Часть 1.Платье свадебное, не по размеру
Неужели все так готовятся к моему юбилею? Это мне – пятьдесят?
Иногда, так изредка нахлынет…
Нельзя поддаваться, иначе жгучая тоска будет неотвязчиво преследовать, особенно ночью. Вползает в твою теплую постель холодной змеёй тяжких воспоминаний, всю душу вымотает.
Тот мальчик из далёкой юности, я вспоминаю о тебе с нежностью. Ты всегда заливался предательским румянцем, встречая меня. А я со смехом подхватывала тебя под руки и на каток. Помнишь, разрумяненные щёчки?
Всевышний, неужели та хохотушка беззаботная на фотографии - я?
Разъедает печаль временами. Вгрызается, не отпускает.
Мне же нравились другие, бравые такие. В военной форме, слегка ироничные, иногда нагловатые, с улыбкой Ланового из «Офицеров».
Вот и нарисовался, не устояла. Так уж получилось всё. Не думала, не гадала. Родственники подумали и решили за меня. Платье белое, слегка маловатое. Сёстры жениха всё перешёптывались о чём-то. Почему-то ты напился перед свадьбой, ко мне не пустили, братья быстро увели, только услышала:
- Она поймёт, пустите меня к ней. Пустите, пока не поздно.
Свекровь всё приговаривала:
- Ты уж не обижайся на него, переволновался.
Я же была безмерно счастлива – завтра моя свадьба! Я буду женой офицера!
Через два месяца доехали до таёжного посёлка. Деревянный барак. Крохотная комнатка.
- Вот жена, здесь и будем жить. Я на службу, ты тут как-нибудь разберись.
Как можно здесь жить? Не белено, не крашено, ветер студёный играет по всем углам. Зябко, а что делать-то? Под сердцем уже мальчик мой бьётся неспокойно. Холод ему ни к чему. Надо обустраиваться.
Стук в дверь:
- Привет, новенькая! Беременная? А мы соседки, жёны офицерские, принимай, хозяюшка, гостей! Не дрейфь, всё будет путём! БАМ строим!
День стал светлым. И побелили, и в доме тепло к вечеру. Вот ужин готов.
Ты служил, как и положено. Честно, до самозабвения, ведь верил всей душой, что всем нужна эта дорога – БАМ! Без веры там нельзя. НИКАК.
И тебя, неустроенного, любила без памяти.
Сынок родился. Самый красивый мальчик на свете.
Как-то попросила соседок присмотреть за ним. Сердце что-то прихватило неотвязчивой тревогой. Надо на почту сходить. Пытались отговорить, да куда там. Молодо-зелено, не я ли бегала от деревушки своей до райцентра. Подумаешь, пять километров туда, а обратно, может, что-то да подвернётся. До почты добежала, так и есть - письмо мамино дожидается. Пытается меня успокоить, но я же читаю между строк. Понимаю, что плохо. Совсем. Слёзы непрошеные на ходу глотаю, присматриваюсь к машинам, может, из нашей части кто-нибудь приехал? Нет, не видно, а скоро надо сыночка кормить.
- Подождите, тут ещё одно письмо Вашему мужу, - в дверях почты стояла молоденькая девушка с конвертом. Передадите?
Я пыталась побороть непонятно откуда взявшееся дурное предчувствие. Только после глубокого вдоха, заставила себя успокоиться.
- Так возьмёте?
Торопливо сунула злосчастное письмо в карман, потом посмотрю, от сестёр, наверное.
Волнение не проходило, не выдержав, достала. Почерк незнакомый, обратного адреса нет. Дрожащими руками кое-как открыла письмо:
«Здравствуй, мой ненаглядный и любимый!
Нас так подло и низко разлучили, но я всегда буду любить тебя…»
Зашаталась, с трудом сохраняя равновесие. Почему-то трудно стало дышать. Казалось, что сердце остановилось. Наконец-то начала понимать о ком шептались, почему так жалостливо смотрели сестры. Так, он должен был на другой жениться, потому и платье было мало. И что же получается, что заняла чужое место? Вот почему он почти сутками на работе пропадает…
Не торопится к нелюбимой. Я почувствовала себя самой несчастной и жалкой на свете. Да и погода под стать настроению: вьюжит, холодные снежинки такие так и норовят уколоть. Лютует февраль, тропинку почти не видно. Вот и ладно, замёрзну в этих лесах дремучих, он и обрадуется. Ветер хлёсткий с ног валит. Сейчас присяду у той ветвистой ёлки и усну, как же я устала. Прости, Всевышний.
Не успела закрыть глаза, как вскочила, это же надо так себя жалеть! А мой маленький сыночек? Как я могла забыть, он же кушать хочет. Откуда-то неведомые силы взялись, нет, метель, подожди, я должна дойти.
Вьюжит, метёт.
Нельзя мне падать.
- Эй, вы там на небесах. Мне нельзя замерзать! Слышите! Там сынок меня ждёт!
Это последнее, что помню.
