Ну, как там, в сказках: жили долго и счастливо и умерли в один день. Здорово! Вот бы так!
Уникальным казался. Сплошь и рядом своих детей бросают, разводятся, от алиментов уклоняются, а этот взял с троими чужими и живет. Она его моложе намного, но такая безалаберная, лишь бы выпить, а дети голодные. Заходили несколько раз с подругой, несем все с собой, конечно. Она рада, встречает. Садимся за стол, а дети рядом ходят: «Можно кусочек колбаски взять?» Мне в горло кусок не лезет, а ей хоть бы что, она и без закуски может пить. Подруга с ним раньше встречалась, еще до Ольги. Потом и у нее другие увлечения, с Виталием жила, а с Сашей все равно отношения поддерживает – друг вроде бы. Почему-то решила, что младший сын Ольги – сын Виталия: «Я высчитала».
Саша с Ольгой в деревне дом купили, она там с детьми постоянно, дети там учатся. У него в городе прокат видеокассет, снимает на видеокамеру свадьбы, юбилеи – зарабатывает. Она устроилась где-то на работу в деревне, говорит «подставили», пришлось уволиться. Огород держат, поросят завели, кур. Да что-то все не ладится: кур кто-то таскает, огород бурьяном зарастает. Ну что бы тебе делать еще, если кроме огорода другой работы нет? Потихоньку, понемногу каждый день, чисто будет. А он приезжает – там бутылки, здесь бутылки.
Мы с сыновьями и матерью по несколько участков держим. Мать за Волгу ездит на катере, там с поливом, можно помидоры, огурцы, лук сажать. Капусту тоже пробовали, но она не успевает созреть. Охрану снимают, и дальше уже бесполезно туда ездить.
У них весной сажать нечего, нет семян. Он к нам пришел: «Выручайте, вернем потом овощами». Поделились, а у них участок большой, еще перед домом кусок распахали, все равно все не засадят. Попросила нам сотки три выделить, хотя бы за охрану не платить. Я только раз и приезжала, когда картошку сажали, больше не получается, работаю на двух работах. Мать ездила, старший сын Алеша со своей девушкой. Что-то еще там посадили, пропалывают, поливают. Кто-то у нас картошку подкопал. «Здесь много по тропинке на ферму ходят, я и не видела, а Васька заметил!»
Вдруг Ольга куда-то исчезла. Он приезжает, дети одни, ее нет, дети ничего не знают. День не появляется, другой. Он на детей поднажал, рассказали. Оказывается, ее сосед на своем участке застал, она у него картошку выкапывала. Да не лопатой, это сразу заметно будет, а руками как-то, ботва стоит, а картошки нет.
- Что же ты делаешь, у тебя свой участок есть!
- Детям не хватит на зиму.
Избили ее, милицию вызвали, протокол составили. Она к брату в город уехала, а детей там оставила. Он ее не раз предупреждал, она умоляла, обещала больше не пить, это стало последней каплей. Не хочет он с ней больше жить. Забрала детей, собрала вещи, переселилась к брату. Он остался один.
Приходит ко мне. Попросил помочь освоить компьютер, давно мечтает. Я на второй работе в роддоме после пяти одна в кабинете остаюсь, есть возможность что-то показать, объяснить. Занялся ремонтом квартиры, там все запущено, ободрано, как будто не женщина жила, а сборище бомжей. Мы с подругой иногда помогаем, у подруги вкус хороший, советует какие обои подобрать, как оформить. Кухню мы с ним вдвоем обклеивали, провозились допоздна, автобусы уже не ходят, пешком далеко. Осталась у него. Постелил мне в большой комнате на диване. Думала он уйдет спать в соседнюю комнату, нет, ложится рядом со мной. А руки такие ласковые! Я в своей уже немаленькой жизни – двух сыновей нажила – ласки немного видела. Что-то мешает, кто-то мешает, всем уступаю, беру все на себя, а я ведь не железная, и, как любой бабе, хочется сильного плеча. И как это там, в любовных романах? Вошел, вышел, а она обязательно кричит: «Да! Да!» Вот больная! Кто ее о чем спрашивает?
Встречаемся, то он ко мне приходит, то я к нему. В деревню вместе ездим, помогаю ему обрабатывать огород. Ольгины мальчишки приезжают. Дочь с ними давно не живет, выскочила замуж в 16 лет, уже родила, своя семья. А мальчишки вроде бы тоже помогают, работы на всех хватает. Старший посмышленее, похитрее, младший проще, речь у него невнятная, как будто каша во рту, с ним бы позаниматься, но матери разве до этого. Иногда Ольга появляется, но не при мне. Моей матери звонит, сообщает: «А я у Саши уже третью ночь ночую». Отравилась чем-то, он ей лекарства покупал, отлеживалась. Ревную, конечно, кому это приятно. Идем как-то к его дому, у подъезда мужики:
- Саша, которая же твоя жена? Вчера с одной ходил, сегодня с другой.
- А вам что?
- Ну, поделился бы хотя бы одной.
- Ну, вот завтра, которая первая придет, та и ваша.
Отшутился вроде бы, но меня задело:
- С кем ты вчера ходил?
- Я разве помню.
- Я понимаю, конечно, что тебе нужно гарем, никак не меньше, но ты их еще и не запоминаешь!
- Ну, они-то пьяные, а ты-то чего! Разве можно так близко к сердцу все принимать, сгоришь быстро!
