что будет. Мои врачи, с «кареты скорой помощи», долго бранились с «приёмщиками». Те – что-то рьяно доказывали и не хотели меня брать, но закончилось все «полюбовно»: к радости обеих сторон, меня «выгрузили». …Я уже мог стоять, сидеть на стуле и даже рассуждать: – Вы поймите, доктор, пока меня сюда везли, мне стало легче, – может, я пойду?.. Мне же на вахту, с нуля… – совсем не отдавая отчёта говорил я.
Доктор, поднял голову от своих записей, посмотрев на меня таким взглядом, будто перед ним был не я, а мертвец, восставший из гроба: – Братец, вам лечиться надо!
Потом он меланхолично повёл вокруг глазами, как будто хотел получить ответ откуда-то извне...
– Признаюсь, вам отсюда долгонько выйти не получится!..
Он зорко посмотрел мне в глаза, – в них я прочитал полное безразличие к решению моей проблемы…
– Надеюсь, вы хорошо меня понимаете?.. Подождите меня здесь, я сейчас вернусь… – закончил он фразу.
Я промолчал. Но больше всего меня радовало, что я вновь начинал дышать – это вдохновляло! Сидя на лавочке рядом с ординаторской, я улавливал своим сонным сознанием, что там за дверью, шёл довольно оживлённый разговор: врачи что-то упорно доказывали друг другу… слышалось громкое – "Нет!"… Наконец, в дверях кабинета показался мой доктор.
– Идём, я решу твою проблему! А то у них мест нет, – для кого надо, они всегда найдут, а тут человек при смерти, а им всё равно!.. Я думаю, недели за две мы тебя на ноги поставим, – у меня «резерв» найдётся. Пошли!.. – он «двинул» по коридору, не обращая на меня внимания…
Из всего сказанного, я понял, что мест нет, но выход он какой-то нашёл, в виде некого «резерва». Этим «резервом» оказалась небольшая четырехместная палата, предназначенная, как я понял потом, для «безнадежных» … Оттуда уже не выходили, а их увозили… – в морг… Знать об этом, тогда, я, конечно, не знал!.. Тем более, что мне было совершенно всё равно, куда меня положат, – лишь бы только немного поспать. Вот именно таким образом я оказался в маленькой палате, с тремя умирающими...
*
За окном светлело. Это говорило о том, что над этим городом, в котором я постоянно влипал в какие-то истории, вставала заря, но впервые за мою ещё не столь долгую жизнь, – а мне шёл всего лишь двадцать второй год, – она, эта заря, меня совсем не радовала.
Не радовала меня и перспектива двухнедельного пребывания в этих стенах, которые, не сулили мне ничего хорошего. Лежа на больничной кровати и безучастно глядя в потолок, я понял главное, что я дышу там, где нет пшеничной пыли, – вот и решение всей задачи!.. Но почему тогда у врачей, которые привезли меня сюда, и у тех, которые принимали, – были такие озабоченные лица…
Солнечные лучи, проникающие в палату, не стесняясь, стали высвечивать её содержимое: четыре кровати, на одной из которых спал я, на трех других… – лежало то, что когда-то называлось людьми… Это были скелеты, обтянутые желтой кожей, с большими грустными глазами, почти без век… В рот каждого были вставлены какие-то трубочки. Их дыхание было прерывистым, тяжёлым..., при каждом вдохе они производили странное бульканье с хрипотой, наполняя комнату теми таинственными звуками, которые так испугали меня, тогда ночью. Но эти странные безвольные существа, с одной стороны – вселяли в меня ужас, а с другой – мне их было безмерно жалко!..
В это время пришли врачи, с утренним обходом. Мне удалось подслушать их разговор, который не вселил в меня ни доли оптимизма: мало того, что меня оставляли в этой палате, так они ещё решили попробовать на мне новые лекарственные препараты!
