Распахнут белый бумажный лист всей сущностью своей, податлив по-бабьи: готов принять тяжесть букв, хочется ему — девственно чистому — ласки.
Он в прошлой жизни беличьими лапками обласкан был, дождём до изнеможения зацелован, игривым ветром до головокружения раскачан. Золотые были дни. А ночи! Ночь бархатом расстелется, звёздной россыпью очарует —
с радостью прильнёшь к ней под бочок. Жаль нельзя повернуть время вспять.
Тень воспоминаний легла на белоснежный лист: прорезала морщины на челе.
То не тень, а толстый чёрный кот навалился всей тяжестью, примял лапами.
Ну и кому он нужен теперь: изломанный, поцарапанный, опороченный?
В топку его.
Ласкают язычки пламени дрожащий лист — выводят слова страсти огненными буквами…
А он — страстолюбец наш — и рад стараться (даже почернел весь): о таком горячем участии он не мог и мечтать.