Содержание
1 Красная панама (Бася и чудо)
2 От груши до океана
3 Насладились
4 Король(Подруга Короля)
5 Счастье по списку
6 Молоко с далекой улицы
7 Из шкуры молодого теленка
8 Давай гори
9 Чей клад
10 Соня, велл
11 Ночь пирата
12 Ветка по поле
13 Отличница и двоечник
14 Тарелки в елках
15 Но ведь я же люблю
16 Хрустальное
17 Тайно и явно
18 Чужие ландыши
***
Соня, велл...
Все сидели на бревнах на заднем дворе детского сада. Туда было легко пройти с улицы, и в то же время никто не мешал. Солнце закатывалось, ползло за рощу, как кот в траву, старый парк стоял тихо, слегка шумя. Все страшные истории уже пересказали, а уходить не хотелось. Как-никак скоро первое сентября, не посидишь вволю. Надюшкина бабка разрешила им брать из котельной старые фуфайки, и на бревнах было так мягко сидеть…
– Бась, расскажи из книжек своих.
– Старинных?
– Давай из старинных.
– А про Джейн Эйр я уже рассказывала?
– Ой, да ладно. Давай хоть ее.
– Дело было в Англии, – начала Бася со вздохом, понимая, что рассказывает не в первый раз. – В старой Англии, где все было так строго. Девочка Джейн жила у богатых родичей, потому что отец умер, а мать не могла ее кормить. И эти родичи такие-то оказались злые…
– Как у Золушки? – перебила Надюшка.
– Примерно так, да еще хуже. Особенно мальчик один к ней приставал, все хуже и хуже. Один раз увидел, как она книжку читает за шторой, книжку отобрал да как бросит в нее! У нее даже кровь потекла из головы…
– Кро-офть? – зачаровано протянула Надюшка.
– Надюшка да что ты! Помолчи хоть! – зашумели все девчонки, сидящие на бревнах. Ларка особенно сердилась, не любила базар.
– Ээй! – завопил кто-то с дороги. – Вы там?
– Даа! – отозвалась Ларка Дыханова, как самая голосистая. – Мы ту-ууут!
К ним подошел запыхавшийся Витьша Овчаров. Он был сын директора школы и всегда узнавал все первый. Витьша вытирал пот со лба и был важный.
– Сидите тут?! А того не знаете что у нас новость!
– А что? Что такое? – загалдели все.
– По иностранному училка приезжает! Новая!
– А куда же наша делась?
– Замуж вышла! А муж на Урале. Вот, будем с новой.
– Каждый год меняются, – осудила Ларка. – Не думают, какие будут знания от этого.
– Чего ты понимаешь! – Витьша запыхтел от возмущения и скрутил свою холщевую сумку и тут же разгладил, как будто военная она. – Отец звонил в облоно все время. Никто не едет к нам из города. А эта сама попросилась.
– «Я не сдамся, сказал Жасмин!», – вспомнила Бася. – Значит смелая женщина, что в глушь поехала.
– Ой, давайте ее доводить! – захлопала Надюшка.
– Обожди доводить, – остановила конопатая Алка-пискля. – Я, как дочь педагога, в курсе и еще неизвестно…
– Чего там доводить! – крикнул Витьша. – Если доводить, то быстрей уедет.
– Она и так уедет, – рассудила мудрая Ларка.
– Да что вы! – замахал руками Витьша! – Чокнулись? Мы не сможем ее доводить. Она стюардесса.
Бася пришла в школу в белом фартуке, в бантах, и очень рано, потому что ее мать, училка по кличке Прокурорша, велела ей налить в ведра воды. В учительской будет много букетов, они быстро завянут.
Бася наливала старым чайником без крышки, все ведро в старую раковину не влезало. И тут вошла такая высокая женщина в учительскую и картаво сказала:
– Здравствуйте?
Бася панически оглянулась, но больше в учительской никого не было, а ее, Басю, никто на вы никогда не называл.
– Вы мне?
– Да, вам. Вы первая кого я встретила на новой работе. Буквы «р» у нее как косточки перекатывались во рту. Лицо улыбалось до ямочек, глаза-щелочки. А прическа, а начес... А духи, вот это да…
– Здравствуйте….э…
– А где у нас шестой «а»?
– А это у нас после перехода налево. Мы в маленькой ноге буквы «п», потом переход и большая нога «п». Но после линейки.
– Линейки? Хорошо, – проворковала женщина. И стали приходить учителя: старый худой математик Пистолет Гипотенузыч, полная физичка Нэля в сером бостоновом костюме, географичка Пестикова вся в рюшах, в рюшах, сама Прокурорша, биологиня Раиса Климовна в строгом глухом платье и директор школы Овчаров, как китайский император, он же историк… Бася привыкла что ученицы должны напутывать на себя школьные платья, сверху фартуки, черные или белые, привыкла что училки ходят в костюмах как в латах либо в узких юбках и индийских зеленых кофтах. Все училки ходили в них. У ее мамы тоже была такая кофта, только электрик, цвет морской волны. Поэтому, когда она увидела новую училку в чем-то облегающе-черном, она ошеломилась. Тем более мини!
