7 февраля 2013 года в прекрасном здании Griegsalen Бергенской филармонии (Королевство Норвегия) состоялся концерт группы барабанщиков и пианистов во главе с Мартином Грубингером.
В программе концерта значились произведения Бела Бартока и Игоря Стравинского.
ПРЕДИСЛОВИЕ. Идя на концерт, я не думал, что буду что-то записывать, тем более вести репортаж, но по старой журналистской привычке взял с собой блокнот – небольшую записную книжечку, и как только уселся в своё кресло, машинально достал блокнот и шариковую ручку.
Я не музыковед, разумеется, не театральный критик и даже не светский хроникёр-репортёр, привыкший к описаниям светских приёмов, праздничных мероприятий, парадов и прочих развлечений. Для меня более понятны и привычны ландшафты, природные явления, цветочки-птички-бабочки, а также, уфф, клубы дыма, аварийные разливы нефти в Сибири, на Крайнем Севере и Дальнем Востоке, антиядерные и другие экологические митинги и демонстрации с конференциями и лагерями протеста против… Но, мы полагаем, а бог располагает.
Нынче мне захотелось в очередной зимний приезд к любимой дочери Ирине, живущей в Норвегии, побывать в знаменитом здании Бергенской филармонии, названном в честь великого норвежского композитора Эдварда Грига, с которым я как-то раз даже сфотографировался возле его дома. С бронзовым, конечно. А вы что подумали?..
В общем, я попросил Иру заранее купить билет на концерт. И через несколько дней с предвкушением праздника поехал на автобусе в центр Бергена. За час до концерта!
И вот я внутри!
ФОЙЕ. Трёхэтажное фойе зала стало заполняться, вероятно, задолго до начала представления. Много опрятно одетых пожилых людей. Правда, в смокинги и фраки никто не вырядился – не тот случай. Однако некоторые мужчины совсем уж просто были одеты, один даже в красных джинсовых штанах и клетчатой рубашке явился – не запылился. От отдельных дам так разило духами, что хотелось по-быстрому выскочить из душного облака…
В гардеробной сам разделся и повесил куртку на тот ряд и то место, которое указано в билете, потом причесал то, что ещё растёт на голове, и пошёл гулять по зданию. Поднялся на второй этаж, где увидел два ряда круглых больших столов, покрытых цветными скатертями и рассчитанных, видимо, на 10 человек, судя по числу стульев у каждого из них.
За некоторыми столами сидели группы знакомых между собой людей и тихо разговаривали. Другие гуляли или стояли, беседовали. Ничего занимательного. Лишь в одном месте за небольшой стойкой милая улыбчивая женщина продавала диски и какую-то печатную продукцию.
По лестнице поднялся на третий этаж и сразу увидел широко распахнутую дверь, как бы приглашающую войти в зал.
ЗАЛ. Сразу от входа открывается вид большого зала, сооружённого без всяких балконов, лож, бельэтажей и прочих ухищрений в подобных помещениях для зрелищ. Он оригинален и красив. Светильники неяркие. На стенах какие-то длинные выступы, возможно, рассчитанные на стабилизацию звука – с ходу трудно понять замысел архитектора… Понравились мне и удобные, в меру мягкие кресла с матерчатой немаркой обивкой коричневого цвета. С каждого кресла отлично видно.
Сцены как таковой нет. Артисты максимально приближены к зрителям, без всякой рампы. Перед началом появились два инвалида в самодвижущихся креслах. Они пристроились без проблем к первому ряду. Им все улыбались. Видимо, радовались, что эти люди с ограниченными возможностями не потеряли интереса к жизни.
Рядом со мной справа сидели великовозрастный внук со своей бабулей, а слева – невзрачный старик лет 80 между двух дам в неопределённом возрасте от 75 до 85…
На сценической площадке расставлена куча всяких барабанов, там-тамов, литавр, ксило- и металлофонов, стоек и прочих предметов, необходимым артистам.
На авансцене – два чёрных рояля, развёрнутые клавиатурой в нашу сторону.
КОНЦЕРТ: Первое отделение. 19:05.