Они рассуждали вполне логично: он – моряк, о котором никто и не схватится; молодой – значит, не сразу загнётся… Но самое главное – у меня не было документов!.. Я был человек-инкогнито. Всё, что написали в истории болезни, в смысле – мои данные, были взяты с моих слов, и ничем не подтверждены. Поэтому надо мной можно было проводить любые опыты, не особо мучаясь угрызением совести, если что-то пойдет не так…
Цель моя была ясна – нужно бежать! – но как… и куда?!. Этого я не знал. Во-первых, я находился в совсем чужом городе, – в то время, все города, кроме Москвы, казались мне таковыми… Второе – отходной путь на танкер был мне заказан – он смерти подобен – там пыль. В-третьих, я был в пижаме… – в то время, все уже успели посмотреть фильм Гайдая «Кавказская пленница» и я хорошо помнил похождения Шурика, а главное – чем они закончились… Ничего не выйдет!.. А вещи мои хранились в камере хранения больницы, – чтобы получить их, необходимо было добыть разрешение самого главврача…
– Этот новенький поступил вчера поздно вечером с острым астматическим припадком. Еле откачали… Я думаю, коллега, это особый клинический случай, и тут одной недели терапии будет мало!.. Вот посмотрите сами и убедитесь в правоте моих слов?!.
Они вошли в палату. Доктор, увидев меня, немало смутился: свежий вид молодого, хорошо выспавшегося парня, привёл его в недоумение, – он не мог понять, куда делся вчерашний, весь трясущийся, захлебывающийся от аллергического кашля, больной. Я встал...
– Нет, нет, сидите, вам не стоит так резко вскакивать!.. Сейчас за вами нянечка придёт, и вы пойдёте на процедуры… Да, вы знаете, у нас в клинике разработан целый комплекс новых методик!
Мне казалось, если он скажет хотя бы ещё одно слово, – я брошу в него тапок…
– Так что, вы уж постарайтесь за ним присмотреть – тут глаз, да глаз нужен... Ну, а эти, – он кивнул в сторону несчастных «скелетов», – сами понимаете… Вас учить не надо… Ну ладно, а нам пора, – выздоравливайте! Я надеюсь, всё образумится...
Они как-то неуклюже, пятясь задом, вышли за дверь, оставив меня в полном смятении.
– Ты, вот что... – вдруг прохрипел жёлтый «скелет» … – Уходи отсюда! – а то залечат!.. – он повёл взглядом на своих собратьев… – Они ведь тоже когда-то моряками были, а я шахтер, из Донецка… мне всего-то пятьдесят...
Я не стал дожидаться конца исповеди – встал и направился к двери!..
– Стой, куда рванул, как заяц от гончих псов! – тут мозги в голове нужно иметь, а то сразу отловят… Так вот, слушай сюда, – выйдешь, найдешь няньку… Валей звать. Скажешь, что Порфирий прислал, она знает. Пусть тебя к «главному» отведёт. Без его справки тебе всё равно не выбраться, а потом двигай в камеру хранения, – спросишь, как найти, каждый подскажет… Вот теперь иди «беглец», счастливо выбраться тебе из "болота". Да, стой! – совсем забыл… Поди сюда, «што ли»...
Он покопался под подушкой и вынул оттуда небольшой свёрток, плотно обёрнутый газетной бумагой...
– Я слышал, ты из Москвы будешь, – до неё, пешком, далече... Держи! – тут рублей тридцать... На первый раз хватит, ну а там – «сам с усам», Бог поможет!.. Ну, а теперь иди... солнышку, за меня, привет передай… – мне навряд ли удастся... У меня одна дорога... Там… уж точно, легче будет...
Не попрощавшись, я вышел из палаты. Повернул налево… – длинный коридор вывел меня из больничного корпуса… Солнечный свет на мгновение ослепил меня. Было так хорошо и привольно, – и так хотелось жить! Я с жадностью вдыхал в себя свежий морской воздух, смешанный с упоительным запахом цветущих каштанов, акаций и ещё чего-то незнакомого мне, что присуще только южным городам… Это были запахи жизни, которые бодрили меня, вселяя надежду на то, что всё будет хорошо, и я буду жить долго и счастливо!..
Но в сторону эти сантименты, – сейчас нужно было найти выход из этого лабиринта... В порыве чувств, я рванулся вперед, чуть не сбив с ног подметающую дорожку женщину.
– Ой, простите, Бога ради!.. Я нечаянно...
– Сынок, ты что, и Бога знаешь?.. – удивилась женщина.
Она отставила метёлку в сторону и стала пытливо рассматривать меня.
– Смотрю, ищешь кого?..
– Ищу!.. – в свою очередь, удивился я…
– Ну, вона видишь – жёлтый корпус, второй этаж, зам. главврача, он и поможет, – иди с Богом, тебя там ждут!..
