Было время, когда в нашей семье рассказывали о Владике. Имя его становилось с каждым разом все таинственней и загадочней. В семье родители не посвящали детей в какие-то взрослые истории. От этого происходящие за закрытыми дверями события, становились более интригующими и даже легендарными.
У моего отца были родственники в Киеве. Я часто в детстве бывал у них. Сажали меня в поезд на Киевском вокзале и просили проводника посмотреть за мной. Давали мне записку с адресом, на всякий случай, этот адрес я запомнил на всю жизнь – Садовая улица, дом 5. В Киеве меня встречали то тетя, то ребята из двора. Я всегда рад был приезжать к ним. Дядя Леня и тетя Анфиса были очень гостеприимными. А мы с дворовыми пацанами, где только не бывали. Были на Матвеевском заливе, как дома, стреляли из подводного ружья, купались в Днепре, бродили по Киево-Печерской Лавре. Каникулы заканчивались, к моему сожалению, очень быстро. Ехать в Москву мне не хотелось – там была школа. Шли годы, проходили одно лето за другим. С годами я изменился, как и следовало ожидать - уже окончил институт, стал работать, но меня по-прежнему тянуло в Киев, но времени для этого уже не находилось – то работа, то личные проблемы, то еще что-нибудь. С годами киевских родственников уже не стало, и город показался мне пустым и чуждым. Да и я давно покинул Россию и живу в Европе.
Как быстро летит время! Много лет спустя, я вспомнил о Киеве и, подумал о Владике. Как-то всплыло имя его, может быть он еще жив? И решил послать запрос о его местонахождении. Где его искать я не знал. Прошел почти год, и я уже не ждал ответа, но вдруг получил его адрес. Я тут же написал ему, что хочу приехать и увидится с ним, чем скорее, тем лучше. Ответ пришел через 3 месяца. Из письма я понял, что он очень рад будет нашей встрече. Живет он на Севере, в Дудинке. Добраться до него надо будет через Москву, Красноярск, а оттуда, по Енисею, который бывает судоходным не раньше июня месяца.
Добравшись до Красноярска, оформил билет на пароход и дал телеграмму брату. Плыть надо было несколько дней. Я зачарованно смотрел на Енисей, наслаждаясь его красотой. Надо отметить, что к этому времени я уже много где побывал, но такой девственной красоты мне еще видеть не приходилось. С каждым днем волнение меня охватывало больше и больше от предстоящей встречи с моим братом. Пароход уже причаливал, когда я увидел его среди десятка встречающих, он выделялся своей осанкой, ростом, седыми волосами и какой-то незаурядностью. Я шел только к нему и не ошибся. Мы долго не выпускали друг друга из объятий. Я чувствовал через одежду тепло его тела. Чувствовал, как он плачет от радости встречи. Что и говорить, мы были безмерно рады встрече и оба плакали от счастья.
Мы шли совсем недолго. Вот и дом. Я увидел покосившийся двухэтажный деревянный дом, если это строение еще можно было назвать домом. Ряд домов стояли с выбитыми стеклами, и улица не казалась жилой. Мы поднялись по деревянной лестнице, на которой некоторые ступеньки отсутствовали, и приходилось переступать через проем, чтобы не упасть.
Квартира состояла из 2-х комнат и довольно опрятная, чистая и уютная.
Оставив рюкзак, мы пошли в центр, в магазин, чтобы купить что-то к столу. Идти было совсем недалеко. Там стояли каменные дома. Я увидел строение 50-х годов с колоннами – это был Дом культуры, который, к сожалению, был закрыт на ремонт.
Закупив все необходимое, мы вернулись домой. Сели за стол и чокнулись за встречу. И, как это часто бывает за столом, да с рюмкой, начали беседу. Я был благодарным слушателем, ибо рассказывал Владик интересно, эмоционально с ноткой ностальгии по прошедшим годам.
Ты же знаешь наш киевский дом, моего отца, мою мать. Так вот, тогда я учился в Киевском политехническом институте, была у меня подруга Наташа, моя однокурсница, дружили мы почти 2 года. Сначала жила она в институтском общежитии, а потом перебралась ко мне. Отец был директором оборонного завода. Соответственно у нас была просторная квартира, так что места хватало. Наташа нравилась моим родителям. Учеба подходила к концу – впереди диплом. По окончании института, по планам отца, мы должны были пойти к нему на завод. Инженеры на заводах всегда были востребованы. Речь уже шла о нашей свадьбе. Решено было по окончании института сыграть ее. Родители готовили нам подарок – хотели купить кооперативную квартиру. Да и мне казалось, что я любил Наташу.