На сцену из-за кулис вышли скромно, но изящно одетые музыканты. Две девицы в одинаковых чёрных платьях с блёстками на тоненьких лямочках. Худенькие открытые спинки. У них похожие симпатичные лица и одинаковые выразительные глаза. Похоже, что это сёстры-близнецы. С ними рослый парень с густой копной тёмных волос, в чёрных штанах и такой же чёрной футболке. Его зовут, как я потом понял из программы, взятую из стопки на одном и высоких столиков в фойе, Мартин Грубингер. Компанию им составил лысоватый мужчина среднего роста и средних лет.
Ну вот, кажется, всё описал. Пора начаться концерту.
Музыканты направились к своим инструментам, а Мартин улыбнулся зрителям и… взял слово. Что он поведал нам, я, конечно, не понял, тем более что из его уст звучала английская, а не русская, увы, или немецкая речь, которую я, может быть, если напрячься, понял бы, но норвежцам, знающим english, понравилось то, что он рассказал. Потому что, возможно, это были рассказы об оркестрантах, гастролях, впечатлениях о Бергене и ещё о чём-то занимательном. По ходу повествования зрители улыбались и даже одобрительно смеялись.
Контакт с залом вроде налажен, и музыканты приступили к тому, ради чего мы тут собрались.
Мужчины потихоньку застучали по барабанам, литаврам и ксилофонам, а пианистки – по клавишам роялей. В каждой руке барабанщиков по две «молотилки». Мартин стучит по барабану палочками с разными меховыми набалдашниками, а лысый партнёр тоже палочками, но без ухищрений, гремит по тарелочкам и большим тарелкам. Звуки вначале были лёгкими, а потом обрушились на нас со всей возможной силой.
Сидящая слева девица-близнец так яростно и быстро колотила по клавишам, что еле успевала переворачивать листы с нотами. И когда музыканты вдруг неожиданно остановились, я на мгновение оглох, но это оглушённое состояние быстро прошло, потому что когда они, еле прикасаясь к звукоизвлекающим поверхностям чутких музыкальных инструментов, приступили к очередному акту, то услышал их тончайшее пиано. И девочки так красиво играли, что мы слышали не рояль, а журчание ручья…
Но вот водный поток наткнулся на пороги, стал греметь по камням, звук усилился. Лысый подскочил к барабанам на авансцене и стал по ним бить руками. Мартин, немного постучав по клавишам, видимо, решил помочь собрату яснее выразить энергию потока и пересел к нему поближе. Вдвоём они слаженно застучали по барабанам.
Вскоре Мартин убедился, что партнёр играет так, как надо, и вернулся к своим клавишам. Через 8-10 секунд и лысый отправился к дальним барабанам и литаврам, и тогда девицы повели свою партию «то громче, то тише», т.е. чередуя пиано с форте.
Мартин замер ненадолго, а потом включился в ритм, да так быстро стал лупить по клавишам своего ксилофона, что не успевал следить за нотами. Тогда его амиго пришёл на помощь, перевернул лист на его пюпитре и вернулся быстро к своему металлофону. Далее они под тихое звучание роялей стали соревноваться, кто нежнее прикоснётся к клавишам. Через несколько пассажей их пыл закончился, и они, встав, раскланялись.
Близняшки приподнялись со своих табуреток, и подошли к партнёрам пожать руки. Очевидно, закончилась первая пьеса первого отделения.
Мартин обратился к публике с новой речью, и пока он рассказывал о том, что они исполняли и что впереди предстоит, к девушкам подсели две ассистентки с намерением, как мы поняли, переворачивать нотные листы. Вышел ещё один человек, который стал помогать лысому музыканту по-другому расставить инструменты.
Мартин, слегка развлёкший публику, вернулся к своим основным обязанностям ведущего музыканта. Однако что-то ему показалось не так, и он принялся наводить свой порядок в расположении инструментов, табуреток и прочего. Народ ждёт, когда он закончит размышлять и переставлять предметы...