Не успел я шага сделать – обернулся, чтобы человека поблагодарить, за помощь, – а её уже и след простыл… Ну, просто мистика, среди бела дня! А потом чувство пришло, что будто и не со мной всё происходило, а вроде как фильм в кинотеатре смотрю, с хорошо знакомым героем…
Буквально, минут через пять, я стоял уже на проходной, у входа в больницу, и спрашивал у прохожих, как до порта добраться, – а те, «сердобольные», кто во что горазд... Один меня в трамвай усаживал, другой – в автобус, третий говорил, что на такси лучше… а другой, ну совершенно мрачная личность, осмелился предположить, что отсюда до порта вообще дороги нет… и порта он никакого не знает, и море в глаза не видел! – …хотя всю жизнь в Одессе прожил. И откуда мне было знать, что в двух шагах отсюда психбольница находится…
Я остановил такси: – В нефтеналивной, пожалуйста, – если можно, только скорее...
– Чего, от судна отстал?.. – поинтересовался «водила».
– Отстал, отстал – догонять надо!.. Они, наверное, давно ушли… только я припозднился что-то...
– Ну, как скажешь, – моё дело на педаль нажимать!..
Через полчаса я поднимался на борт своего танкера. Всё было, как и раньше, только пыли стало поменьше, и я почти не задыхался, – но все почему-то шарахались от меня – в разные стороны, как от прокаженного…
– Чего случилось?.. Что у вас тут стряслось, без меня?.. – выпалил я старпому, ворвавшись в его каюту.
Тот побелел весь, меня увидев, – казалось, что он потерял дар речи… при этом старался что-то произнести…
– Са-а-ша, ты что ли?.. – начал, запинаясь, он.
– Я.... я! – а кто же ещё! – Вы чего здесь – все с ума посходили? – не сдержался я.
– Саня… ведь ты же умер?!. – мямлил старший помощник…
Теперь настало мое время остолбенеть...
– Как?!.
– Нам вчера вечером позвонили из больницы и сообщили, что ты умер… – и чтобы мы утром тебя забирали, а то у них в морге температура не держится… – Александр, ты жив!.. Сволочь!.. – Как же мы тут все перепугались, чуть в Москву не начали звонить, – хорошо, связь плохая… – ничего не слышно... а потом, сам посуди, куда мы тебя?.. В морозилку, что ли?.. Ну и задал ты нам проблему! Проверил на растяжение, как службы с подобным ЧП справляются. Ты давай, друг, – собирай манатки и дуй в свою Москву, тебя там давно родители старенькие ждут, – а ты здесь по больницам прячешься..., наверное, время зря не терял, – медсестру там какую уже присмотрел! – понимаю… после рейса трудно нашему брату...
Я сильно закашлялся, почувствовав, что на меня накатывает новый приступ…
– Э-э, братец, – всё, пора! Вот твои документы, – давай немедленно в аэропорт, и чтобы через час в Одессе духу твоего не было! В пароходство я сообщу. Оклемаешься дома, под маминым крылышком, – ну, а потом в Новороссийск, к главному инженеру, – он тебе что-нибудь подберёт… Я слышал, через месяц «Херсон» на Кубу уходит, – не прозевай! – хороший рейс: позагораешь немного и без пыли всякой!.. А то знаешь, я тебе говорить не хотел… у меня ведь шурин… – такой молодой был… ну ты понимаешь… – и тоже астма!.. – он как-то печально посмотрел на меня и протянул документы...
В самолете я сидел, уткнувшись в иллюминатор и смотрел, как внизу огромными белыми барханами плывут облака. Глаза мои смыкались, и я уже не понимал, где я? – лечу, сижу, а может быть… – уже парю в космосе?.. И мне стало так хорошо и блаженно, от сознания того, что я дышу полной грудью, как это делают все нормальные люди, и как же это хорошо – просто дышать! – и, кажется, что больше в жизни ничего другого и не надо...
Непонятно откуда, в моём сознании появилась труба … и я почувствовал, как влезаю в неё и ползу, ползу навстречу свету... Труба заканчивается – и на роскошном лугу, поросшем васильками и ромашками, меня встречает прекрасная девушка... Она распахивает свои объятия, и я утопаю в них, чувствуя усталость и полное изнеможение… Вдруг – начинает сильно трясти, – мне обидно, что девушка выскальзывает из моих рук и куда-то исчезает…
– Дорогие друзья, наш лайнер произвёл мягкую посадку в аэропорту «Внуково» … Просим вас временно оставаться на своих местах...
Я с трудом приоткрыл глаза и первое, что увидел в кружке иллюминатора, – это березы, сиротливо столпившиеся на другом конце аэродрома…. И слёзы самопроизвольно покатились из моих глаз...
2013 г+к