Очнулась уже в тепле. Чей-то ласковый голос:
- Сонечка, милая, пришла в себя? Вот и хорошо.
Чьи заботливые руки грели, но не твои. Я это точно помню.
- Сыночек, где мой сыночек, - шептала я.
- Всё хорошо с твоим сыном. Накормили и спать уложили. Разволновались все здесь не на шутку, метель вон какая поднялась. Твой как узнал, что ты на почту отправилась в такую непогоду, так взвод солдат отправил на поиски. Вовремя хоть нашли. Видишь, как любит тебя, так беспокоится, - Верины слова снова разбередили душу.
- Не обо мне он так беспокоился, а о письме, - слёзы безудержным потоком хлынули.
Надо было кому-то выговориться, вот и выложила всё.
- Девонька, тебе надо успокоиться, ничего не говори мужу о письме. Поверь мне, жизнь такая непредсказуемая, не торопись, остынь. Съезди к родным, там и подумаешь. Пусть платье не тебе купленное было, но именно ты счастливою невестой была да и сына вон какого родила. Не торопись, жизнь всё расставит по местам.
Правда, наверное, говорят, что женские слёзы, как вода. Иссякли. Успокоилась под заботливый голос Веры.
Утром, как ни в чём не бывало, объявила мужу, что еду домой, мама заболела. Он охотно вызвался проводить, на перроне обещал, что скоро приедет сам в отпуск.
Рельсы, шпалы… Скоро будем дома, вот бабушка обрадуется внуку! Сердце оттаивало, ни о чем плохом не хотелось даже думать.
Наконец-то мы дома! Нянек – море! Сёстры не могли нарадоваться маленькому моему сынишке! Мама вся как-то о хворях забыла, хлопотала у стола, угощая пельменями, баурсаками. БЛАЖЕНСТВО! Как я давно не была в родных стенах – почти два года.
Наконец-то с сестрами отправились в баню. Веничек пихтовый, с дорожной грязью уходила и печаль. Радостно!
На следующий день наконец-то остались со старшей сестрой вдвоём. Я решилась:
- Выкладывай всё, что знаешь о ней. Слышишь, всё!
- А тебе это надо?
- Надо, слышишь, очень.
- Понимаешь, был у него роман с этой непутёвой Галкой. Ты её не знаешь. Влюбился он в неё. Только он у неё далеко не первый. Решила, видимо, остепениться и выйти замуж. Закружила парню голову, вот родня и воспротивилась его выбору. Как же непутёвую в дом принять?
- Почему, почему мне не рассказали? – слёзы предательски так и брызнули опять.
- Так у вас как-то роман стремительно развивался, вот и решили не мешать, - виновато отвечала сестра.
- А как мне теперь жить? Она ему письма любовные шлёт.
- Она-то пишет, но живёт он с тобой, - пыталась урезонить сестра.
- Я не хочу жить нелюбимой, слышишь, не хочу!
- Почему решила, что он тебя не любит?
- Чувствую, что не забыл он её. Слушай, а ты когда в город?
- Завтра.
- Я поеду с тобой, слышишь, даже не возражай, мне надо все точки расставить. Маме что-нибудь да придумаем.
Автобус, как назло, еле тащился, хотелось посмотреть в глаза разлучнице. Всё остальное не имело сейчас значения. Адрес института, группа, фамилия, подробные описания. Я эту змеюку узнаю из тысячи. Наконец-то добралась.
Долго ждать не пришлось, вот и она идёт в окружении парней. Что-то не похожа на страдалицу, смеётся. Подойти, зачем? Что я ей скажу? Глупая ситуация. Вдруг заметит, что ответить-то?
- Соня,ты ли это?- чей-то знакомый голос вывел из раздумий.
Повернувшись, она ообрадовалась этой встрече.
Тот самый мальчик, всё так же и смущаешься и краснеешь.
- Привет,вот так встреча! Давно не виделись, только недавно вернулась. Как ты?
- Как я рад снова видеть тебя, может, в кафе? Там и поговорим.
- Давай, знаешь, сколько лет нигде не была.
Наше любимое кафе-мороженое. Три шоколадных шарика в вазочке да пирожное – картошка! Блаженство! Никаких проблем, как будто мне опять семнадцать лет и после лекций забежали перекусить. Как всегда, болтали о всяких пустяках, словно расстались вчера.
Дома ждала телеграмма от мужа: «Скоро выезжаю. Ждите».
Неделя незаметно, скоро будем вместе. Почему-то мама сегодня прячет глаза да так жалостливо смотрит.
- Мама, что случилось?
- Ты, доченька, упокойся, не переживай только. Лучше от меня узнаешь. Приехал твой, только мимо проехал, сразу к своим.
- И что, мама? Сейчас мы с сыном соберёмся…
- Не надо, доченька, он не один приехал, а с той.
- Как с той? А мы?
Сказать, что стало трудно дышать – ничего не сказать. Весь мир в одночасье стал серым и блёклым.
- Мама, разве можно так? Я же жена, - только и прошептала я.