Построив после помывки вверенное ему подразделение, старший лейтенант направил его под командой сержантов в главный стратегический объект любой части, который интересует солдат всегда. Это солдатская столовая!
Она пришлась очень кстати, потому что, домашние запасы истощились уже вчера. Осваивать этот объект через специальные занятия было необязательно. Здесь отличниками были все! Хотя без некой муштры не обошлось.
В обширном помещении стояло четыре ряда по-армейски сервированных столов.
Вдоль, по центру стола сложены пирамидкой десять алюминиевых мисок. С одного края алюминиевый бачок с рисовой кашей и торчащей поварёшкой называемой – разводящим.
Рядом с бачком две буханки хлеба. Каждая надрезана на пять частей.
С другого края стола армейский пятилитровый чайник и тарелка с десятью кубиками сахара и десятью порциями масла. Один ряд столов имел дополнительно к комплекту сервиса пирамидку алюминиевых полулитровых кружек. Показав на него, сержант только успел сказать:
«Это наш ряд…»
Толпа рванулась занимать самые лучшие места! Охладила резвость громкая команда:
«Отставить! Выходи строиться!»
Новобранцы разочарованно вышли на улицу. Перед строем сержант подробно объяснил правила поведения в столовой и процесса приёма пищи.
Преподавание велось сержантом на специфическом наречии, сплошь состоящем из устного народного творчества, в котором преобладали почему-то непарламентские члены, немецкие господа, доступные женщины лёгкого поведения, собаки женского пола, подробности женского организма, физиологические процессы, иногда нечистоты и огромное количество народных слов понятных всякому русскому человеку. Причём одним и тем же словом, правда, с еле различимой интонацией, могло обозначаться всё, что угодно.
При всём том мат не был руганью. Это был беззлобный, даже доброжелательный бытовой язык без намерения кого-то обидеть или оскорбить. Александр не был выпускником института благородных девиц и прекрасно понимал и владел этой молвой. Но, оказавшись внутри государства в государстве, всё-таки поразился, обилию мата. Только команды отдавались уставным языком без народных присказок!
И самое удивительное – этот язык моментально поняли и приняли, без специальных лингвистических курсов, и все вчерашние мальчишки, и волей случая, попавшие сюда преподаватели, и солидные инженеры!
Не стоит приводить здесь весь этот лексикон. Кому посчастливится, при необходимости выучит сам!
«Всем ясно?» Строго вопросил сержант, основательно объяснив инструкцию.
Чего ж тут неясного?
Но и вторая попытка опять не удалась. Кто-то в нетерпеливой суете уронил лавку, кто-то поторопился схватить кусок хлеба, кто-то громко высказал комментарий и всех опять вывели на свежий воздух. После дополнительного инструктажа прозвучала команда:
«Напра-во! Раз! Два!
Справа по одному-у-у… – испытуемые напряглись подавшись вперёд – Марш!»
Без суеты, но быстро все оказались в столовой и замерли за своими столами в ожидании следующих команд:
«Головной убор снять!»
«Садись!»
В полном безмолвии под мягкий глухо брякающий шум новобранцы утолили дискомфорт от лёгкого голода. Как же пожалели те, кто по неопытности забыл прихватить главный солдатский инструмент – ложку. Им пришлось поглощать кашу, намазывать масло и размешивать чай пальцем. Выглядело забавно, но запомнилось навсегда. Урок был усвоен!
Видимо как награда за удачно проведённую операцию, всем была выдана алюминиевая кружка.
Заключительные команды:
«Встать! Головной убор надеть! Выходи строиться!» были выполнены беспрекословно.
Если кто, в силу медлительности не успев доесть, остался голодным – это его проблема!
Следующим после завтрака пунктом «развлекательной программы» явился развод. Ежедневная процедура общения командования батальона с личным составом всей части. Этакая планёрка на плацу перед началом дня. Старший лейтенант привёл своё подразделение и разместил в отведённом месте рядом с духовым оркестром. Напротив строя прохаживался офицер с красной повязкой. Вдруг он громко скомандовал:
«Батальо-о-он! Смирррно! Равнение на! Право!» и побежал к группе появившихся на краю плаца офицеров, потом взял под козырёк, перешёл на строевой шаг, не доходя до них несколько шагов, остановился и громко отрапортовал:
«Товарищ Гвардии майор, личный состав части для развода построен! За время моего дежурства происшествий не случилось! Дежурный по части Гвардии капитан Иванов!»
Начальник штаба строевым шагом в сопровождении дежурного и офицеров промаршировал до центра плаца, повернулся к строю и громко поздоровался:
«Здравствуйте товарищи Гвардейцы!»
