Это было в 1976-77 году
Однажды директор ИПК Бадаква В.И. вызывает меня и предлагает познакомиться с будущим преподавателем Тертышной.
Мы с ней заходим в мой кабинет. Она угодливо кланяясь и двумя руками трясет мою руку (у меня это вызвало брезгливое желание помыть руки) и вдруг она задает мне сходу вопрос: «Как у вас относятся к евреям?» Это её волнует т.к. у её прадеда была примесь еврейской крови.
Я её успокоил, сказав, что я чистокровный еврей и не испытываю дискомфорта по этому поводу.
Она протягивает мне свою трудовую книжку и говорит, что у нее около 15 лет педагогического стажа, и она готова читать лекции на любую тему. Нас прервал телефонный звонок и я слышу в трубке знакомый крик председателя райисполкома:
– «Тертышный нужный для района человек и мы сразу выделили ему трехкомнатную квартиру. Вы обязаны принять на работу его жену…» Я с трудом вклинился в разговор и сказал, что вопрос решается положительно.
В.И. предложил мне проехать с её трудовой книжкой в кадры политехнического института и там получить официальное заключение о её педагогическом стаже.
В отделе кадров удивились, увидев трудовую книжку в которой часть записей была заклеена, а на их месте были сделаны записи печатными буквами красными чернилами с нарисованными печатями. В кадрах удивились просмотрев трудовую книжку и пояснили мне что работа лектора и методиста общества «Знание» на кирпичном заводе не является педагогическим стажем. И вообще трудовая книжка испорчена и не может служить документом.
В конце рабочего дня, Тертышная зашла в мой кабинет и спросила не могу ли я подвезти её по дороге домой в 7 квартал. Я предложил ей спуститься к машине. Как только я тронулся, она начала говорить, что медики уже провели опыты на крысах, а теперь приступают проверять на людях через какое время после конца менструации нужно зачать чтобы получить ребенка нужного пола. Я сказал, что меня эта тема совершенно не интересует, т.к. у меня растут 2 сына.
На лекцию «Роль руководителя в трудовом коллективе» я попросил разрешения присутствовать, на что получил любезное разрешение: « Вам это будет полезно.»
И вот я сижу за задним столом и слышу: «Гитлер был мудрым руководителем - он решил уничтожить цыган и хитрую нацию».
Все оглядываются на меня. Во время перерыва группа обступила меня: «Где Вы её нашли?»
Я принимаю решение и отправляю группу на завод, а Тертышной говорю, что неожиданно план изменился, и группа уехала на завод.
Через несколько дней ко мне приехал знакомый по ВАЗу сотрудник ГБ и подает написанную на 2-3 листах знакомым по трудовой книжке почерком с включениями записи красными чернилами бумагу, в которой написано что я являюсь резидентом сионизма в Тольятти и для завоевания авторитета подвожу сотрудников домой на своей машине, а директор не способен меня разоблачить. Я не помню всего, что там было написано, но меня успокоили: «Если она начала писать, то на этом не остановится»
Месяца через полтора, которые показались мне годами приходит радостное известие: Тертышные продали полученную трехкомнатную квартиру и уезжают, одурачив и райисполком.
А ещё через несколько дней мне сообщили, что в головной институт, (а может быть и не только) пришла посылка (не бандероль) с клеветническими на меня документами.
Прошел год или два, я уже забыл эту историю и вдруг получаю из Симферополя телеграмму с просьбой выслать характеристику на бывшего нашего работника Тертышную. А еще через пару недель телеграмма с подобной просьбой пришла из КГБ Феодосии.
Не знаю , чем она там отличилась.
Но у меня был еще подобный случай: ко мне приходят два пенсионера члены группы народного контроля райкома КПСС и показывают мне бумагу, в которой написано, что я не плачу партийные взносы с пенсии. Я у них спрашиваю, о какой пенсии идет речь? Мне всего 45 лет и до пенсии еще нужно много работать. А кто написал? Мне показывают подпись одной из методистов. Я предлагаю пригласить её. На вопрос о какой пенсии она написала. Она членам комиссии говорит: «Моё дело написать, а вы сами разбирайтесь получает он пенсию или нет!»
В то время не было принято привлекать к ответственности за клевету и ложные доносы. И безнаказанность порождала новые вспышки клеветы и доносов. Хорошо если эти бумаги попадали в разумные руки и не влекли за собой неприятные последствия.