И когда все, весь класс увидел, что это трикотажный сарафан маечкой, а под ним белая водолазка… Класс шестой «а» перестал дышать. А она ворковала:
– Май нейм из Софья Семеновна. Май инглиш нэйм из Сони Сэм Варкан. Ду ю андестенд?
Все молчали. Она продолжала упорно улыбаться.
– Ху из он дьюти тудей? – То же мертвое молчание! Пробившись так еще немного, она тихо села на стул, проверив, нет ли там чего острого.
– Вай? Вот ду ю вонт? – Ноль реакции.
Тут отличница Шура Анисимова не выдержала, подняла руку.
– Что ты хочешь сказать? Скажи по-английски… Ну хорошо, просто скажи.
– Извините, эээ, Софья Семеновна, но по-английски мы не можем. У нас весь пятый класс был немецкий.
Бася думала, что она заорет. Или выбежит из класса вон и к директору. Так делали все училки в школе… А она как рассмеялась. И все за ней, робко и нестройно.
– Бедные дети, – сказала она, – ну, это ерунда. Я было подумала, что мне подсунули немых… Велл!
Обернулась к доске и написала – «Я хочу учить английский».
– Переведем, ребята?
И когда показывала рукою с мелом на доску, стало понятно, что одежда тонкая на ней, и горошки на груди проступили сквозь одежду… И все опять перестали дышать.
Велл! Так говорила она и собиралась в струнку. И начинала веером раскидывать всякие картинки – овощи, мебель, одежда. Бася лихорадочно писала: дикшенри, тича,тэйбл, фэмили, она писала карандашом прямо в учебнике поверх картинок – вэаре из Ланден – Ланден из ин Ингланд… Господи, как это было красиво. Вот из е нэйм? – Май нейм из Василиса… Так выпаливала Бася этой странной особе и получала улыбку в ответ. Да у них в школе сроду никто не улыбался! За все шесть лет.
Соня и не похожа была на стюардессу. Во-первых, у нее не было шпилек. У всякой приличной стюардессы должны быть шпильки, это ясно. А она ходила в лодочках без каблука, а когда посыпались дожди со снегом – в мягких сапожках с отворотами, тоже без каблука. Это всех сильно смущало.
– Каблуки – наплевать, – говорила Ларка. – Лишь бы двояков не ставила.
– Так она, видишь, за первую четверть и не поставила никому! А мы ничего не знаем.
– Знания она дает, – с умным видом изрекала конопатая Алка. – но все равно, сомнительно!
– Что тебе сомнительно? Сама не знаешь.
– Нет, знаю. Мне мама сказала, что ее в учительской все обсуждают. Что юбки короткие и вообще. Она ни с кем не дружит, пришла на работу, не проставилась, гордится, значит.
– Обсуждают! – ахнула Бася. – Первая нормальная училка, от которой не тошнит.
– А ты представь нашу горбатую? Уж как ей приятно на такое чудо каждый день смотреть? Вот-вот…
– Да ну, не потому…
Потому или нет, но Соня иногда впадала в ступор. Например, подошла к Сарычеву, села на край парты начала спрашивать на инглише, а он не знал ни слова и стал повторять за ней. Она ему вопрос, он ей. То же самое! Она вопрос, он ей. Так оскорбительно. Она покраснела, посмотрела на него. А тот хоть бы что. «Моя твоя не понимая».
Бася испугалась, что Соня заревет, такое у не было несчастное лицо. Весь класс зашипел, стал показывать Сарычеву – ты чего, совсем дурак? Перестань. Сарычев, белобрысый, стоял, пуговицу крутил, выпуклые глаза блуждали по классу. Да если б она к Басе села на парту! И руки ее поднятой она даже не видела!
Велл! Она постояла, сжимая кулачки. «Велл! Ду ю вонт…»
И стала учить их песне «Подмосковные вечера» на инглише. И шестой «а» выслуживался, бормоча за ней вслед: «Нот э растлин лив, нот э бед ин флай…»
Когда они затянули хором первый куплет, в класс заглянул директор.
– У вас пение? Здрась, Софь Семенна…
– У нас английский. Язык мира, да, дети?
– Дааа! – гаркнул шестой «а» в непонятном дурацком восторге, глядя на ее глазки-щелочки, на ее ямочки и вообще.
Велл! Так говорила она и песенками выходила из ступора.
Точно также ее Овчаров один раз довел. А она достала из сумки журнальную вырезку и сказала, улыбаясь, свое любимое «Ду ю вонт». Бася знала, что за этим будет что-то интересненькое.
