Пепел ''Черных Роз'' - 7
РЫЦАРЬ
***
Недостаточно пожелать кому-нибудь Добра
– надо быть достаточно сильным,
чтобы это Добро претворить в жизнь
ТОРНТГОРН - ОСНОВАТЕЛЬ
***
Обучение в Школе Цитадели было всеобъемлющим и неимоверно сложным.
Первый год Торкела и еще сорока восьмерых новобранцев неугомонные Наставники, и в первую очередь Фавнер, гоняли как стадо горных козлов по всем окрестным скалам, обучая искусству лазания по отвесным стенам, спуску в пропасти с использованием верёвок, прыжкам от стены к стене в узких ущельях. Ни одна мелочь не оставалась незамеченной наставниками. Ходить, бежать, сидеть и поворачиваться их учили заново, словно не были эти мелочи даны им как само собой разумеющееся.
- Считайте, что родились заново, - повторял Фавнер.
Их даже учили спать - спать на камнях, стоя, поддерживая друг друга, на узких карнизах, на деревьях, в снегу и в воде.
Зачем, спросите вы, воину учиться спать? Затем, чтобы он мог, когда иссякнут силы, выспаться в любых условиях и вновь приняться за своё дело, а не стать, едва двигая мечом от усталости, легкой жертвой для врага - только из-за того, что не успел вовремя восстановить свои силы.
Месяцы и месяцы тренировок…
Путь домой - если этот дом существовал - был открыт, пока ничто не удерживало их в Ордене – ничто кроме Клятвы.
Слабый духом не нужен был Ордену, и эта открытая дорога назад, к теплу и покою, была самым суровым испытанием, первым этапом подготовки, имя которому - Путь Подражания. Это был самый трудный этап, на котором выяснялся предел терпимости и выносливости новобранцев.
Инструкторы Ордена не жалели их, жалость вообще не входила в добродетели Ордена, юноши сроднялись со стихиями и должны были быть ураганом в грозу, ливнем в дождь, смерчем в пламени и волной в море.
Их не жалели, чтобы и они не щадили никого.
***
Торкелу пришлось по вкусу житье в Цитадели. После нищенского существования в глуши на самом краю Каменного Леса солдатский паек казался роскошным пиршеством, а тренировки, придуманные неутомимыми Наставниками, казались просто игрой. Он был крепок и телом и духом, а Лекарь славно потрудился, чтобы он больше никогда не вспоминал о полученной ране.
Конечно, сначала ему сильно недоставало своего племени, как оказалось полностью уничтоженного сазаларами, но, во-первых, родителей своих он лишился задолго до их нападения, а во-вторых, наставники не впервые сталкивались с проблемами подобного рода и не давали горестным мыслям надолго завладевать головой новобранца.
Год проходил за годом, казарма стала его родным домом, а наставники заменили ему и отца и мать. Изредка он еще вспоминал стойбище на границе Каменного Леса, но все реже и реже.
Он быстро сошелся с остальными новобранцами – такими же мальчишками, собранными со всех сторон Земель, пришедшими сюда сами, или приведенными родителями, или проданными торговцами рабами. Бывшим рабам, кстати, а также сыновьям поселенцев – ветеранов было намного легче, они с малолетства привыкли переносить тяготы и лишения.
Торкелу не самому слабому среди новобранцев поначалу пришлось приложить немало сил, чтобы не выделяться в худшую сторону на их фоне, но природное трудолюбие и упрямство, являющееся почти легендарной чертой его племени помогло ему догнать, а затем и в чем-то даже превзойти большинство из сокурсников.
Он, обладая зорким зрением степняка и твердой рукой, стал первым среди лучников Цитадели своего возраста, а в общих состязаниях уступил лишь рыцарю с самим за себя говорящим прозвищем Ястреб. В состязаниях мечников он уступал по технике многим, но безрассудность его решений в бою и тяжелый удар заставили говорить о нем хоть и с улыбкой, но с уважением.
Орден ценил в своих бойцах лишь одно – верность Цитадели и Уставу. Торкел был свидетелем того, как жестоко карается отступление от положений его. На многое в Ордене смотрели сквозь пальцы, но вместе с тем простейшее недопонимание приказа могло привести к немедленному наказанию.
Это и случилось с Гвендилом, когда он, чтобы скоротать время и сберечь силы во время второго наступления на Русстрим, не полез, как было приказано на отвесные скалы, а обогнул кряж и подвел свой десяток под арбалеты Братьев.
Потери рыцарей составили семнадцать человек и Вождь, устало присевший на телегу, перегородившую выход из ущелья, просто отмахнулся, когда Гвендил подошел к нему.
