Легенда седьмая. Грехи наши тяжкие
Ведро с чищеной картошкой заполнялось медленно. Миха с Тасей часто отвлекались от порученного поварихой тётей Валей дела. Сегодня отправлялась на задание группа подрывников, а их опять не взяли проводниками. «Малы ещё воевать», - сказал командир отряда, как отрезал. Даже слушать не стал, что они лучше других этот разъезд знают. В пионерском лагере, рядышком расположенном, каждое лето отдыхали. Перед войной на вторую смену собирались. Не успели.
Хотя, что с командира взять? Учителем математики у них был раньше. И здесь, как часок свободный выпадал – собирал их, детей, к отряду партизанскому прибившихся и уроки проводил. Не только математику, но и русский, и физику, и историю. Тетрадки где-то раздобыл. Дядьку Архипа попросил доску сделать. Тот расстарался – выстрогал, сколотил, покрасил – лучше настоящей получилась.
Забавный он был, дядька Архип. К делу, не к делу приговаривал: «Грехи наши тяжкие». Вот и сейчас присел на пенёк около детей и сказал:
- Что, не больно весело картошку-то чистить? Э-эх, грехи наши тяжкие.
- А что, дядька Архип, много у тебя грехов? – спросил Миха, подмигивая Тасе.
- Много, не много, а есть один, до сих пор на сердце камнем. Могу рассказать, коль слушать охота есть.
- Расскажите, дядя Архип, - попросила Тася, знала – за беседой и дело быстрее движется.
- Ну, слушайте. В революцию воевал я в кавалерийской бригаде. А до того в солдатах год в царской армии отслужил. Вот, значит, отбили мы у беляков деревню. Располагаться в ней стали. А меня и Гришку командир с собой взял – избу осмотреть, что он под штаб приглядел. Зашли, а там покойница на лавке лежит, а рядом на коленях стоит белый офицер. Крестится, губы шевелятся, видать молитву шепчет. А на соседней лавке дитё сидит малое, мы сразу-то и не заметили. Командир приказал офицера арестовать. А тот встал и спокойно говорит: «Позвольте жену похоронить, да дочь пристроить к добрым людям. А потом в расход пускайте». Мы с Гришкой стоим, что делать, не знаем. Жалко стало.
- Это ж беляк был, дядька Архип, отчего жалко-то, - удивился Миха.
- Так ведь, сынок, горе-то оно по цвету не различает: белый ты или красный. Стоим, мы, значит. А командир наш взъярился, крикнул: «Взять и к оврагу контру, на расстрел!» Ну, и командира понять можно – жёнку его с ребятишками белоказаки шашками зарубили. Скомандовал и из избы выскочил, видать, чтоб на месте беляка не прикончить. Мы повели офицера к двери, а тут малая захныкала. Он обратно. «Дайте хоть с дочерью и женой попрощаться» Мы не дали, в спину подтолкнули. До сих пор себе этого не прощу. Привели его к оврагу. Говорит он мне: «Солдат, похорони мою жену, да о Катеньке позаботься. Возьми, у меня больше ничего нет». Кольцо протянул старинное с камушком. Взял я кольцо. Гришка притворился, что не видел ничего. Расстреляли офицера. Просьбу его я выполнил. Честь по чести схоронили барыньку. А дитё я к женщине одной в деревне пристроил.
После гражданской себе девочку забрал. Женился на хорошей женщине. Но даже ей не открыл тайну рождения девочки, соврал, мол, жёнка у меня первая померла. Да вот только совместных деток нам с женой не довелось заиметь. И стала Катенька для нас светом в окне. Замуж отдал дочь, а вот сказать о том, что я не родной ей – язык не повернулся. Перед войной у Катеньки второй ребёнок родился, и жена уехала к ней в Омск. Решили, хоть и далеко, а по очереди съездим. Вместе не отправишься: дом, хозяйство большое. Было. Вот что, дочка, - обратился дядька Архип к Тасе, - мы сегодня на задание уходим. Если со мной что случится… Вот адрес и кольцо. Если сумеешь, передай Катеньке моей. Если нет, себе оставь, как память. Э-эх, грехи наши тяжкие.
Дядька Архип поднялся и направился к подрывникам, проверяющим взрывчатку. Больше Миха и Тася его не увидели. Дядька Архип погиб, прикрывая отход своих товарищей.
Шло время. И словно кто-то отводил карателей от стоянок партизан.
- Это колечко заговорённое, - утверждала Тася.
- Таська, ты же пионерка, в комсомол вступать собираешься, а в такую ерунду веришь, - стыдил подружку Миха. – Просто у нас командир молодец и предателей в отряде нет.
Тася послушно кивала головой, оставаясь при своём мнении. И ещё девочка знала точно, что после Победы она передаст кольцо дочери дядьки Архипа. Но тайну раскрывать не будет. Пусть для Кати дядька Архип останется единственным отцом.
Продолжение: http://www.proza.ru/2013/02/22/1482