Пауза несколько затянулась, и тогда одна из девиц, полуобернувшись к публике, бросила в неё остроту. В первых рядах многие её услышали и, оценив юмор, засмеялись, а Мартин и бровью не повёл… Вскоре он угомонился, и мужик, который сделал что-то не так, ушёл за кулисы. Началось новое священнодействие.
Первым зашевелил палочками по барабану лысый музыкант. Мартин послушал-послушал, да как врежет по тарелке!.. Старик на нашем ряду сильно вздрогнул от неожиданности и чуть с кресла не свалился от испуга... Если бы я не записывал впечатления, то, отметив в памяти этот момент, продолжал бы слушать музыку, как ни в чём не бывало, но я записывал впечатления, а значит, заново переживал свою реакцию на испуг пожилого человека, и мне стало смешно. Пару раз булькнув, я с трудом преодолел новый приступ смеха, чтобы не смущать соседей.
А тем временем Мартин продолжил в том же духе неистово колотить по всем предметам, что попадали ему под горячую руку. Я подумал: если бы у него было столько рук, сколько у индийского бога Шивы и его сыночка Ганеши, такой бы грохот стоял... Но нам хватило с избытком звуков, извлекаемых четырьмя руками Мартина и его партнёра, тем более что темп неуклонно нарастал!
Настучавшись одними палочками, Мартин подскочил к столику, схватил другую пару и вновь заколотил по барабанам, тарелочкам, клавишам ксилофона... Потом он на несколько мгновений затих, а игру продолжили партнёры, да так быстро заиграли, что помощницы девиц еле успевали переворачивать нотные листы.
Наш "парниша" (это слово употребляла «Людоедка Эллочка» – колоритный образ из романа И.Ильфа и Е.Петрова «12 стульев») с интересом поглядывал на них и ждал момента, чтобы красиво ударить по большой тарелке. И когда время его вступления подошло, он не упустил эту замечательную возможность!
Ах, какой это был удивительный звук! Он долго растекался по залу, поднимался к потолку, отражался от стен… а музыканты добавили к нему новые нотки...
Все слаженно и темпераментно продолжали играть. Мартин вновь поменял палочки, чтобы стучать по клавишам, а у музыкантши, сидящей слева, в этот момент вдруг появилось желание прикоснуться к голове. Она быстро провела руками по волосам, потом схватила их в пучок, встряхнула им, закинула на спину и... продолжила свою партию.
В это время Мартин переключился на маленький барабан. Извлечённую им мелкую дробь не смогли даже два рояля заглушить, да это было и невозможно. Но барабанщику было всё мало, поэтому он, повернувшись к огромному барабану, изо всех сил врезал по нему пару раз, надеясь, что кто-то упадёт от испуга, но наш славный старичок, видимо, уже был начеку и в кресле сидел неподвижно, вертикально. Может быть, он уже, не дай бог, окаменел или просто оглох окончательно?..
Ребята, энергично постучав по своим клавишам и барабанам, вдруг остановились. Видимо, композитор решил, что здесь должна быть пауза: нельзя же без конца мучить слушателей грохотом…
После двух-трёхсекундной тишины все приступили к тихой игре по нотам. И Мартин тихо импровизировал, изредка поглядывая на бумагу. Но вот девицы ускорили темп и усилили звучание роялей, на что он отреагировал ударом по барабану, и все, словно
спохватившись, стали играть чуть тише.
Через некоторое время парень вновь ударив по большому барабану, вернулся к своим клавишам. Партнёр поддержал его игрой на литаврах. Он бил по второму и третьему инструменту, а Мартин стал отыгрываться на большом барабане. Девицы рьяно стучали по своим клавишам, потом несколько сбавили темп, а вскоре затихли совсем и стали ждать, когда ребята наиграются! Когда они, наконец, умолкли, все встали со своих табуреток и пошли целоваться в щёчки!..
Публика захлопала в восторге от музыки и от их любви друг к другу!
Музыканты ушли со сцены, а мы продолжали бить в ладоши. Тогда они вновь вышли, и раскланялись то по отдельности, то все вместе. Зрители были удовлетворены, и артисты тоже.