Через небольшую паузу стройно и отрывисто прозвучало:
«ЗдрАв! ЖлАм! ТвАр! ГвАрд! МйОр!»
Новобранцы растерялись и промолчали. Для них происходящее было диковинкой. Начштаба продолжил:
«Не слышу левого фланга! Ещё раз!
Здравствуйте товарищи Гвардейцы!»
Ответили все и на удивление довольно сносно.
На краю плаца появился ещё один офицер. Майор скомандовал:
«Батальон! Смрррно-о-о!
Для встречи командира части равнение напра-а-во!»
Оркестр грохнул Встречный марш
Офицер лихо промаршировал и доложил:
«Товарищ Гвардии подполковник, личный состав части для развода, и по случаю прибытия молодого пополнения построен! Начальник штаба Гвардии майор Черкашин!»
Под встречный марш они прошли до центра плаца, и командир повернувшись к строю, продолжил ритуал:
«Здравствуйте товарищи Гвардейцы!»
«ЗдрАв! ЖлАм! ТвАр! ГвАрд! ПдплкОник!»
«Поздравляю вас с прибытием молодого пополнения!»
В ответ от души прозвучало троекратное, протяжное «Ура!»
Новобранцы поразились такой торжественностью встречи. Потом выступил замполит с пламенной речью, из которой стало известно, что к приезду пополнения выстроили новую трёхэтажную казарму, которую им выпала честь обжить первыми.
В общем, было видно, что молодым все очень рады, они, не зная, что их ждёт, встречно обрадовались.
Развод завершился прохождением торжественным маршем. Замыкающей перед оркестром колонной конвульсивно протопали новобранцы, но это было воспринято снисходительно. Как оказалось, торжественный ритуал с оркестром был ежедневным, отличаясь только тем, что обычно не кричали «ура».
Подразделения старослужащих разъехались по плановым заданиям, а молодежь, подхватив из бани вещмешки с обмундированием, направились в новое здание приводить в уставной порядок военную форму и, раз выпала честь, обживать новую казарму…
Замполит сказал правду. Казарма была просторная, заполненная разобранными кроватями, ворохом матрасов, полусотней тумбочек и более сотни табуреток. Но... очень новая! Рамы, хоть и были плотно закрыты, тепла не держали из-за отсутствия стёкол. Гулял лёгкий ветерок. Да и держать было нечего, потому что отопление ещё не подключили. Унитазы в туалете были и стояки канализационные стояли как влитые, но водопровод пока ещё был в проекте. Однако это не беда. Общебатальонный туалет был в каких-нибудь двух-трёх сотнях метров от казармы. Опять же удобство! Запах не раздражал.
Но главное, команда приехала из зимнего Новгорода в тёплую Закарпатскую осень. И на улице была плюсовая температура. А вот каково было новобранцам из Средней Азии и солнечного Азербайджана, которые прибыли неделей спустя где погода дарила им 20-30 градусов тепла? Правда, к их приезду все окна были застеклены.
Отопление тоже не проблема. Солдаты-то на что? Как известно каждый человек выделяет тепло равноценно полукиловаттной батарее. Сто пятьдесят человек в казарме – это же семидесяти пяти киловаттный калорифер! ...но это так, арифметическое отступление.
Первое чем занялись новобранцы – собрали двухъярусные кровати, застелили постели и распределили тумбочки. Окна, где стёкол не было совсем, завесили одеялами. Помещение сразу обрело жилой вид.
Следующая забота – оборудовать военную форму погонами, петлицами и прочими шевронами и эмблемами.
Смешно смотрятся в мужских руках нитки и иголки, но смейся не смейся, а к обеду всё должно быть в порядке! Старательно высовывая языки, мужики намертво пришивали погоны и петлицы, крепили эмблемы, звёздочки на шапки и постепенно преображались, внешне походя на солдат.
Не обошлось и без курьёзов. Два приятеля в суете обменялись погонами и у одного оказались пришитыми два левых, а у другого два правых погона. Третий стал примерять хэ-бэ и видит только один погон, хотя точно помнит – пришивал два. Оказалось, пришил оба и очень качественно, но один из них по шву на спине…
Так или иначе, серая, безликая масса приобретала упорядоченные очертания. Вчерашним мальчишкам нравилось это перевоплощение. Изменялась осанка. Исчезала сутулость. Появилось желание ходить, расправив плечи. Форма обязывает!
На обед, сверкая чёрными погонами и петлицами, отправилось уже воинское подразделение, а не серая толпа. Памятуя утренний опыт, в столовую попали с первого раза, и кружки с ложками были при себе у всех.
