ГЛАВА 14.
ПОСЛЕДНИЕ ПРИГОТОВЛЕНИЯ.
Решающий день настал.
Мать Марины с утра ушла на работу на сутки.
Едва скрылась за поворотом главной улицы, как к ним в дом стали приходить странные посетители.
Девочка-подросток со свёртком.
– Вам просили передать.
Чья-то «козявка» с картонной обувной коробкой.
– Вот, возьмите, – и тут же «слиняла».
Малыш-крепыш на толстеньких кривых ножках, подойдя, протянул сжатую смуглую ручку, в которой оказалась мааленькая косметичка.
– Этта тыбэ сыстра мой давал.
Зыркнув агатом раскосых глазёнок, поковылял со двора, оставив Мари с открытым от изумления ртом.
Кэри догнала, сунула в его кармашки конфеты.
Нечто похожее продолжалось до обеда: коробки, свёртки, сумки.
В бумажном свёртке, принесённым девочкой, оказалось чудесное платье из летящего шёлка. Отрезное по талии, с пышной юбкой и накрахмаленным подъюбником из тонкого шитья, с красивым широким поясом на жёстком основании, искусно и обильно затканным машинной вышивкой: хризантемы и пионы цвета кофе с молоком. Оно было одновременно простым и роскошным. Ткань была с оттеняющим эффектом: с переливами от нежного-розового до бледно-коричневого, что вызвало невероятное впечатление.
Восхищённо вздохнула:
– Словно по утреннему небу пробираются первые лучи восходящего солнца! Корейская работа, точно. Их стиль и шёлк.
В картонной коробке, которую доставила «козявка», в шуршащей муаровой бумаге лежали туфли-лодочки красивого песочного цвета: элегантные, на небольшом каблучке, с глубоким вырезом по самые пальчики. Размер почти Маринин.
Всунула в носок вату, вздохнула удовлетворённо:
– Фантастика! Классика!
В малюсенькой косметичке, которую принёс узкоглазый малыш, оказались… два золотых обручальных кольца.
Хмыкнула:
– Настоящие! Ну, Серж…
Все эти вещи были не новыми, но находились в прекрасном состоянии.
До сих пор неизвестно, чьи они были, кто их одолжил, как отдали в чужие руки, не задумываясь? Поражалась и восхищалась односельчанами, их открытостью и щедростью.
«Как Сержу удалось всё достать, одолжить, договориться? Наверняка, помимо его мамы, участвующей в подготовке Величайшего События Века, подключил и молодую жену. Наш человек».
Рассмотрев вещи и предметы, почистив, протерев, погладив, освежив и сбрызнув лёгкими цветочными духами, подготовили к использованию вечером.
Перепоручив племянников Артёму, а дочь отправив к соседке, девушки изыскали немного свободного времени, чтобы отдохнуть, чем не преминули воспользоваться – пошли прогуляться.
Вдоволь не позволили: нашли, догнали, отругали.
Хихикнули лишь гостьи:
– Как непослушных бурёнок завернули и… рогами в стойло!
Вернувшись, поняли, к чему такая спешка: Сергей… привёз парикмахера.
Мастер работала в полном молчании, без зеркала, всё доставая из своего объёмного саквояжа какие-то тюбики и коробочки, притирания, щёточки…
Спустя два часа, позволила Марине с Кариной встать и оценить её работу.
С замирающим сердцем подошли к трюмо в углу зала и… ахнули, оставшись стоять с разинутыми ртами.
Карин превратилась во взрослую серьёзную девушку, которой можно было дать лет 20, не меньше!
Смотря на своё лицо, Мари не могла поверить собственным глазам: из зеркала ошарашенно взирала совсем юная особа, лишь отдалённо напоминающая её. Лет 8, как ни бывало!
Причёски и макияж были не просто восхитительны, а… специфичны, необычны.
Оказалось, это не совсем парикмахер, а профессиональный… театральный гримёр! К кому-то в Вознесеновку из Ленинграда в гости приехала в отпуск отдохнуть от трудов праведных.
«Как о ней узнал Серый? Как удалось уговорить на внеурочную работу? Каким способом сумел договориться, пройдоха эдакий?»
Пока девушки удивлялись и маялись вопросами без ответов, мастерица походила вокруг них, покрутила туда-сюда, что-то поправляя и довершая свой шедевр.