На майские праздники, мы поехали в Иваново к Наташиной матери, чтобы поделиться с ней нашими планами на дальнейшую жизнь в Киеве. Я знал, что она была рада, что дочь ее хорошо устроена и что мы друг друга любим. Наташа много общалась с матерью, обе были рады общению и обсуждали, по-женски, предстоящие изменения в жизни. Мне же представилась возможность гулять по улицам Иваново, что я с удовольствием делал.
Бывают в жизни случаи, а теперь, по прошествии многих лет, я могу сказать – определенные закономерности в нашей судьбе, от которых и хотел бы уйти, но не получается, как не старайся. Так вот и со мной произошел тот самый случай, да что говорить – случай, надо сказать точнее - крутой поворот судьбы, о котором я не мог даже в самых смелых своих помыслах и мечтать всего несколько часов назад, гуляя по этому маленькому, уютному городку Иваново.
Я шел по уже ставшей мне знакомой улице в центре города. Шел неспешно, ибо спешить мне было некуда. Был любопытен - наблюдал за людьми, окружающими меня домами. Так я оказался в городском парке. Стоял солнечный майский день. Внезапно из кустов выскочил мальчишка и выхватил у впереди идущей женщины сумочку. Я был в нескольких шагах от него и успел схватить за руку воришку. Мальчик заплакал. Женщина повернулась, я вернул ей сумочку, на этом, казалось, инцидент закончился. Отпустите его – сказала женщина, да и я был готов отпустить его, но тут появился милиционер. Он сказал, что надо составить протокол. Мы оба отговаривали его не делать этого. Сумочка же была на месте. Просили, чтобы он отпустил пацаненка, но милиционер был непреступен – служба у него такая. Заодно решил проверить документы и у нас. Паспорта у меня не оказалось – да и кто в летний день на прогулку берет с собой паспорт. Пришлось следовать за ним в отделение милиции – я, женщина и мальчишка. Составление протокола заняло много времени. Да какое уже сейчас имеет это значение. Внезапно я разглядел ее лицо и был очарован им. Я смотрел и смотрел в ее черные глаза, на ее красивую, статную фигуру. Красота ее была совершенна. Отвезти взгляд от нее мне было невыносимо. Когда стали спрашивать ее имя, я услышал - Лаура Гонсалес. Оказалось, что она из тех испанских детей, которых привезли в Иваново в 37-м. Они были размещены в интернациональном детском доме. Там они жили и учились. Тогда об этом доме знал весь Советский Союз. Позже она стала ткачихой на знаменитой Ивановской ткацкой фабрике.
Эта судьбоносная встреча изменила всю мою жизнь. На ней я и женился. Я ехал домой с чувством вины, эйфории и необыкновенной влюбленности. Если сказать точнее, то не ехал – я летел.
Ты сукин сын, знаешь ли ты, что ты делаешь? Знаешь ли ты, кем и где работает твой отец? А как ты поступаешь с Наташей? Отдаешь себе отчет?- так встретил меня отец дома. Эти слова отца до стих пор не могу забыть – грозные, твердые, правильные.
Но что я мог сделать с собой? Да, я может быть подлец. Так поступать с Наташей – нечестно. Но продолжаться все так тоже не может. Мне казалось, что честнее было пойти за тем чувством, которое меня влекло с какой-то нечеловеческой силой. Я понимал одно - эта встреча сделала меня счастливым человеком. Я понял, что я готов на все ради этой женщины.
Отец тогда сказал, что не хочет меня больше видеть. Просто отрекся от меня. Вот так все и было.
Мы заключили рабочий контракт и уехали на север. Мы прожили здесь 40 лет - самое счастливое время моей жизни. Лаура умерла 10 лет тому назад.
На этом история заканчивается, я уже стар и сук, на котором я сижу, уже скрипит. Ну что поделаешь, возраст …
Скрипит корявый сук сухой
Без листьев на ветру качаясь
Спешит как будто на покой
От жизни долгой избавляясь
От зимней стужи он устал
Как бы к смирению спеша
Неслышно песнь его звучала
Тоской печальной говоря
Стихотворение Г. Гессе (перевод А.Потопаав)
Я уезжал с захватившим меня волнением, но одновременно с радостным ощущением – зная, что я уезжаю от счастливого человека, прожившего гордую, независимую и счастливую жизнь. Я думал о брате, о крутом повороте, о судьбе и о том волшебном чувстве, о встрече с которым мечтает каждый – о безграничной любви.
А пароход мой плыл по Енисею, открывая мне восхитительную красоту русской природы и возвращая меня вновь и вновь к этой истории.