АНТРАКТ. Все разбрелись кто куда, а я пошёл гулять по фойе. Прошёл сквозь ряды вешалок в гардеробной, выстроенной без всяких загородок.
Такую архитектурную свободу, конечно, на территории СНГ в принципе невозможно увидеть ни в одном концертном зале, ни в одном городском театре, ведь народ у нас в основном беден. Даже те, кто иногда позволяют себе посещать подобные зрелища в культурных местах…
В нишах гардеробной увидел на невысоких постаментах бюсты, видимо, своих деятелей искусств: SVERRE JORDAN 1889-1972, HAAKON WALLEM 1870-1951.
Далее слегка возвышалась небольшая скульптура голого Пана с козлиными рожками-ножками, играющего на нае. Рядом привлекает внимание скульптурная композиция из двух голеньких фигурок девочек, изготовленных из бронзы. Одна из них стоя как бы играет на флейте, а другая сидя изображает слушательницу. Ещё одного юного бронзового скрипача, судя по табличке, подарили администрации Григ-халле американцы в честь какого-то им известного музыкального фестиваля 3 июня 1981 года.
В одной из последних ниш притулилась деревянная тумба, за которой прямо на полу стоит полуотвернувшийся от нас бюст Харальда Хайде (HARALD HEIDE). За что его так? Непонятно. Может, тумбочка не подходит для роли достойного постамента?
Ниши закончились входом в мужской туалет. Ладно, думаю, надо заглянуть на всякий случай… Подошёл к писсуару. И когда из меня (извините за натурализм) полилось, он вдруг ожил и стал извергать струи воды. Понятно, что это сработали фотоэлементы в устройстве. Они действуют только по необходимости, чтобы вода не впустую лилась! В то время такие технические новшества ещё не были широко распространены. А в обычных жилых домах вообще неизвестны.
Из динамиков прозвучало, как я понял по тональности, приглашение зайти в зал. Подойдя к своему ряду, я увидел, что образовалась небольшая брешь: пожилой любитель музыки исчез. То ли его, окаменевшего, выгрузили из кресла, то ли он сам решил больше не испытывать свои еле уцелевшие барабанные перепонки... Сие для меня осталось тайной.
Женщина, сидевшая слева от меня, перебралась на освободившееся место и зачирикала с подругой. Они, конечно, решили дотерпеть до конца: любопытно же, что иностранцы ещё такого им покажут…
На сцене произошли изменения: за время антракта рояли развернули на 90 градусов, и пианистки теперь будут играть лицом друг другу, а к нам боком, т.е. не спиной, как в первом отделении. Барабаны «ушли» на второй план вправо, что-то ещё переставили…
Пока народ подтягивался, я решил написать, что, по сути, присутствую на джазовом концерте иностранных (похоже, американских) музыкантов. И хотя в арсенале исполнителей нет духовых и струнных инструментов, впечатление от звучания ударных остаётся замечательное. Посмотрим, что будет во втором отделении.
Второе отделение. Время 20:52. Убавлена яркость ламп.
20:54. На сцену вышли пять музыкантов. Джазисты подошли к своим инструментам. Один из артистов начал засучивать рукава, а Мартин, представив его публике, принялся что-то весёлое рассказывать. Его слушали благосклонно и дружелюбно, смехом и аплодисментами выражая эмоции.
Первым второе отделение своей игрой на клавишных открыл лысый артист, потом вступили в действо остальные. Мартин чародействовал, извлекая необычный звук с помощью длинной палочки, которую он плавно запихивал в трубочку.
Получив заряд вдохновения от этого звука, музыканты стали энергично бить по клавишам и барабанным бокам, при этом девицы так сильно, чуть ли не кулаками стали лупить по клавишам, что мне показалось: деревянные части роялей не выдержат и развалятся на наших глазах, однако в действительности это была только кажущаяся агрессия.
А что Мартин? Да он особо не парился: стукнет пару раз по барабану и вскидывает палочки, улыбнётся залу и опять немного постучит. Третий, пожилой музыкант, которого я условно назову «отец», в это время активно трудился над барабаном.