Говорим о многом, но «о любви не говори, не поверю я». Четыре раза пытался устроить свою семейную жизнь. Прямо, как в частушке:
«Дура, дура, дура, дура,
Дура я проклятая,
У него четыре дуры,
А я дура пятая!»
Усмехается: «Не дура». А мальчишки подчеркнуто обращаются только к нему и слушаются только его. Зову:
- Рома, пойдем сажать картошку.
- Это дядя Саша сказал?
- Да, дядя Саша.
Мой Павлик с ленцой, конечно. У него и в самом раннем детстве не было периода «я сам!», сразу усвоил, что гораздо лучше, когда тебя несут, везут, одевают. Быстро растет, тянется. По возрасту ровесник этим мальчишкам, а по росту выше на голову, высокий, худенький. Бабушка его балует, все капризы старается выполнять. Чем это кончается, видела на примере своего брата. Вырос ленивый, инфантильный, спился и погиб на почве пьянства. Меня-то больше отец воспитывал, я была всегда ближе к отцу.
Устаю разрываться на три дома: там прибери, приготовь, тут прибери. Решаюсь перебраться к Саше. Мой старший Алеша женился, живет не с нами, Павлик соглашается перейти. Мать ворчит, жалуется соседкам, что дочь ее бросает, но она еще вполне в силе, справится, да и я не за горами. Масса проблем, конечно, опять далеко от работы, Павлику далеко от школы. Не хватает денег, часто выключают воду, недели две не было горячей воды, в моей-то квартире газовая колонка. Приспосабливаемся как-то, человек такое животное – ко всему привыкает. Дети Ольги приходят грязные, за ними надо стирать, кормить их, а Саша экономит на всем, копит на дом, на теплицу, деньги на питание не дает, кормлю всех на свои деньги. И не понятно дети ли ему нужны или просто бесплатная рабочая сила.
У Павлика начались летние каникулы, оставила его в деревне с Сашей. Приезжаю, соседи говорят: «Забери мальчишку, жалко его, парнишка хороший». Копают траншею для будущей теплицы, Сашка нагружает Павлику ведра с землей, камнями, тот несет, перегибается.
- Да что же ты делаешь! Не свой и не жалко!
Обиделся на меня, не разговаривает. Понимаю, надо к труду приучать, но не так же! К собаке лучше относится. Тузику своему: «Тузик, не напрягайся, не вздрагивай», а Павлику: «Павлуха, иди туда, иди сюда!» Для собаки у него место на диване, на кровати, а мальчишке: «Твое место на полу!» Ольге своих детей не жалко, я так не могу.
А Ольга продолжает пить, умирает от остановки сердца, детей родственники оформляют в интернат недалеко от Сашиной квартиры. Забегают, ведут себя, чуть ли не как хозяева, норовят остаться ночевать. Я не злодейка, жалко их, конечно, но тоже не железная, своего бы суметь на ноги поставить, силы не безграничны.
Алеша попросил два мешка картошки, но все не получается перевезти, своего транспорта нет, надо с кем-то договариваться. Сумел договориться со сватом, подъехали, когда Саша был в деревне, мне пришлось с ними в погреб идти. Погрузили, отдают деньги.
- Что ты, не надо! Он здесь, может быть, весь интернат будет кормить, а я со своего сына должна деньги брать!
Все лето работали и я, и Павлик, питание все так же за мой счет.
Саша приезжает, соседи ему все передали, еще и приукрасили, наверно. Начинает на меня кричать.
- Саша!
- Что, Саша?!
- Саша, ты меня любишь?
- Просто встретились два одиночества.
Вот как. Что же я тогда здесь делаю? Впору прямо сейчас уйти, но дожидаюсь до утра. Саша уезжает в деревню, а мы с Павликом собираем вещи и возвращаемся в свою квартиру, к матери. Оставляю Павлика дома, возвращаюсь, чтобы дождаться Сашу.
- Ты ведь не вернешься, мама? Точно не вернешься?
- Не вернусь.
Саша уже по-другому разговаривал, когда я дождалась его вечером. И дети изменились за два года, стали другими. Они такими и были, только ты не видел или не хотел видеть. Я не люблю его, иначе бы так не сделала. А я и не собираюсь доказывать свою любовь, я пытаюсь справиться с ней, если она никому не нужна. Я не хочу, чтобы мной командовали и вытирали об меня ноги. Найдет другую, такую , как Ольга, что ж, его счастье. И все-таки я была счастлива эти недолгие месяцы, у меня была семья. И еще люблю его, но своих детей люблю сильнее, они всегда будут на первом месте.
Как там в популярной песенке:
«Досчитай до ста и забудь,
Досчитай, досчитай до ста».
Сто один, сто один!...
А потом опять звонки, встречи, все тот же огород, те же дети. Но и те же бесконечно ласковые руки, губы, «о любви не говори…»
Васю хотели перевести в специальный интернат закрытого типа, Саша оформил над ним опекунство, Вася жил с ним.
Дети выросли, моя мать постарела, ее уже не оставишь. У Алеши двое детей – мои внуки. У Саши тоже двое внуков, у него еще и родной сын живет в Набережных Челнах. Много было всякого, не сходимся, но и не расстаемся. Вот уже четырнадцать лет. Может быть и правда? Ну, как там, в сказке?