Она показала всем эту вырезку. Там были четыре парня в костюмчиках с иголочки. Они были простые недоучки, никуда не поступили, стали играть в ВИА и покорили мир. Мир от них сходит с ума! Девушки срывают одежду, плачут от счастья… Стадионы ревут. Понимаете, что такое очень любить что-то? Значит, быть в этом лучше всех. Вот Битлы лучше всех. Есть у них классная штука, совсем новая. Желтая субмарина. Не бойтесь, дам перевод. Запишем один куплет. И припев. Велл?
In the town where I was born
Lived a man who sailed to sea
And he told us of his life
In the land of submarines
В городке, где я родился,
Жил человек, который плавал по морям.
И он рассказал нам о своей жизни
В стране подводных лодок….
…Мы ходили под парусом до самого солнца, пока не нашли зеленое море.
Мы жили под волнами… Мы все живем в нашей желтой подводной лодке.
– Велл! Кто повторит мелодию сразу? Бася подняла руку.
И тогда Соня подошла и стала распеваться с нею. Сначала ком снега катила к себе, так звала, приманивала руками, доставала из Баси звук, а потом приобняв, как в танце сиртаки, положив руку ей на плечо… Бася чувствовала себя на вершине мира. Сразу сходу все и запоминалось на всю жизнь.
– Не считается! – пискнула Алка. – Она ходит в музыкалку!
– Неважно!
Да, Соня плавала по морям и постепенно рассказывала шестому «а» о своей жизни в мире подводных лодок. И Бася с дрожью поняла, что Софья Семеновна настоящая стюардесса. Потому что хоть и были у нее короткие юбки, хоть и садилась к ученикам на парту, а это как пить дать нельзя – английский стали быстро осваивать и нагонять.
Даже близнецы Варфоломеевы, еле успевающие на трояки, даже Домаева азы освоила! А по другим предметам у них были двояки…
Все шло нормально. На новый год читали сказку по ролям на ингише. Даже маски сами рисовали…
Потом по весне Ларка шепотом стала сообщать какие-то страшные вещи – что будто Соня ослушалась завуча на педсовете, ушла. Ей при всех сделала замечание завуч-физичка, чтоб та оделась прилично для школы, и чтобы носила нижнее белье. Соня ей не смолчала, типа «не ваше дело», но на другой день пришла в длинной, по колено, клетчатой юбке. И черной широкой кофте с шарфом. Она без конца смотрела в окно, к ученикам на опросе не поворачивалась, стояла, сложив руки на груди…
Это была новая, непонятная, закоченевшая Соня! А может даже не Соня. Бася протерла глаза. У окна стояла, скрестив руки и подняв острые плечики, сама Джейн Эйр. Она стояла наказанная своей ужасной родней, но при этом продолжала гордиться. Таких как она ничто не сломит…
Все удивились на такую перемену своей любимицы, трясли Басю, но Бася не знала ничего. Алка и так все сказала. Оставался Витьша. Сильные парни Варфоломеев, Дорохов, и еще один подкараулили Витьшу одного: «Говори, что там дома было. Кто гонит на англичанку?» Витьша Овчаров сначала отпирался, потом сказал – мать, литераторша. С ней тут был случай – Пушкина изучали, да всякие слова мешали, не наши. Стали ее спрашивать. Длани – руки. Ланиты – щеки, очи – глаза. А перси? Перси – тоже глаза, сказала она. В классе смешки. Почему не сказать, что грудь? Кто ее знает. Строгая больно. Короче, поддержала физичку, они ж подруги… Дескать, дело темное, не допустим, чтоб Соня разводила разврат. Спросила мать Витьшу – кладет тебе Софья Семенна руку на плечо? Трогает? Витьша – ну да, кладет, а что такого? И про битлов она тоже узнала! Истерия это, говорит. И видно, что это у литераторши оказалась истерия, после чешо стали Соню выживать из школы. Никто с ней не разговаривал, не шутил, не здоровался. Что есть, что нет. Ее ученики в заговоре не участвовали, и между Соней и ее классами все было как прежде…
Прокурорша, Басина мать, обычно в сплетни не вникала, а тут пришла, села к Басе на кровать и давай ее расспрашивать.
– Мам, да они врут, Овчаровы. И все заодно. Нет никакой истерии, хорошая Соня, все ее любят. Почему ты спросила?
– Да потому что Софья Семеновна сама на себя стала не похожа. С лица сменилась...
– Сменишься тут. Она такая веселая была, мам. Это плохо?
– Да нет. Просто с этими людьми надо быть как все, как они. Иначе заедят.
На майские Соня всех поздравила, но на демонстрации ее не было. Она уехала, даже не дотерпев до конца учебного года.