После обеда старший лейтенант после переклички вывел подразделение на плац. Строевые занятия начались с нового построения в одну шеренгу по ранжиру. Девяносто человек вытянулись в длинную кривоватую линию. Затем началась сортировка внятными размеренными командами не требующими осмысления:
«Рота! Равняйсь! Смрнооо!»
Линия выровнялась и замерла в ожидании:
«На первый, третий рассчитайсь!»
Рассчитались.
«Первые номера два шага! Вторые номера один шаг! Третьи на месте! Вперёд, шагом, марш!»
Раз, два! Выполнили.
«Сомкнись!»
«Первые номера – первый взвод! Ваш командир гвардии сержант Петров!»
Солдаты переростки переглянулись и быстро поменялись местами с передними соседями, переместившись в первую шеренгу, таким образом все оказавшись в одном взводе. Старший лейтенант заметил беспорядочное шевеление в строю и замер, наблюдая, что будет дальше. Все стояли молча и неподвижно. Выждав паузу, продолжил:
«Вторые номера – второй взвод! Ваш командир гвардии сержант Павлов!»
«Третьи номера – третий взвод! Ваш командир гвардии ефрейтор Фёдоров!»
«Командиры взводов, приступить к занятиям по плану!»
«Рота! Ррразойдись!»
Командиры взводов разбежались по разным участкам плаца и скомандовали каждый своему взводу:
«Взвод! в одну шеренгу становись!»
Затем повторили ту же процедуру сортировки, разделив каждый взвод на три отделения, назначив командиров из числа старослужащих рядовых солдат, которые, казалось, были безучастными наблюдателями на краю плаца. Каждый командир отделения сразу составил список личного состава и передал взводному.
Так в течение получаса аморфная масса команды призывников была преобразована в стройную армейскую структуру.
Командир роты собрал списки у взводных и обратился к личному составу:
«Товарищи гвардейцы! Вы являетесь солдатами первой учебной роты четвёртого отдельного учебного батальона. Я, командир роты гвардии старший лейтенант Савельев. С этого момента все вопросы и жалобы решать, соблюдая субординацию. То есть первый к кому вы можете обращаться – ваш командир отделения. Если его действия не удовлетворили, к командиру взвода. Далее ко мне, и так по команде до Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза Гречко!
Все приказы и команды, поступающие в обратном порядке, подлежат безоговорочному исполнению! Это и есть Советская Армия!
Вопросы есть?»
Всем казалось, что ясно всё.
«Командиры взводов, – продолжить занятия!»
И началась строевая муштра!
Через два часа весьма уставшие солдаты появились в казарме. Все их дружеские планы по размещению в казарме были нарушены. Вновь назначенные командиры отделений распределили всех по койкам, согласно вновь составленных списков. Возмущений не последовало. Во-первых, по причине усталости, во-вторых, стало приходить осознание, что армия это не детский сад, где ходят, взявшись за руку, парами по симпатиям. Она не считается, и не должна считаться с сиюминутными личными прихотями солдата. Поэтому все безропотно переместили свои матрасы и постели на указанные места.
После ужина поступило распоряжение собрать и установить на свободном пространстве оставшиеся койки, и объявили свободное время.
До отбоя оставалось чуть больше полутора часов. Солдаты лениво разбрелись по казарме и молча уселись на табуретки около своих коек. Даже разговаривать желания не было.
Вдруг в девять вечера дневальный объявил команду:
«Рота! Выходи строиться на вечернюю прогулку!»
Это было слишком рано, но приказ – есть приказ! Полчаса новобранцы маршировали по ночным аллеям, разучивая строевые песни.
Наконец выгулянные бойцы устало появились в казарме. Единственным желанием было – добраться до подушки. Но не тут-то было!
После вечерней поверки, для полноты счастья, командиры отделений устроили отработку команд «Отбой!» и «Подъём!»
Поначалу это было даже весело, но после седьмого-восьмого цикла возникло некоторое раздражение самыми медлительными гвардейцами, кто не мог успеть разоблачиться или одеться вовремя. И как ни странно, после пятнадцатого круга в норматив стали укладываться все.
Проваливаясь в сон, бывший преподаватель подумал:
«Могло ли мне четыре дня назад привидеться в самой дурной фантазии, что я за три тысячи километров от дома в полутёмной казарме, в толпе мальчишек буду прыгать, путаясь в штанах и кителе, чтобы успеть одеться за сорок пять секунд!? А это оказалось реальностью!»
Прежде чем окончательно сдаться дремоте, пришла успокаивающая мысль:
«Первый день позади! Осталось каких-нибудь семьсот двадцать девять суток!!!»