Отечества достойные сыны
«Короткая жизнь человеку дана:
Мельканье минут и дней скоротечность.
Но если народу она отдана,
Но если горенье и подвиг она, -
Удел человека – вечность!»
Эти слова - из поэмы Н.Сергеева «Солнце в крови», посвященной доблестному сыну чеченского народа Герою Советского Союза Ханпаше Нурадилову. Небольшую по формату книжицу с этой поэмой подарил в десятом классе Пахаеву Мовлди его одноклассник Ахмед Арсемиков. Не предполагал тогда Ахмед, что его скромный подарок займет место тронное не только на книжной полке в личной библиотеке друга, но и жизнь свою и педагогическую деятельность тот выстроит по ней. Мовлди настолько проникся содержанием поэмы, что очень быстро выучил её наизусть и часто цитировал из нее отрывки.
Мовлди окончил в 1966 году Староатагинскую среднюю школу №1. Это было удивительно хорошее время – время романтиков, время «шестидесятников». Все были влюблены в поэзию, знали много стихов наизусть, часто декламировали на всевозможных «капустниках». Многие его друзья именно Мовлди обязаны своему знакомству с поэмой «Солнце в крови». Взятые эпиграфом слова из данной поэмы можно с полным правом отнести и к самому Мовлди Аднановичу Пахаеву, который всю свою сознательную жизнь посвятил делу образования и воспитания молодого поколения. Более сорока лет он в буквальном смысле этого слова жил жизнью и заботами ставшей для него родной Староатагинской средней школы№3.
С самого начала педагогической деятельности Мовлди Пахаев проявил себя еще и как большой патриот своего народа: он стал собирать исторический материал для создания школьного музея. Сегодня мы можем констатировать, что его усилия увенчались успехом: благодаря подвижнической работе Мовлди Пахаева стали известны имена десятков староатагинцев, участников Великой Отечественной войны. Справедливости ради следует отметить, что поисковой работой по выявлению имен участников войны и, в частности, защитников легендарной Брестской крепости в свое время занимался именитый земляк Пахаева писатель Халид Ошаев, который передал накопленный материал писателю Сергею Смирнову, работавшему над созданием книги «Брестская крепость». Но всесильный Комитет госбезопасности не дал «добро» на публикацию имен чеченцев. Мовлди со своими учениками продолжил поиски героев Бреста и сумел расширить этот список. Если бы во всех населенных пунктах Чеченской Республики были такие подвижники историко-краеведческого дела,- кто знает, имена скольких Нурадиловых или Висаитовых мы нашли бы!
В ходе двух войн Пахаеву чудом удалось сохранить музей и свой архив. Ему дважды пришлось возрождать музей. А после второй войны в троекратно перегруженной школе директор Медина Тасуева смогла «выкроить» для музея небольшое полуразрушенное помещение, в котором после ремонта удалось разместить весь накопленный материал и экспонаты. Медина Закраиловна помогла ему не только в этом. Из четырех компьютеров, выделенных на школу тогдашним министром образования и науки ЧР Лемой Дадаевым, директор не раздумывая передала один из них для работы в музей. Более того – на протяжении всех лет работы Мовлди Аднанович не уставал подчеркивать, что во всех своих начинаниях он находил действенную помощь и поддержку со стороны единомышленника, коллеги и соратника Тасуевой Медины.
Детские годы Мовлди пришлись на холодное, голодное время жизни чеченцев в изгнании – в селе Белоусовка, расположенного в бескрайних степях Восточного Казахстана. Учиться пошел уже на своей исторической родине – сразу во второй класс, минуя первый: Мовлди еще до школы под руководством отца Аднана осилил программу первого класса. Гуманитарный склад ума мальчика проявился очень рано, он зачитывался не только произведениями художественной литературы, но уже к восьмому классу достиг гражданской зрелости: знал и цитировал популярных в те годы классиков марксизма-ленинизма. В богатой библиотеке его отца Аднана было полное собрание сочинений вождей советского народа. Однако глубокое знание теории марксизма-ленинизма не заглушило в молодом человеке желание узнать историческую правду о своем народе, несправедливо оболганном преступным сталинским режимом и обвиненном в предательстве, тогда как десятки тысяч посланцев Чечено-Ингушетии сражались на фронтах Великой Отечественной войны, проявляя чудеса храбрости и героизма.
Мовлди трепетно относился ко всему национальному: истории, обычаям, неписаным законам гор, адатам, языку – словом, ко всему, что характеризовало чеченцев как этнос. Пахаев был в числе небольшой горстки студентов-единомышленников, которые в 1967 году отважились выпускать стенгазету «Къоналла» на… страшно сказать каком! - чеченском - языке! И при этом – газету огромных размеров – в длину до пяти метров, а в ширину – полтора метра. Реакция бдительного парткома госпединститута в лице заместителя секретаря Иванова была в духе того времени: вокруг студентов-«вольнодумцев» началась мышиная возня, равносильная травле. К счастью, среди преподавателей оказались достойные представители чеченского народа, которые смогли поддержать студентов. Назовем некоторых из них – это Якъуб Эсхаджиев, Якъуб Вагапов, Магомед Дикаев(Дала декъал бойла уьш!), Ваха Тимаев, Казбек Гайтукаев. Магомед Дикаев так и обращался к «возмутителям» спокойствия: «Ну как дела, чеченские вольнодумцы?»
