Елене Краснощёковой
Художники утверждают, что, если смешать все так называемые цветные краски в одну, получится либо чёрный, либо белый цвет. Это известие потрясло меня, искателя парадоксов, до глубины души. Оно заставило предположить, что в живописи, как и в музыке, есть своя тоника, доминанта и субдоминанта. И что тоникой в изобразительном искусстве являются именно чёрный и белый цвета. «Но позвольте, - выпорхнул из меня мой упрямый двойник, - а почему же мы тогда так настойчиво пытаемся чёрно-белые фильмы сделать цветными? Почему чёрно-белое считаем чем-то низшим, синонимом старого, отжившего? Почему тогда сам свет преломляется не на два цвета, чёрный и белый, а сразу на семь?»
Как это ни парадоксально, не черно-белое рождает из себя цветное, а, наоборот, цветное грозиться стать чёрно-белым. Это трудно постичь, и с этим страшно трудно примириться. Сердечная теплота, красота, возвышенность цветного всеми фибрами души восстаёт в нас против унылого однообразия чёрно-белого. И ведь наши глаза воспринимают мир цветным! Случайно ли это? Есть ли основания сомневаться в мудрости Господа, подарившего нам именно такие глаза? Почему цветное эманирует и эмигрирует в чёрное, либо белое?
Да, именно потому, что у нас “цветные» глаза, фотография и кинематограф долгие годы боролись за то, чтобы их продукция была конгениальна миру, который мы видим непосредственно своими глазами. Так что же тогда представляет собой этот чёрно-белый мир - величественное развитие цвета или его «полураспад»?
Одна из самых глубоких иллюзий мира заключается в "чистоте" чёрного и белого цвета. В самом деле, трудно вообразить, что цвет ночи и дня может быть "грязным". Может быть, просто наши глаза именно так воспринимают мир?
Зеленый цвет – это симбиоз двух цветов - синего и желтого, поэтому в психологии значение этого цвета будет так же двояким. С одной стороны – безграничная энергия, а с другой – всепоглощающее спокойствие. Для каждого человека подсознательно зеленый цвет, прежде всего, означает рост, развитие и гармонию в природе.
Мне почему-то кажется, что в этой пьесе о смешении цветов лучше не доходить до театра абсурда, до тотального уничтожения цвета. Поэтому художники так опасаются чрезмерного количества красок на палитре: увлечение оттенками чревато постепенной гибелью картины! Иногда охотнику лучше не знать, где сидит фазан. Не случайно монохромная живопись в последнее время приобрела такую популярность: пиршество красок, вакханалия цвета опасна для жизни холста!
Бессмертие красок упирается в чувство меры. Марина Цветаева налгала на себя, утверждая, что она «ни в чём не знает меры». Вернее, сказала не всю правду. В своих произведениях, в отличие от частной жизни, они знавала потрясающее, ни с чем не сравнимое чувство меры! Той самой меры, которая, реинкарнировав, становится гармонией. Бессмертие – это безмерность, осознавшая меру, как глубину. Смешение же цветных красок до белого или чёрного цвета больше смахивает на сумасшествие художника-перфекциониста, который стремится дойти до мыслимого, но трудно достижимого предела.
Мне кажется, краски, как и люди, подчас боятся смерти. Как и смешение кровей, смешение красок не всегда приводит к положительному результату. Но, как и смешение кровей, оно на первых порах приводит к богатству и разнообразию натуры.