Торкел, подошедший со вторым эшелоном, не принимавшим участия в бою, видел, как Гвендил снял окровавленные доспехи, сложил свое оружие и, не глядя ни на кого, зашагал по дороге. Вайст бросился его догонять, когда он почти скрылся за поворотом и остановившийся изгнанник с надеждой глядел, как приближается к нему старый соратник, но командир третьего десятка лишь забрал у него пряжку плаща с изображением Черной Розы и тут же повернул обратно.
Уничтоженный позором Гвендил швырнул плащ на обочину и скрылся за поворотом.
Вайст передал эмблему Вождю и что-то долго ему втолковывал, оглядываясь на дорогу, и Торкел услышал лишь последние слова Вождя.
- Не посмеет, а если что - сам знаешь, что делать, но не раньше!
Скорее всего, речь шла о том, что изгнанник слишком много знал об устройстве обороны Ордена и, оскорбленный, мог бы когда-нибудь привести новых друзей на старых врагов, а Вайст предлагал решить эту проблему немедленно. Глупо и некрасиво все получилось.
Вождь в назидание остальным не разрешил выбить на доспехе имя его последнего владельца.
- Вот так! - сказал Фавнер, подходя к остолбеневшим новобранцам.
На плече его висели три трофейных арбалета и штук десять тяжелых поясных кошелей.
- Приказано направо – иди направо, приказано налево, значит налево… нате вот - тащите в обоз – и если хоть одна монетка пропадет…
Позднее, когда забредший на плац командир лучников Бодовиц приказал до блеска начистить коней, лишь подоспевший Фавнер спас несчастных животных от серьезных повреждений и долго втолковывал курсантам разницу между умными солдатами и деревенскими дурнями, каковыми они по его мнению и являлись.
***
– Фавнер.
– Слушаю, Вождь.
– Как ты знаешь у нас за последние недели много невосполнимых потерь.
– Да…
– Песото… он ведь был твоим другом?
– Да.
– Жаль. Прекрасный был лучник. Так вот… как там смена?
– Учатся.
– Хватит им игрушки играть - не пора ли им в Старый Город?
– Нет… нет. Они пока не готовы… настолько. А впрочем - как скажете.
– Вот правильно… готовы или нет - там все решится. Не дети, в конце концов! Цацкаешься с ними!…
– Я к тому, что потери будут больше…
– Время не ждет - мне нужен полный состав, а я уже сейчас вынужден ослабить посты и патрули. Они сами знали, на что шли. Так что давай бросай их на проверку завтра же, а жалость свою сдай в оружейную комнату, и забудь о ней.
***
СТАРЫЙ ГОРОД
Их угораздило родиться
под грохот грома
в темноте
Судьба была к ним глуха
и слепа,
Но с той поры
их не пугали
Ни гром,
ни молнии,
ни темнота.
Акра - Путешественник
***
Морозным утром их повели на север, в горы, которые с самого начала обучения были запретными. Путь в них представлял собой узкую горную тропу, прижавшуюся к отвесной скале и охраняемую днем и ночью.
Целью было, по словам наставника Фафнера, “проверка выносливости и взаимодействия в экстремальных условиях”, но Торкел услышал, проходя мимо стражей, как один из них буркнул.
– Вот и этих повели в Город, хоть бы объяснили, что к чему!
У Торкела мороз пошел по коже, но он только поправил кожаную повязку на голове. О Старом Городе он слышал лишь дважды – первый раз, когда в позапрошлом году десятки Вайста и Кременста были по тревоге подняты ночью и брошены на устранение какой-то угрозы с севера.
По возвращении вместе с четырьмя укутанными в плащи телами, несли стянутого веревками десятника Кременста, окровавленного, с оторванной щекой, весело напевавшего в безумном похмелье,
- Город, Город,
Старый Город
Мертвый Город –
Древний Голод
Встретившись сумасшедшим взглядом с Торкелом, Кременст весело подмигнул ему и прошептал.
- Не ходи туда один!
Сошедшего с ума Кременста отнесли к Вождю, туда же заторопился Лекарь, но больше Кременста никто никогда не видел.
Второй раз он вспомнил о Городе в прошлом году, когда Фавнер, оставив поредевшую группу новобранцев в карантинном лагере, лично подтащил к стенам Цитадели какой-то сверток. К нему спустились Вождь и командиры десятков, и они долго о чем-то спорили, рассматривая добычу Фавнера, потом начали смеяться и, в конце концов, разведя костер, сожгли принесенное.
Торкел осмелился тогда узнать у наставника, что же это было, и Фавнер значительным голосом ответил, ожесточенно растирая руки вином.
– Старый Город – Древний Голод…
Потом хлопнул Торкела по плечу и ушел.
Торкел дождался его ухода, а потом, на всякий случай, промыл след от его мокрой ладони на куртке чистой водой из колодца.