Как вспоминают однокурсники, Мовлди уже тогда надоел всяким Ивановым и иже с ним не только своим участием в работе редколлегии газеты «Къоналла», но и как студент, которому до всего было дело. Например, почему бронзовая скульптура героя Гражданской войны Асланбека Шерипова стоит не на центральной площади столицы республики, а пылится на задворках республиканского краеведческого музея? Почему памятник Герою Советского Союза Ханпаше Нурадилову, уничтожившему 920 фашистов, не украшает один из скверов Грозного, а спрятан за высоким кирпичным забором с колючей проволокой в Старой Сунже на территории колонии для малолетних преступников? Ведь на внушительном постаменте в самом центре Грозного «красуется» бронзовый бюст колонизатора Кавказа генерала Ермолова?!
Получив в студенческие годы подобную политическую закалку и став учителем, само собой разумеется, что Мовлди Аднанович стал создавать школьный историко-краеведческий музей. В течение сорока лет совместно с учениками – членами кружка при содействии родительской общественности и добровольными активистами села он без устали и саморекламы, без назойливости и помпезности, мол, вот я какой, тихо делал свою работу - собирал экспонаты, занимался исследованиями, копил архивные документы. И параллельно с этим он регулярно публиковался в республиканских газетах «Вести республики», «Молодежная смена», «Даймохк», «Хьехархо», в аргунской городской газете «Аргун», в районной газете Грозненского района «Зов земли». Тематика публикаций Пахаева была обширной: он писал об участниках войны, о знатных людях своего села, о прославленных женщинах-атагинках, о проблеме и сохранении чеченского языка, о воспитании подрастающего поколения… За внешне спокойной и сдержанной натурой Мовлди Аднановича скрывалась не равнодушная к судьбе своего народа пылкая душа истинного гражданина своей страны, сына своего Нана-Даймохк. В предисловии к книге М.Пахаева «Старые Атаги. Личности, события, факты», изданной уже после его смерти, Медина Тасуева приводит сказанные им слова, что он «хотел бы прожить жизнь подобно свече: до последнего мгновения своего она дарит людям тепло и свет». Думается, это удалось Мовлди: он до последнего мгновения служил людям, дарил им тепло души своей. И учил этому своих учеников. Более того - все поколения активистов музея поэму Николая Сергеева «Солнце в крови» заучивали наизусть. И для Мовлди Аднановича, и для всех его воспитанников эта книга стала настольной, путеводной звездой, нравственным ориентиром, выражающем их человеческое кредо.
В студенческие годы Мовлди часто цитировал слова известного балкарского поэта Кайсына Кулиева: «Человек обязан воспитывать в себе готовность оставаться достойным жизни не только тогда, когда она легка, но даже и тогда, когда она кажется почти невыносимой. Казаться мудрым и мужественным в счастливые дни никому не составляет труда. Оставаться стойким в беде – вот что трудно и драгоценно». Мог ли он тогда, в юности, предположить, что спустя годы, когда начнут рушиться казавшимися незыблемыми устои государства, ему придется взвалить на себя бремя ответственности за судьбы тысяч односельчан, и он станет главой села? Да-а-а… «короткая жизнь человеку дана – мельканье минут и дней скоротечность… Две разных дороги по жизни ведут.
Одна протечет безмятежной рекой
Сквозь юность и старость,
Сквозь тишь и уют
В забытой могилы покой.
Другую истории ураган
Промчит, полыхая, по битвам кровавым.
В ней – радость победы, и гибель врага.
И ранняя смерть.
И слава».
Верный своему жизненному кредо, Мовлди Пахаев взваливает на себя тяжелое бремя ответственности. В эти критические годы рядом с ним был его одноклассник, единомышленник и верный друг – заместитель главы села Ваха Межидов. Нельзя не отметить, что они оба чувствовали постоянную поддержку и помощь со стороны друзей-одноклассников и во время проведения выборов президента РФ в марте 2000года, и в период проведения референдума в 2003-ем году, и в решении многих судьбоносных вопросов и проблем села.
На вопрос «каким был Мовлди Пахаев?» все, кто его знали, учились, работали, общались с ним, едины в одном: он был Личностью. Мовлди был очень честным, принципиальным, бескорыстным, трудолюбивым, хлебосольным, благородным, щедрым, душевным, целеустремленным, цементирующим звеном в коллективе.