– Так, брачующаяся: руки от лица прочь на ближайшие сутки! – строго, низким контральто молвила чудесница. – Свидетельницу это тоже касается, – обернулась к оглушённой Кэр.
Обойдя клиенток ещё разок, оглядев, довольно хмыкнула, подбросила расческу в воздух, ловко поймав, проговорила: «Ай, да я!», быстро собрала чемоданчик и… уехала с Сергеем на машине, оставив хозяек стоять с разинутыми ртами.
Выходя вслед за мастером, он обернулся, внимательно посмотрел на Марину.
– У вас два часа свободных. На улицу носа не казать. Всю малину мне испортите! – прикрикнул. – Можете перекусить. Чай горячий не пить, не потеть и не прыгать – грим потечёт.
Лишь тупо кивнули, потрясённые превращениями.
Какой там пить-есть-прыгать? Да они, с осторожностью придворных дам, на головах которых метровая причёска, как сели на диван, так и сидели, нервно хихикая и искоса поглядывая на три отражения в зеркалах трюмо. Не узнавая ни себя, ни друг друга, страшно волновались, словно и впрямь невеста с дружкой!
«Вот как вжились в роли. Если так пойдёт дальше, кто будет контролировать процесс свадьбы? – нервно хихикнув, Мари встряхнулась и, взяв себя в руки, встала, потрясла немного головой – намертво залито настоящим советским лаком. – Отлично, можно подумать о насущном».
Заставила то же самое сделать Карин.
Успокоившись, сжившись с причёсками, пошли обедать.
– Кто знает, как дальше повернёт? Силы понадобятся.
…Сама акция была назначена на вечер, когда люди пойдут в клуб на просмотр индийского фильма, которого давно не было в репертуаре.
Вздохнула нервно:
«Наплыв зрителей ожидается колоссальный! Зал будет набит битком на сто процентов и выше! Мне ли не знать, что такое “и выше” для Летного клуба? Когда все крыши, глиняный невысокий стена-забор, близко стоящие деревья вокруг павильона усеяны, увешаны, забиты детворой и теми, кому не достались билеты или не хотелось тратиться. Именно сверхлимитные зрители самые отзывчивые и благодарные: дружно и громко аплодируют, посмотрев удачную сцену, громко ругаются, плюются на злодеев и отчаянно, радостно горланят, когда “наши победили”! А как плачут, горестно утирая рукавами слёзки, если “хорошего дядьку” убивают! Долго-долго после таких фильмов по улицам потом бегают “бродяги”, “зорро”, “маккены”, “индейцы-могикане” и яростно бьются с недругами на прутьях и деревянных мечах, вызывая “на бой честный праведный” своих вечных соперников из других частей села. Вот на такой “народный фильм” и придут сегодня сельчане: семьями, кланами, нарядившись в лучшие одежды, будут задолго до начала фильма переговариваться, передавать друг другу приветы, спрашивать о самочувствии домочадцев, охая и ахая на печальные или скандальные известия. Маленькая Вселенная на примере горного селения: все свои и родные, обо всех нужно и должно знать – привычка и стиль жизни».
…Смеркалось.
Вечер неумолимо приближался.
Стали приходить все участники предстоящего действа.
Первым пришёл Юрий Кириенко.
На нём была обещанная голубая рубашка с длинными рукавами и чёрные брюки, тщательно отутюженные, с острыми «стрелками»: явно Олюшка, сестра, постаралась. Выглядел смущённым, потерянным и… растерянным – не принёс обещанных красных широких лент, чтобы надеть через плечо свидетелям!
Лентами выручила забежавшая в дом соседка тётя Нина, чтобы успокоить Марину: все дети у неё – ужинают. Узнав о беде, женщина оглянулась, выудила из-за своей широкой спины маленькую внучку Олесю и стремительно сняла с неё два огромных алых банта.
– Нате. Возьмите эти и напишите на них тёмным лаком для ногтей: «Свидетель».
Сначала опешив и растерявшись, Олеська внезапно пришла в себя и… закатилась в истошном рёве!
Мари, присев, прошептала на ушко несколько слов, вкратце объяснив, для чего её драгоценные ленты нужны.
У малышки сразу высохли глазки, загорелись истинной радостью, и, не думая ни секунды, изрекла:
– Ладна, далю тебе их, невеста! Чул, я тозе буду твоей подлузкой! – крепко схватила за руку, требовательно посмотрев зелёными глазками в лицо молодой соседки.
