Смотреть Сайлент Хилл на фудкорте торгового центра. Плохо. Вообще, если Лиса смотрит Сайлент Хилл, невозбранно отнимающий место на ее планшете, то это плохо. Ведь это - один из тех самых фильмов, которые можно начать с любого места, обнимая колени, уткнувшись подбородком в мягкую игрушку, глотая слезы или недоумевая в глубине души, это - та самая коробка конфет и слезливое кино.
Если Лиса смотрит Сайлент Хилл вне дома, значит все совсем не так хорошо, как она показывает, улыбаясь из-под розовой челки.
Два пушистых хвоста подергиваются, когда она, подпирая рукой подбородок, пододвигается на дешевом пластиковом стульчике поближе к одноногому столу, почти съезжая локтем в поднос с макдональдсовскими объедками.
Она и ест то с трудом, по принуждению своей же собственной розовой головы. Марганцовая Лиса в огне сомнений.
Все выходные из под пера безумного животного рвалось только одно сообщение:"спасименяпожалуйстаспасиспасиии..." И вот, воскресенье вечер. Она все еще жива, все тело болит, в голове всплывают картинки: вот мигает свет и вспотевшее во сне бледное тело выворачивается в кошмаре, выгибая спину. Звонит будильник - 22.00. Болезненным треском мобильного телефона "ясебяненавижжуу"
Be yourself. She woke up crying, as her nightmares came back - lot of broken teeth and pain, beautiful streets and sky. Why is it a nightmare? Because she had never seen anything much beautiful like this, and the main problem is that she'll never see it in the real life.
Доброе утро, реальность, если можно называть утром середину воскресенья, потерянную в тумане, когда пятиэтажки через дорогу напоминают гнилые зубы, а разводы тающего снега на их крышах - остатки эмали. Доброе утро, Сайлент Хилл.
У Лисы сводит желудок, есть не хочется, хочется написать "Пристрелименяпристрели, о, боги, БОГИ, пристрели"
Стакан ряженки раскаленным лезвием проваливается по пищеводу в желудок, Лиса когтями впивается в собственное татуированное бедро, матерясь сквозь зубы. Горсть таблеток засыпается следом. Боль уходит, остается неудобство, как будто одежда не по размеру, да что там одежда, сама кожа словно бы пошита на кого-то еще меньше, конечности разной длины, ломит и тянет мышцы, желудок по тяжести напоминает ведро ртути.
Она чихает и судорожно вытирает кровь с чересчур белоснежной раковины, улыбаясь бледному отражению в зеркале, оправляя подкову в носу. С подковы продолжает капать вишневый сок цвета ее марганцовых волос, она смеется, и вот уже сок идет по ее зубам, скатываясь на подбородок.
Но это все лирика. На деле она трясущимися лапками вытирает нос и укладывается в своем логове, свернувшись под пледом с цветочками, ее мысли далеко, ее покрасневшие глаза желтыми огнями вперились в планшет, а на нем - заставка сайлент хилла, первые кадры болезненно-любимого, спасительного кино.
И вот уже поздний вечер, торговый центр, ожидание сеанса, сосущее одиночество. И фильм в планшете, музыка, вызывающая мурашки, боль в спине, боль в отбитых пальцах и сломанной голове.
Somebody, wake me from this nightmare, i can't control myself (c)
Блажен, кто верует, блажен, кто надеется.
Только что Лиса видела, как по стене мелькнул красный огонек, как от лазерной указки или прицела. Почему-то была надежда, что это прицел, и когда он пропал - он остановился на ее затылке.
Но вот минуты идут, а выстрела все нет и свет не выключается. И сомнительное разочарование догоняет ее. В плеере бодро переключается героический хардстеп, предоставленный сам себе, вокруг одна за другой закрываются жральни, сеанс еще не скоро, а зарядка планшета оставляет желать лучшего. Лиса снова отрывается на минуту, смотрит невидящим взглядом в пустоту, вздыхает и переключается обратно на Сайлент Хилл.