Классный руководитель 10 «Б» класса 1966 года выпуска Надежда Васильевна Хвойцева, ныне проживающая в Новороссийске, в 2007 году, спустя сорок лет, посетила село Старые Атаги, побывала в школе, встретилась со своими учениками и на память о встрече прислала оформленный альбом, в котором о каждом бывшем ученике написала свое мнение, впечатление. Вот что она написала о Мовлди: «В те годы учительства в принципиальных ситуациях мне всегда было интересно мнение Пахаева Мовлди. В нем уже тогда была какая-то основательность, индивидуальность, которые теперь реализовались в цельность натуры, увлеченность в работе, надежность в дружбе. Во время встречи он, как штурман, планировал все, оповещал всех, заботился обо всем. Я постоянно чувствовала его организаторскую руку. Это крепкая и надежная рука».
Друзья-одноклассники вспоминают, что в их класс, считавшийся спортивным, Мовлди «не вписывался»: в футбол, волейбол, баскетбол он не играл. Предпочтение отдавал теннису и настольным шашкам и даже выигрывал иногда у соперника. Не умел играть и до мозга костей не любил карты. А бегал на уроках физкультуры очень своеобразно – с распростертыми руками. Над иным, может, и подшучивали бы, но только не над Мовлди! А еще он прыгал с лестничной площадки второго этажа и был очень принципиальным. То, что делал, делал капитально, основательно, скрупулезно. Например, во время традиционного чеченского «белхи», когда собрались помочь одному товарищу поставить фундамент под будущий дом, он заставил участников «белхи» мыть в воде каждый камень, чтобы в раствор лег абсолютно чистый без примеси земли (чтобы фундамент был крепким). Он любил шутки, обладал тонким чувством юмора. Одному крепко сбитому студенту спортфака, который занимался тяжелой атлетикой, Мовлди положил в его спортивную сумку завернутые в газету две увесистые гантели. Ничего не подозревавший штангист весь день ходил с этой сумкой, таскал ее и на тренировку, и на занятия, и по городу. А когда вечером однокашники узнали о проделке Пахаева и начали подтрунивать над незадачливым студентом, тот даже не обиделся, зная характер своего друга.
Иногда во время обеда Мовлди мог подсыпать друзьям незаметно соль в чай или же положить в борщ горчицу. Над «жертвой кулинарной атаки» хохотали все вместе, в том числе и сам пострадавший - смеялся громче всех! А как Мовлди умел в частых студенческих дискуссиях отстаивать свою точку зрения и какой-нибудь удачной шуткой вовремя разрядить обстановку! Более того – очень часто оппонент становился его единомышленником.
Он любил шутки, обладал тонким чувством юмора, в яростных спорах и дискуссиях умел какой-нибудь шуткой вовремя разрядить обстановку. А еще он был большим лириком и, подшучивая над собой, иногда говорил: «Я в душе поэт, не написавший ни одной поэтической строки». Любил и цитировал наизусть строки любимых поэтов – Магомеда Мамакаева, Алвади Шайхиева, Адиза Кусаева, Михаила Светлова, Евгения Евтушенко, Андрея Вознесенского, Беллы Ахмадулиной и особенно – Эдуарда Асадова.
Есть во мне, конечно, недостатки.
Ну зачем мне говорить, что нет?
Впрочем, что хвальба иль бичеванье.
На какой аршин меня ни мерь,
Знай одно: что человечьим званьем
Я горжусь. И ты мне в этом верь.
Я не лжив ни в слове и ни в песне.
Уверяю: позы в этом нет.
Просто быть правдивым интересней.
Жить светлей. И в этом весь секрет.
И не благ я вовсе ожидаю,
За дела хватаясь с огоньком.
Просто потому, что не желаю
Жить на свете крохотным жучком.
Просто в жизни мне всегда тепло
Оттого, что есть цветы и дети.
Просто делать доброе на свете
Во сто крат приятнее, чем зло.
Запомним его таким : не желавшим «жить на свете крохотным жучком».
С супругой Раисой, учительницей математики той же Староатагинской средней школы№3, Мовлди воспитал двух дочерей и двоих сыновей. У старших детей – Магомеда и Петимат - свои семьи. У каждого из них растут по два сына и по две дочери. И Магомед, и младший Магомед-Эми работают в МЧС. Младшая Марем учится в ЧГУ. Будет, как и родители, учителем.
2 февраля Мовлди Аднановичу Пахаеву исполнилось бы 65 лет. Он прожил яркую, насыщенную добрыми делами жизнь. Был ли Пахаев Мовлди счастлив? Безусловно, да!
Только по-настоящему довольный своей жизнью человек мог переписать себе в тетрадь вот эти стихи Асадова:
Мера счастья на Земле доселе
Разная – у каждого своя.
Счастье превозмочь почет и славу,
Радуясь, что в свой недолгий век
Каждый день по чести и по праву
Жил между людей как человек,
Вел других, не упиваясь властью,
Был надежным в дружбе и борьбе.
Верил в правду…
Поэтому запомним его еще и таким.
Дала гечдойла хьуна, Мовлди!Дала декъал войла хьо!