Стараясь не рассмеяться, понимая, что для девчушки это самая настоящая свадьба, не имея другого выбора, Мари кивнула.
– Мы без тебя не справились бы, солнышко! – сделала задумчивое лицо, искоса поглядывая на встревожившуюся крошку. – Только, Олесенька, а как же твоё платье? Такое не пойдёт, прости…
На что та стремительно метнулась из дома, прокричав:
– Сяс! Я сколо!..
Соседка, отсмеявшись, пошла следом, говоря на ходу:
– Ой, разнесёт сейчас там шкаф, как пить дать! Караул!..
Расхохотались над детской находчивостью:
– С пелёнок предприимчивая!
– Не пропадёт в жизни кроха.
Приведя банты в порядок, повязали их «свидетелю» и «свидетельнице», которая была чудо как хороша!
В бледно-голубом шифоновом платье, которое так чудесно сочеталось с глазами, с великолепно уложенными в сложную взрослую причёску волосами, Карин была потрясающа, обворожительна и… соблазнительна!
Юра, поглядывая на неё, совсем пал духом, сник в своём скромном одеянии, погрустнел.
Марине пришлось ему «поставить на вид».
– Ты свидетель, друг жениха, значит, рад за него до одури! Будь добр, улыбайся, как дурак, как слабоумный, идиот и кретин, но чтоб улыбка с твоего лица не сходила! Не порть нам общей картины. Чувствуешь, что не справишься – скажи. Есть время на замену, – коварно добила.
– Вот когда надо будет, тогда буду улыбаться! – вскинулся, вспыхнув красивым исступлённым лицом с раздувающимися крыльями носа. – Вовсе я не чувствую неуверенности!
Не дослушав, вышла в прихожую к отцовским деревянным ларям. В своё время здесь хранили крупы и муку, теперь – старые журналы: «Крокодил», «Перец», «Дикобраз», «Шмель», «Охотник-рыболов», «Садоводство и огородничество»… За «Крокодилом» и похожими и пошла, понимая, что нервозность будет только нарастать, ожидающих торжества надо будет чем-то отвлечь.
Этому занятию очень обрадовалась Кэр, начав их шумно листать, сдержанно смеяться, стараясь уж слишком не сдвигать кожу на личике – боялась за грим. Она «в упор не видела» несчастного Ромео, что пожирал её глазами, дивясь на новое, незнакомое, необычное и чувственное лицо. Свидетельница по всем правилам поведения этих особ сидела спокойно, стараясь игнорировать томные взгляды «запавшего» на неё свидетеля, понимая, что ещё немало времени придётся держать «полную круговую оборону», дабы не пала крепость в неподходящий момент. Кэр так хотелось на «отлично» сыграть свою первую в жизни серьёзную роль, что любовный мандраж Юры ей попросту мешал.
Вскоре пришли и остальные участники спектакля: «жених» и «сват».
Борис не надел костюма, но и без него выглядел прекрасно: высокий, стройный, серьёзный и… бледный; одетый в светлую рубашку с длинными рукавами.
Мари хмыкнула: «Очень кстати: не станет моя вспотевшая рука неприятно скользить по его голому предплечью и локтю».
Цвет рубашки оказался близким по оттенку с платьем: «слоновая кость», а в сочетании с его тёмно-коричневыми брюками – являлась ансамблем, что вполне успешно заменял не надетый женихом костюм.
Одобрила с улыбкой:
– Правильно решил: ещё жарко для двойки. Тем паче, для тройки.
Едва войдя в большой зал дома Риманс, Боря подошёл к Марине и… пропал. На несколько минут впал в полнейший транс, ошарашено вглядываясь в незнакомое лицо, причёску и посадку: сидела с ровной спиной на самом кончике стула, стараясь не помять чудесное платье. Понимал и не понимал, что это всё-таки любимая. Впав в ступор, никак не мог прийти в себя, пока не скосила чужие странные глаза и не показала ему язык, сопроводив «фирменной» гримаской. Тогда счастливо вздохнул, расцвёл ошалевшей улыбкой, протянул цветы – обещанные кремово-розовые розы, так мастерски оформленные в милый букетик, что в этом угадывалась женская рука.
– Ты обещал не воровать, – проговорила, со стоном наслаждения уткнув нос в благоухающие глубины бутонов. – Откуда они? С фабрики? Не помню такого сорта.
– У Ромашиных взял, – говорил спокойно и слишком ровно.
