Вам приходилось в лесу с глазу на глаз встречаться с медведем? Нет? Тогда расскажу свою историю.
Давненько это было. В те небогатые, но благословенные времена, когда молодая энергия требовала полезных свершений, работал я инженером в областных электрических сетях. Как-то начальник мне и говорит: - Ну, Алексей, вижу, хорошо ты отдохнул в отпуске, езжай-ка в командировку да помоги селу с электрической подстанцией.
И поехал я в эту богом забытую деревеньку с желанием сделать доброе дело. Не буду рассказывать, как добирался я до этой глухомани, как обследовал «чудо техники» времён индустриализации и строительства «ДНЕПРОГЭСа», а скажу только, что надо было заказывать одну запчасть в районе. Долго алёкал я в какой-то аппарат, напоминающий телефонный, пока на том конце провода барышня не соединила меня с нужным абонентом. -Такая-то запчасть будет с оказией дня через два,- прохрипела телефонная трубка.
Да, а квартировал я у «технического руководителя», как он сам себя называл, Ивана Акимыча, коренастого мужичка в застегнутой на все пуговицы косоворотке, с моложавым лицом неопределенных лет, который выполнял всю возможную на селе работу: и электрика, и механика, и даже водителя кобылы. Бросалась в глаза одна черта Ивана Акимыча: подобострастное отношение к представителю из области любого ранга. Вот и теперь решил он организовать мне досуг на эти два дня. А этим досугом была, конечно, рыбалка.
Долго выискивал по чуланам и чердакам добрый мужичок рыболовную снасть, которая представляла собой ободранный от коры тальниковый прут, лесу с поплавком из бутылочной пробки и ржавым крючком на конце, показал, где накопать наживу, а главное, подробно объяснил нахождение озера «Медвежье». Не трудно было догадаться, что название этого водоёма происходит от слова медведь, но я, разумеется, не придал этому никакого значения.
На следующее утро горластые петухи напомнили о моих вчерашних намерениях, взял я снасть, наживу, завернул в газету нехитрый перекус и с любезно предоставленным Иваном Акимычем под улов новёхоньким ведром, позёвывая и ёжась от утренней свежести, пошагал по направлению к озеру. По еле заметным ориентирам вступил на лесную тропинку. Всходящее солнце с трудом пробивало сосновые вершины, наполняя окружающий мир волшебными красновато-полосатыми лучами.
Терпко пахло багульником.
Наконец чащоба расступилась и я оказался на берегу озера. Старое кострище определённо указывало, что рыба в нём водится. Трудно передать словами красоту открывшегося предо мной пейзажа.
Две озёрные чаши напоминали глаза красавицы, ещё не поднявшийся бело-золотистый в лучах утреннего солнца лёгкий туман - её свадебную фату, а камышовые заросли по берегам - чудесные ресницы.
Однако скорее за рыбалку!
Томленье рыболова сродни разве что ожиданию неизвестности грибником, входящим в лес после тёплого проливного дождя.
Забрасываю снасть с наживой и почти мгновенно ощущаю удар в руку, леса натянулась струной, а поплавок пропал из вида. Непередаваемо ощущение от упругой тяжести добычи и её тусклого проблеска из глубины.
И вот у моих ног, мощно трепыхаясь, прекрасный экземпляр полуторафунтового окуня-горбача с зеленовато-серебристой чешуёй , с тёмными поперечными полосами и ярко-красными плавниками. Не успел оглянуться, а у меня уже полведра отборных, словно калиброванных окуней. В очередной раз забрасываю удочку. Мелко задрожал, словно на ухабах, поплавок. Надо выждать. Но что это? То тут, то там выпрыгивает из воды мелкая рыбёшка и падает обратно, словно капли дождя. Сильный удар, да такой, что удилище едва не оказалось в воде, а на берегу - красивая в своих очертаниях, сильная и энергичная щука, попавшаяся на уду с живцом плотвы. После выловленной озёрной разбойницы поклёвку как отсекло: то ли время настало, то ли вся рыба ушла с этого места от греха подальше. От бездеятельности и пригревающего солнышка сладко разморило меня, впрочем, больше в этом виноваты были петухи-будильники. Прикрыл я улов в ведре травкой и лёжа стал безмятежно смотреть в бездонное небо. Дрёма окутала меня. Долго ли пребывал я в столь блаженном состоянии, не знаю, только проснулся оттого, что перестало пригревать. Приоткрыл глаз, а на солнце набежала чёрная тучка, подул свежий ветерок.
Слышу побрякивание ручки ведра с рыбой. «Наверное, щука хвостом, как бы не выпрыгнула»,- подумал я и приоткрыл второй глаз…
И, о ужас! Метрах в пяти от меня громадный буро-рыжий медведь ел из ведра мою рыбу. Подсознательно вспомнилась известная встреча лётчика Мересьева с медведем, а в голове кто-то требовал замереть. Слыхивал я, что летом медведь не так страшен, но хорошо, если это Михайло Потапыч, а вдруг Марья Ивановна, да ещё и медвежата где-нибудь поблизости?
Только сейчас ощутил я свою беспомощность: моя судьба целиком была в лапах зверя. Подобное чувство, наверное, испытывал римский гладиатор на арене Колизея, когда на него выпускали разъярённых львов. А тут ещё одна напасть, похожая на пытку инквизитора.
На меня быстро и хлёстко опросталась чёрная тучка. Холодные струи воды протекали по всем частям прикованного к земле тела. Оставались мгновения, когда медведь, закончив трапезу, облизываясь, осмотрится по сторонам и остановит свой взгляд ещё на одном продукте. И именно в этот момент от тщательного вылизывания ведро опрокинулось, изрядно громыхнув, хищник от испуга взревел с киловаттной мощью, с быстротой газели, шумно ломая кусты, исчез в лесной чаще.
От рыка зверя на некоторое время наверняка было парализовано окрест всё живое, включая меня.
У неподвижного, промокшего до нитки рыбака встал вопрос: «Как добраться до деревни через лес, в котором затаился медведь?»
Решение нашлось быстро. Взяв пустое ведро, начал бить какой-то палкой в импровизированный барабан и, оглядываясь, вышел на тропу.
Немного осмелев, перестал сотрясать воздух пустым ведром, а решил издавать звуки голосом.
Для этого как нельзя лучше подходили народные песни «На Муромской дороге» и «Когда я на почте служил ямщиком». Подойдя к околице, критически оценил свой голос, не найдя в нём изъянов. Голос звучал громко и с хорошим тембром. Хоть поступай в хор им. Пятницкого. А что? Очень даже может быть. Стоит только сильно захотеть.