Однако лысому его усердие показалось недостаточным и, чтобы призвать его и Мартина шустрее шевелиться, сорвался с места и, подбежав к большому барабану, из всех сил ударил по нему большой дубиной. Я видел, куда он помчался, но тоже, как мой бывший сосед, не ожидал столь мощного звука, и хотя не вздрогнул, не упал с кресла, но всё же на какое-то время опять оглох.
Мартин своеобразно внял призыву, приступив безостановочно стучать по клавишам, но при этом не очень сильно напрягаясь. Поглядывая на него, остальные музыканты умерили свою прыть и еле-еле прикасались к инструментам, но через несколько секунд они взяли себя в руки, воспрянули духом и увеличили темп, да и звуку прибавили.
Вскоре "отец" перебежал от барабанов к своим клавишам с тарелочками. Скорость увеличилась, но по ходу пьесы ему пришлось помчаться к другому металлофону. А так как сила звука нужна была более мощной, он переметнулся к барабанам! Бедные близняшки, не успевая заглядывать в ноты, изо всех сил тарабанили по рояльным клавишам, но вдруг вместе со всеми неожиданно остановились. Наступила оглушительная тишина…
"Отец", не торопясь, отошёл к третьему барабану и там неспешно застучал по нему, ему тут же стали вторить остальные музыканты и вновь на полном фортиссимо оборвали звучание!
Потом опять зажурчала «вода», будто перекатываясь по округлым камешкам, иногда шумно срываясь с больших валунов, попадающихся на пути. Девицы играют на басах, а Мартин нежно прикасается к своим любимым клавишам.
Тут, видимо, для создания более переливчатого журчания понадобилась ещё одна пара рук, и тогда к Мартину присоединился "отец". Они дуэтом стали извлекать из недр музыкального инструмента чудесные звуки! В это время лысый партнёр добавил к мелодии новый звук с помощью стержня (того самого?), вытягиваемого из трубки.
Девчата неотрывно играют, а «отец», немного постояв в ожидании своей очереди, включился в общий поток звуков, как и все остальные музыканты. Лысый при этом бил сразу по двум литаврам. «Отец» включил, наверное, пятую скорость, летая от одного инструмента к другому!
Может, он потому столь энергичен, что в первом отделении отдыхал?..
Мелодия звучала-звучала и неожиданно закончилась. Зрители обрадовались и, встав с мест, зааплодировали талантливым исполнителям, успешно доведшим концерт до финала.
БИС. Овации как таковой не было, но благодарные зрители так долго и громко хлопали, что музыканты, выйдя в третий раз на поклон, решили сыграть на бис.
Мартин, по своему обыкновению взяв слово, стал опять что-то интересное и весёлое рассказывать, а его коллеги сдвинулись в кучу: девицы сели за клавиши правого рояля, а мужики – за барабаны.
Когда Мартин после своего спича тоже уселся за барабан, все вдохновенно заиграли красивую и очень знакомую песню! Мартин при этом так увлёкся, что даже по своей тумбе немного постучал. Девицы-близнецы выделывали разные штуки, раскачивались, играя наперекрест за спинами друг дружки. Словом, артисты были в ударе!
Они так эффектно завершили песню, что зал дружно взвыл от восторга - «У-у-у-у!», потом громко захлопал в ладоши. Мы аплодисментами проводили отличных музыкантов, доставивших нам два с лишним часа удовольствие от общения с замечательным искусством джаза!
Время 21:45! Я вышел из зала, снял с вешалки куртку, оделся и спокойно, не торопясь, пошёл к автобусной остановке мимо городского пруда, скульптур нагой женщины и голенького бронзового мальчугана, мимо магазинов и трамвайных путей, а в голове звучала мелодия, которой был завершён концерт.
Да, необыкновенный вечер удался! Но он удался бы и в том случае, если бы я пришёл послушать Мартина Грубингера и его талантливых партнёров не один, а с дамой, но в таком случае мир бы лишился этого своеобразного репортажа, ибо я не смог столь подробно записывать все нюансы концерта. Вот так, ни больше, ни меньше!
Геннадий МИНГАЗОВ,
журналист-эколог, любитель классической, танцевальной и джазовой музыки.