«Явно не договаривает что-то!» – презрительно вздёрнула бровь.
Понял, прибавил, ухмыляясь:
– Пришёл и сказал Зинке, что нужны именно её розы, и добавил, что если не даст сама – вырву весь куст!
Рассмеялся своей выходке, озорно поглядывая на отстранённого и равнодушного Юрия.
– Сдалась, срезала, матерясь, даже сама оформила их в букет. Мастерица оказалась!
– В своём репертуаре. Как всегда. Тебя только могила исправит…
Сладострастно стонала, опять окунаясь в густой масляный чувственный аромат роз – обожала.
– Не забудь отблагодарить, да как следует! Что любит? Ммм… вспомнила: ежевику любит. За инструментальным цехом она просто рясная и крупная – набери с ведро. Обещай, Боряш!
Вполуха слушал воркотню, согласно кивал и продолжал любоваться новым лицом, чудесным платьем, вытянутыми ножками в тонких блестящих колготах с алмазным эффектом, незнакомыми туфлями с красивым фигурным вырезом по пальчики; маникюром такого же бежевого цвета. Всё поглядывал то на Мари, то на Карин, продолжающую читать и смеяться, увидев смешную карикатуру, тайком вздохнул: «Москвички и есть. Далёкие и неприступные. Хана нам с Юрком».
Сергей что-то ворчал под нос, сверяя последние пункты гениального плана по бумажке.
Рассмотрев какой-то причудливый план-схему, осмотрел невесту и, просмотрев ещё раз рисунок, подошёл к её стулу со свёртком в руках. Опустившись на колено, осторожно развернул, и взорам открылось содержимое: бутоньерки! Маленькие букетики были собраны из похожих роз, что и в большом букете! Сверяя по схеме, Серый стал крепить их к парадной причёске шпильками-«невидимками», и постепенно стало понятно, что делает: корона! На макушке женской головы появилась тиара из бутоньерок, искусно завершая свадебный наряд.
Ахнула, покрывшись «мурашками»: «Равноценная замена отсутствующей фаты! Какая отличная идея!»
Закончив с Мари, стал оставшиеся букетики крепить к рубашке жениха, свидетелям и… крошке-подружке Олесе, успевшей сгонять домой и устроить там настоящий переполох:
– Быстло бальное патье! У меня свадьба плям сисяс! И банты! И бусики! И туфильки! И духи! Губки!..
В три пары рук взрослые кроху одели, обули, причесали, накрасили, надушили и проводили со смехом восвояси:
– Всё, сбыли свою невестушку с рук, будем ждать внуков-правнуков!
Окидывая суету тамады внимательным взглядом, Мари сообразила:
«Идея с бутоньерками и короной из них вряд ли пришла в голову кому-то из сельских женщин. Гримёр, вот кто показал и нарисовал Сержу точную схему размещения! Ай, да умница ленинградская! Браво, Мастер!»
Украсив соседскую девочку букетиками, похвалив её наряд «снежинки», дали в ручки корзинку с конфетами, принесённую неугомонным сватом, и выставили крошку во двор, поручив зорко следить за сохранностью сладостей:
– Не позволяй детям их заранее растащить! Будь строгой!
Суета, поднявшаяся во дворе дома Риманс, стала привлекать внимание соседей и случайных прохожих: высыпали на улицу старики и малышня, стали заглядывать через забор.
Торопыгин быстро выгнал всех «артистов» из дому.
– Не до соседей! Быстро уходим отсюда! Пора выдвигаться в сторону клуба. Ходу!
Выпорхнув плотной, дружной, нарядной стайкой, прошмыгнули мимо изнывающих от любопытства зевак, быстрым шагом пошли из переулка на перекрёсток улиц. Оттуда собирались начать поход «за хулой и славой», хоть мгновенье постоять в центре сцены, почувствовать её аромат и вкус. Свет рампы не страшил яркостью, шум зрителей манил безудержно.
Выйдя на Центральную улицу, рассредоточившись по всей ширине, взявшись под руки, изобразив полнейшее счастье на лицах, «свадьба» двинулась вперёд, в сторону Летнего клуба.
Рубикон был перейдён. Пути назад уже ни для кого не было.
Они шагали в Вечность.
Февраль 2013 г. Продолжение следует.
Фото из личного архива: Верхняя плотина на Оспанке.
http://www.proza.ru/2013/02/09/366